— Действительно, похолодало что-то, может, мы к дому повернем?
— К дому так к дому, только чего ноги попусту трепать, когда трамваи есть.
Нет, никак у меня не получается разговор с Николаем. Может, у меня просто нет того аристократического такта, какой был у «испанок» художника? Как он здорово тогда сказал: «Я обнаруживал, что у меня плебейские манеры, только тогда, когда полностью избавлялся от них». Значит, нужно сначала исподволь обучать Николая своему языку, а потом уже разговаривать.
— Николай, вы подниметесь наверх, посидеть у меня?
— Чего ж не подняться, подняться — это запросто.
— Куда же я этот чертов ключ задевала?! Придется звонить.
— А-а, пришли, гулены.
— Ой, Анна Григорьевна здравствуйте! Откуда у вас ключ?! А бабушка где?
— Действительно, мам, ты чего?
— А чего «чего», нельзя, чтой ль, к невестушке приехать? На Новый год, сам знаешь, давление в затылке поднялось, так хоть сейчас посмотрю, как она тут обустроилась.
— А почему бабушки нет?
— Уехала твоя бабка болеть, и меня прислала за тобой доглядывать. Да что вы как в гостях, проходите, раздевайтесь. В кино были?
— Нет, по городу гуляли.
— Намерзлись, небось? Чего вам дома не сидится? Таскаетесь по улицам, будто свово угла нет.
— Ма, ну чего ты пристала?
— Ну-ну, ваше дело, молодое… Чой-то ты, невестушка, в штанах? Сними штаны-то, мужики не любят, когда баба — и в штанах.
— Сейчас переоденусь.
— Во-во, давай, а то люди подумают, у тебя и платья нет. Нет — так скажи, справлю тебе к Пасхе — хошь шерстяное, хошь креп-жоржетовое. Я в молодости и сама принарядиться любила. Бывало, на танцы приду — так каженный раз из-за меня парни подерутся.
— Что вы, у меня полно платьев!
— Ну-ну, дело молодое. Я вот тебе подарочек привезла. На-ко, разверни комбинашку, взгляни, в пору ли будет. На глазок ведь купленная, можно и обменять.
— Ой! Что вы, Анна Григорьевна, зачем же…
— Чо, не угодила? Гляди-ка, кружавчики какие, иль не нравится?
— Нет, что вы, очень красиво, только неудобно. Скажите хоть вы, Николай!
— Чо говорить, я в женские дела не встреваю.
— И правильно, сынок. Носи, милка, носи, добром меня помянешь. А теперь, молодежь, давайте чай пить. С холоду-то хорошо горяченького. Ставь, невестушка, чайник, да мечи калачи из печи.
— Сейчас, только… к чаю…
— Знаю, знаю, какая у тебя бабка прижимистая, всего свово привезла: на-ко вот вареньица да ватрушки. Ватрушки, можа, подзачерствели, ну да зубы у вас молодые, схрумкаете.
— Я сейчас…
— Ну, идем вместе, я руки помою. Это, чтой ли, у вас кухня? Ничего, свободная, только не ремонтирована давно. Во, потолки-то закоптели. Ну, ничего, замуж выйдешь — отремонтируем тебе и кухню и комнату, живите на всем готовеньком. Сколько тебе еще учиться-то осталось?
— В школе год.
— До-олго, ну да хорошую невесту можно и подождать. Слушай, а чегой-то ты моему Колюне сказала, что дача не ваша? Ну, зимой еще, когда на лыжах ездили?
— Она не вся наша. Наполовину Антонины Ивановны.
— А бабка твоя говорит, что вся ваша.
— Она не знает, Антонина Ивановна давала деньги…
— Ну-ну, дача-то хорошая, ее с умом достроить, да летом постояльцев пущать, на всю жизнь обеспечены будете. Давай, невестушка, разворачивайся, я тут не знаю, где у тебя чашки, где чего.
— Сейчас. Только скатерть постелю.
