..
- Э, слышишь...
Леха обернулся. Перед ним стоял паренек типичной 'приапрашкинской' внешности:
смуглый, в дешевых штанах с мотней и накладными карманами по бедрам, очень
короткие, равномерно отросшие волосы, тусклый тревожный взгляд...
- Там тебя зовут...
- И кто меня зовет? - заинтересовался Леха, хотя в солнечном сплетении у него
уже застыл правильный ответ.
- Девушка одна. Просит выйти. Она типа за вход не хочет платить и просит,
чтобы ты к ней вышел.
Леха замялся на мгновение.
- Сейчас выйду, предупрежу только, чтобы столик не занимали.
И речи не могло быть - искать союзников и выйти 'к девушке' не одному, а
компанией, - ситуация не та... Да и мало кто связываться захочет...
Всегда надо сначала думать, а потом руки-ноги растопыривать. Аленка,
предупреждаю еще раз: пока я на ногах - сидеть в дупле, играть в молчанку. Леха
тронул за рукав охранника: я на минутку, сейчас вернусь...
У входа в клуб отирался обильный, родной для клуба, но экономный либо
безденежный контингент, а немного поодаль, буквально метрах в двадцати, -
безлюдье, если не считать группы стоящей полукругом, серьезно настроенной
молодежи исключительно мужеского пола, разной степени обдолбанности и
накачанности.
Они ждали Леху. В коленках у него возникла противная, ослабляющая дрожь, в
голове зашумело. Ему стоило немалых усилий делать шаги по направлению к ним и не
спотыкаться. Умеренная злоба, почти нулевая опаска, вялая готовность увечить -
Леха втянул в себя весь ком эмоций, исходящий из базарных 'реваншистов', и
мгновенно 'завелся', как это обычно с ним бывало в экстремальных ситуациях,
соскочил с резьбы.
- А кто меня ждет? Каторый ыз вас дэвушкам?
Он, почти на бегу, вцепился пальцами в сложенную дубинку, резко развел руки,
выдвигая ее на весь аршин, отпустил левую ладонь, и в то же мгновение
палка-чудесница дернулась в правой руке и с сухим стуком разбила голову
ближайшему парню, невысокому, но 'бычастому', жирно-накачанному. Тот только и
успел, что ойкнуть, перед тем как упасть на выщербленный, в грязных помоечных
потеках асфальт. Было еще светло, при желании все происходящее можно было
наблюдать чуть ли не с противоположного конца 'Апрашки'; наверное, кто-то этим
не преминул воспользоваться. Но Леха, который довольно часто бывал в 'денежках',
волей-неволей знал о местных порядках: ментуры не будет до тех пор, пока все
само собой не утрясется. Сегодня этот ментовский служебный стиль его не
возмущал, напротив, он на него надеялся. Дубинка своими резкими и неожиданными
рывками то и дело норовила растянуть ему кисть, но тем не менее из руки не
выскальзывала, держалась как приклеенная. Пару раз Леха угадал ее намерения,
проворно сопроводил рукой, и эффективность удара от этого моментально
повышалась: падающие даже ойкнуть не успевали. Леха для страховки то и дело
повторял про себя первоначальный приказ: 'не насмерть', но дубинка, похоже,
строгалась мастерами, дело знала и поставленных пределов не переходила - била
куда надо и с заказанным эффектом. И только Леха успел почувствовать свою
деревянную соратницу, распробовать эффект взаимопонимания, - как противники
кончились. Леха с немалым усилием преодолел сопротивление (двое вырубленных
зашевелились, один попытался встать) дубинки, сдвинул концы ее в прежнее,
'спящее', положение, посчитал поверженных - одиннадцать баранов, легонечко пнул
под ребра ставшего на четвереньки.
- Брателло, пятнадцать минут вам на сборы, не более. Не успеете срыгнуть в
означенный срок - ваши проблемы. Леха присел на корточки, спиной к невольным
зрителям из околоденежкиной тусовки, чтобы перегородить им обзор, и продолжил
наводить понты: дал сигнал Аленке. Та высунулась из-под воротника Лехиной
рубашки, на мгновение вздулась одной головой и раскрыла пасть так, чтобы верхние
клыки смотрели прямо в глаза очухавшемуся было парню. Руки у того подломились, и
он ткнулся лбом в крышку канализационного люка; однако сознание слабонервный
'лохотронщик' потерял мгновением раньше и поэтому боли от новой травмы
почувствовать не успел.
- Страх, Аленка, страх! Давай, насылай... Внушать невидимо и на расстоянии
беспричинный страх на некоторое время - была такая особенность у Аленушки, и
Леха ее 'вспомнил' (спасибо дяде Саше Чету), когда к делу пришлось, но он
понятия не имел, как это все должно выглядеть в конкретном приложении. Аленка
исправно сипела у него под рубашкой, шевелилась чего-то, и Леха, погодив для
верности еще с десяток секунд, встал и пошел обратно в клуб. До полночи
оставалось еще минут сорок.
