..
- Леша, оставь свои фокусы, ты вообще уже маму за дурочку держишь. Я твои
хитрости еще с пяти лет раскрыла, да тебе не говорила, расстраивать не хотела.
Черный костюм - на похороны, дядю Петю провожать будешь.
- Так он - что, уже?..
- Нет, сегодня к ночи, наверное, умрет. Вот горе-то... Ты не думай, мне его не
особенно и жалко.
- А кого?
- Тебя, да себя, да дядю Сашу.
- Не понял?
- Поймешь. Почему не ешь, сколько тебе супу?
- Не хочу я никакого супу! Мама, что происходит? Черт возьми!
- Возьмет, теперь его сила. Ты зачем его зовешь? Торопишься?
Леха встал, решительно взял мать за плечи.
- Не, мам, я этот дурдом не приемлю. Давай так: ты сядь, успокойся, я же стану
есть суп... Когда поезд? Ага, сто раз успеем. Я буду есть, а ты меня просвещать,
чтобы я тоже все начал понимать. Дядя Саша, как я понимаю, мой неизвестный
батюшка, да?
- Нет. Твой отец - дядя Петя, чтоб ему... Ой! Нет, нет, я не то хотела
сказать... Земля ему пухом. Это твой биологический отец, и отчество у тебя
верное, Петрович... Как суп?
- Вкусный, очень вкусный. Мам, давай глаза в глаза?
Мать слабо улыбнулась: это была их старинная с сыном игра и обычай - смотреть
друг другу в глаза, когда кому-то из них горько и плохо; если смотреть не
отрываясь и думать доброе - весь мир отодвигается вдаль, а все его невзгоды и
боли не могут пробиться за ограду, сотворенную двумя любящими душами...
- Давай, ты хорошо придумал...
Посмотрели, помолчали...
Боль, страх, недоумение, предчувствия - улеглись, застыли по ту сторону
барьера. Часы словно бы перестали тикать, мамины слова, одно за одним, вместе
выстраивали живые картины, и Леха их видел...

Одна тысяча девятьсот семьдесят шестой год вполне удался, чтобы считаться
годом Черного Дракона: тяжко было земле, исходила она болью и бедами. Террористы
убивали спортсменов, горело все Подмосковье, профессор Горбацкий рассыпал неуды
без счета и дуры-отличницы выли по ночам в тощие общажные подушки, прощаясь с
мечтами о далеком красном дипломе. Ленка Гришина, окончательно осиротев в
прошлом году, жила одна, в однокомнатной квартире, получая невесть откуда
пятидесятирублевое пособие, сорокарублевую студенческую стипендию и
семидесятирублевую зарплату ночной сторожихи - детский сад был тут же, под
окном, в десяти метрах от парадной. Ей было девятнадцать лет, не красавица и не
дурнушка, лицо очень уж круглое и, при скромных пятидесяти двух килограммах
обѓщего веса, словно бы толстое, но - ленинѓградка, отдельная жилплощадь,
приличный достаток, студентѓка, комсомолка - как тут без жениха? И все же не
только жениха не было, но и даже любовника. Девятнадцатилетняя Ленка была, как
говорится, девушкой и почему-то очень этого стеснялась. И фамилия у нее была как
у члена Политбюро, и фамилия ее тяготила.

Все началось с Сашки Честнова, Чета, ее однокурсника. Сашка приехал из глухого
Зауралья, жил неизвестно где, учился кое-как, но девицам нравился и этим
пользовался предельно широко. Второкурсники сдали сессию и стали
третьекурсниками. По этому поводу в общаге на Мытне, на Петроградской стороне,
устроили грандиозную пьянку с танцами, впрочем, малозаметную на фоне всех
остальных пьянок, которые полыхали у дипломников, юристов,
студентов-спортсменов... В третьем часу ночи Лена, видимо обалдев от выпитого,
собралась домой, а Чет, не без задней, естественно, мысли, взялся ее проводить.
Для темноты и скорости шли дворами, Чет все время норовил притиснуть опекаемую,
но она, сама не зная зачем, упрямо отпихивала наглого Чета.

- Далеко еще, Лен?
- Да рядом уже должны быть. Темно. Надо на свет выйти и ориентироваться. Но я
тебя не приглашаю, учти.
- А я и не настаиваю. Только воды попью и уйду.
- Я тебе на лестницу вынесу.
- Там видно будет...
Вдруг они остановились возле полуподвала, и поняла Ленка, что должна она зайти
в эту дверь, обязательно должна туда зайти.
- Подожди, Чет, я сейчас...
- Да разве ты здесь живешь? А я думал дальше...
- Здесь. Нет, но подожди, я на минутку.
- Ну давай, только быстро... - Чет уже успел отойти и помочиться в кусты,
пройти взад-вперед по небольшому дворику - Ленки все не было. Вдруг Чет обратил
внимание на то, что окна в полуподвале не горели, и вспомнил, что дверь была
открыта, а за нею, внутри, также было темно. Чет глянул на название улицы и
почувствовал, что с головы до пяток покрылся гусиной кожей, хмеля как не бывало.
Он подошел к двери и как-то странно пнул ее пяткой. Дверь растворилась с мягким
шорохом, и Чет вошел.

Дальнейшее Леха видел словно бы глазами всех участников попеременно. В
огромной, метров на сорок, комнате с высоченными потолками происходили
невероятные события: Ленка стояла посреди комнаты на ковре, со сложенными
крест-накрест, ладони на плечах, руками, поодаль, возле небольшого дымящегося
каганца, сидел старичок в пиджачной паре, при галстуке и в шляпе. Этот старичок
тихонько постукивал в два маленьких барабана и монотонно пел на невнятном языке.
Над Ленкой навис пятнистый столб, метра в два, увенчанный... да-да... змеиной
головой чудовищных размеров. Внизу у пола столб не заканчивался, а изгибался и
толстенным кольцом шел по периметру ковра. Все это тускло освещалось четырьмя
свечами по углам комнаты в настенных подставках. Вот Ленка опустилась на колени,
расплела руки и взяла в них... чашу. Чашу. Плоскую. С жидкостью.

- Не пей!!! - Скрежещущий визг Чета располосовал, разбил в осколки мерзостное
очарование страшного ритуала. Чет с места прыгнул вперед ногами и кубарем
отлетел назад, но и голова гигантской змеи мотнулась от страшного удара, столб
шеи словно бы смялся, согнулся до самого ковра. Ленка, еще в остатках транса,
выронила чащу, да так неловко, что несколько капель попали на тыльную сторону
ладони...
- Не-е-ет!!! - Но было поздно, Ленка лизнула. Дальнейшее безнадежно спуталось
в ее голове, Леха также не сумел разобраться в маминых видениях. Вроде бы она
упала... Вот Чет весь спеленут змеей, вот он пытается разорвать ей пасть, вот
старичок с ножом, вот голова старика лежит отдельно от туловища...
Чет кусает Ленку... Ленка встает, бежит... улица, знакомая парадная, ключи...
Все.

Утром она проснулась в своей кровати, раздетая до трусиков, как всегда, ни
царапин, ни синяков, разве что горло чуть болит... Это был сон, просто страшный
сон с перепою. Но страх внутри ожил, забился в ознобе: 'Нет, дорогуша, это не
сон. Ушла и Чета бросила... на съедение'. - 'Чет! Надо идти в общагу и искать
Чета. Но он ведь там не живет. А где он живет?' - 'А-аа!' - Ленка закричала от
ужаса и с запозданием сообразила, что это затренькал дверной звонок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92