— Ну-ну, крутись. Замуж выйдешь, рассиживаться некогда будет. Я, конечно, не зверь, когда надо — помогу, когда надо — поругаю. А без этого нельзя, порядок в доме должон быть, без порядку мужик на сторону пойдет.
— У меня заварка не очень крепкая, вы же любите…
— Ладно, наливай, в следующий раз приду к тебе со своей заваркой. Бабка-то знаешь, отчего слегла?
— Нет. Она утром, вроде, бодрая ходила.
— К матке твоей она все бегает, чегой-то там вынюхивает. Чует мое сердце, опять чой-то с парторганизацией затевает. Опять как с твоим батькой получится. Уж я ей и то говорю: оставьте вы молодых в покое, пусть сами разбираются. Стерпятся, слюбятся — не нашего ума это дело.
— Ой, как некрасиво все это!
— Видать, те ей чего сказали, а она бабка с гонором — распыхтелась: повешусь, говорит, попомнят они меня.
— Теперь нужно ей продукты везти?
— Не езди, не надо, она дня через два сама прибежит. Комнату твою караулить. Взбрендило ей, что твой батька из Москвы вернется и отсудит свои метры.
— Он не вернется. Мама его выписала из комнаты.
— Ну и правильно. Ты уже невеста. Тебе жилплощадь нужна. А он артист — найдет, где пристроиться.
— Он сейчас совсем без прописки остался. Из-за этого неприятности на работе.
— А надо было раньше думать! А то он — фр-р, все бросил и поехал!
— Он благородно поступил.
— Ты об себе думай. И слушайся мово слова: замуж выйдешь, ни матку, ни бабку в дом не приваживай. У них свое жилье есть? Есть. Пусть там и живут. Ежели чего постирать, сготовить — меня позови, я помогу. А их только в гости, по праздничкам. Поняла?
— Да.
— Ну, засиделись мы с Колюней, идтить пора.
— Мам, ты иди, я сейчас догоню.
— Чо, мешаю? Не набалакались еще? Ну, иду, иду, только ты, Колюня, не долго.
— Ты вот чего — ты мать слушай. Она с виду суматошная, а хозяйство, будь здоров, понимает. Ты это… чего у тебя сзади на шкафу?
— На шкафу?
— Ага! Опять обернулась! Это я нарочно обманул.
Чудак, чмокнул в щеку и радуется, будто долг выполнил. Или это он на мне печать поставил, как на собственности? Вряд ли. Не больно-то я ему нужна. Это Анюта нас тащит в замужество, как в рабство.
Какой ядовитый желтый цвета у подаренной рубашки. Никогда не смогу такую носить. Положу-ка я ее в кладовке на полку. Вдруг Ксении она приглянется, и та ее украдет.
— Бабушка, что это за мебель?!
— Чего переться в мокрых ботинках прямо в комнату? В коридоре переобуться не можешь?
— Нет, правда, ба, откуда здесь мамин гарнитур?
— Сама не видишь? Расфордыбачился, что не по-евоному выходит, вызвал грузовик и фьють — мебеля сюда!
— Анатолий Петрович выставил мебель? Ой, что ты натворила!
— Ничего я не творила. Мой гарнитур — они мне еще за него деньги не отдали!
— Причем тут деньги?
— Ишь, он какой гордый! Не заработал еще мебелями швыряться!
— Это не твои деньги, а мамины, она их тебе давала, а ты копила.
— Она и обязана меня кормить. Я ее вырастила.
— Лучше бы ты вообще этих денег не давала. Как вот теперь тут жить будем?
— Как жили, так и будем.
— А мама знает?
— Чего ж не знать, теперь, поди, пол-Ленинграда знает.
— Вот видишь!
— И видеть нечего, я сразу говорила, что ничего у них не выйдет. Ему жена зачем нужна? Чтоб на «Волгах» на юг за ейный счет ездить, да чтоб квартиру егоную ненормальную обслуживать. Да и пить-есть он, что попало, не дурак, ему повкуснее подавай, на тарелочках да на салфеточках. Моя дочь не для этого научный работник!
— Бабушка, ты не понимаешь, в семье не хорошо считать, кто сколько зарабатывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155