Толпа у входа поспешно раздвинулась, и Леха даже возгордился на мгновение под
ошалелыми взглядами.
- Ну ты даешь, - вползвука, как бы про сеѓбя сказал ему охранник (и Леха
услышал его даже сквозь рок-н-ролльные завывания Маленького Ричарда), но ни в
голосе его, ни в эмоциях не было восторга. Леха даже почувствовал секундѓное
колебание клубного аргуса: 'пускать, не пускать...', все-таки свежие впечатления
и здравый смысл перевесили, потому как любая инициатива, выходящая за рамки
прямых, прописанных в инструкции обязанностей, вредна рабочему человеку; и Леха,
убедившись, что его любимый столик, который он почему-то называл про себя
'Шериф', никем не захвачен, пошел опять за чебуреками и третьей кружкой пива.
У бандитствующих тоже есть своя бюрократия, с 'хождениями по инстанциям', с
'приемными часами', и 'на сегодня' Леха не опасался продолжения мордобойным
событиям. А завтра его уже в городе не будет. Да и вообще... Еще вопрос, кто
кого должен теперь бояться...
Тем временем 'Чупы' отдышались, слегка оттянулись халявным пойлом и вновь
полезли на сцену - осуществлять смычку чухонского прононса и американского языка
под аккомпанемент довольно громких музыкальных инструментов. Играть им
оставалось меньше получаса, и они, словно обретя второе дыхание, дружно, во всю
мощь хреначили удалыми пальцами в смычковые, щипковые и ударные. Толпа теперь
вовсю плясала меж столиков, но трезвых среди них было все еще очень много.
Уже у стойки Леха вдруг передумал и вместо пива взял литровую коробку с
черносмородиновым соком, а опустошенную кружку попросил сполоснуть.
- Да возьми лучше бокал, на, Леш!
- А? Не, из кружки прикольнее, спасибо. Прикольнее, говорю! Спасибо! Что? Еще
бы... У этих микрофоны, у тебя микрофон, а я вживую надрывайся! Все, пошел!
- О-о... Руся! Корова сдохла, что ли? Откуда ты нарисовался? - Леха
прислушался к внутреннему голосу: возникший возле столика парень, Руся,
нервничает и очень боится... Это было бы и не удивительно, поскольку Руся, он же
Руслан Пинчук, Лехин знакомый по университетской компании, еще с прошлого года
занял у него тысячу рублей на два дня и до сих пор не отдал, предпочитая врать
при случайных пересечениях и давать такие же бесстыдные обещания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
- Э, слышишь...
Леха обернулся. Перед ним стоял паренек типичной 'приапрашкинской' внешности:
смуглый, в дешевых штанах с мотней и накладными карманами по бедрам, очень
короткие, равномерно отросшие волосы, тусклый тревожный взгляд...
- Там тебя зовут...
- И кто меня зовет? - заинтересовался Леха, хотя в солнечном сплетении у него
уже застыл правильный ответ.
- Девушка одна. Просит выйти. Она типа за вход не хочет платить и просит,
чтобы ты к ней вышел.
Леха замялся на мгновение.
- Сейчас выйду, предупрежу только, чтобы столик не занимали.
И речи не могло быть - искать союзников и выйти 'к девушке' не одному, а
компанией, - ситуация не та... Да и мало кто связываться захочет...
Всегда надо сначала думать, а потом руки-ноги растопыривать. Аленка,
предупреждаю еще раз: пока я на ногах - сидеть в дупле, играть в молчанку. Леха
тронул за рукав охранника: я на минутку, сейчас вернусь...
У входа в клуб отирался обильный, родной для клуба, но экономный либо
безденежный контингент, а немного поодаль, буквально метрах в двадцати, -
безлюдье, если не считать группы стоящей полукругом, серьезно настроенной
молодежи исключительно мужеского пола, разной степени обдолбанности и
накачанности.
Они ждали Леху. В коленках у него возникла противная, ослабляющая дрожь, в
голове зашумело. Ему стоило немалых усилий делать шаги по направлению к ним и не
спотыкаться. Умеренная злоба, почти нулевая опаска, вялая готовность увечить -
Леха втянул в себя весь ком эмоций, исходящий из базарных 'реваншистов', и
мгновенно 'завелся', как это обычно с ним бывало в экстремальных ситуациях,
соскочил с резьбы.
- А кто меня ждет? Каторый ыз вас дэвушкам?
Он, почти на бегу, вцепился пальцами в сложенную дубинку, резко развел руки,
выдвигая ее на весь аршин, отпустил левую ладонь, и в то же мгновение
палка-чудесница дернулась в правой руке и с сухим стуком разбила голову
ближайшему парню, невысокому, но 'бычастому', жирно-накачанному. Тот только и
успел, что ойкнуть, перед тем как упасть на выщербленный, в грязных помоечных
потеках асфальт. Было еще светло, при желании все происходящее можно было
наблюдать чуть ли не с противоположного конца 'Апрашки'; наверное, кто-то этим
не преминул воспользоваться. Но Леха, который довольно часто бывал в 'денежках',
волей-неволей знал о местных порядках: ментуры не будет до тех пор, пока все
само собой не утрясется. Сегодня этот ментовский служебный стиль его не
возмущал, напротив, он на него надеялся. Дубинка своими резкими и неожиданными
рывками то и дело норовила растянуть ему кисть, но тем не менее из руки не
выскальзывала, держалась как приклеенная. Пару раз Леха угадал ее намерения,
проворно сопроводил рукой, и эффективность удара от этого моментально
повышалась: падающие даже ойкнуть не успевали. Леха для страховки то и дело
повторял про себя первоначальный приказ: 'не насмерть', но дубинка, похоже,
строгалась мастерами, дело знала и поставленных пределов не переходила - била
куда надо и с заказанным эффектом. И только Леха успел почувствовать свою
деревянную соратницу, распробовать эффект взаимопонимания, - как противники
кончились. Леха с немалым усилием преодолел сопротивление (двое вырубленных
зашевелились, один попытался встать) дубинки, сдвинул концы ее в прежнее,
'спящее', положение, посчитал поверженных - одиннадцать баранов, легонечко пнул
под ребра ставшего на четвереньки.
- Брателло, пятнадцать минут вам на сборы, не более. Не успеете срыгнуть в
означенный срок - ваши проблемы. Леха присел на корточки, спиной к невольным
зрителям из околоденежкиной тусовки, чтобы перегородить им обзор, и продолжил
наводить понты: дал сигнал Аленке. Та высунулась из-под воротника Лехиной
рубашки, на мгновение вздулась одной головой и раскрыла пасть так, чтобы верхние
клыки смотрели прямо в глаза очухавшемуся было парню. Руки у того подломились, и
он ткнулся лбом в крышку канализационного люка; однако сознание слабонервный
'лохотронщик' потерял мгновением раньше и поэтому боли от новой травмы
почувствовать не успел.
- Страх, Аленка, страх! Давай, насылай... Внушать невидимо и на расстоянии
беспричинный страх на некоторое время - была такая особенность у Аленушки, и
Леха ее 'вспомнил' (спасибо дяде Саше Чету), когда к делу пришлось, но он
понятия не имел, как это все должно выглядеть в конкретном приложении. Аленка
исправно сипела у него под рубашкой, шевелилась чего-то, и Леха, погодив для
верности еще с десяток секунд, встал и пошел обратно в клуб. До полночи
оставалось еще минут сорок.
Толпа у входа поспешно раздвинулась, и Леха даже возгордился на мгновение под
ошалелыми взглядами.
- Ну ты даешь, - вползвука, как бы про сеѓбя сказал ему охранник (и Леха
услышал его даже сквозь рок-н-ролльные завывания Маленького Ричарда), но ни в
голосе его, ни в эмоциях не было восторга. Леха даже почувствовал секундѓное
колебание клубного аргуса: 'пускать, не пускать...', все-таки свежие впечатления
и здравый смысл перевесили, потому как любая инициатива, выходящая за рамки
прямых, прописанных в инструкции обязанностей, вредна рабочему человеку; и Леха,
убедившись, что его любимый столик, который он почему-то называл про себя
'Шериф', никем не захвачен, пошел опять за чебуреками и третьей кружкой пива.
У бандитствующих тоже есть своя бюрократия, с 'хождениями по инстанциям', с
'приемными часами', и 'на сегодня' Леха не опасался продолжения мордобойным
событиям. А завтра его уже в городе не будет. Да и вообще... Еще вопрос, кто
кого должен теперь бояться...
Тем временем 'Чупы' отдышались, слегка оттянулись халявным пойлом и вновь
полезли на сцену - осуществлять смычку чухонского прононса и американского языка
под аккомпанемент довольно громких музыкальных инструментов. Играть им
оставалось меньше получаса, и они, словно обретя второе дыхание, дружно, во всю
мощь хреначили удалыми пальцами в смычковые, щипковые и ударные. Толпа теперь
вовсю плясала меж столиков, но трезвых среди них было все еще очень много.
Уже у стойки Леха вдруг передумал и вместо пива взял литровую коробку с
черносмородиновым соком, а опустошенную кружку попросил сполоснуть.
- Да возьми лучше бокал, на, Леш!
- А? Не, из кружки прикольнее, спасибо. Прикольнее, говорю! Спасибо! Что? Еще
бы... У этих микрофоны, у тебя микрофон, а я вживую надрывайся! Все, пошел!
- О-о... Руся! Корова сдохла, что ли? Откуда ты нарисовался? - Леха
прислушался к внутреннему голосу: возникший возле столика парень, Руся,
нервничает и очень боится... Это было бы и не удивительно, поскольку Руся, он же
Руслан Пинчук, Лехин знакомый по университетской компании, еще с прошлого года
занял у него тысячу рублей на два дня и до сих пор не отдал, предпочитая врать
при случайных пересечениях и давать такие же бесстыдные обещания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92