Когда он вернулся, трех мышей уже словно и не бывало, но, утолив первый голод,
Мор принялся как обычно играть с несчастными тварями: заложив крылья за спину,
он степенно вышагивает по загону взад-вперед, то вдруг начнет долбить клювом -
совсем рядом, но до поры промахиваясь, то наложит когтистую лапу на дрожащий
комочек и вновь отпустит...
Дениска, пользуясь паузой в процедуре кормления, нацепил наушники и снова
принялся скакать по комнате под старинные твисты Чабби Чеккера. Но сегодняшние
белые мыши - это не крысы, и не змеи, и не ласки, и не навьи - Мору быстро
прискучила пресная забава, он доел оставшихся мышей и хрипло заорал во все
воронье горло, чтобы Дениске было слышно сквозь наушники...
Денис дослушал песню, со вздохом щелкнул 'стопом' и, как был в наушниках,
пошел за тряпкой - протирать после Морки в загоне кровь и мясные ошметки. Но
сегодня, после мышей - это были пустяки.
- Ну что, Морка, теперь споем? Погоди, пернатый, я тебе сначала клювик протру,
лапки протру, руки себе вымою...
Но хоровому пению в тот день времени почти не нашлось, если не считать
совместного ора в течение нескольких последующих секунд...
Дениска, словно ужаленный гневом и ужасом, вскрикнул и отпрыгнул к загону, он
почувствовал и сразу же увидел, как черное, невообразимо быстрое нечто влетело в
форточку, ударилось в потолок и... Хриплый и пронзительный крик верного ворона,
взлетевшего наперерез угрозе, стал все более протяжным басовитым, наконец вообще
остановился и повис в воздухе инфразвуковым колыханием, черный промельк
превратился в медленно плывущий наискось от потолка к полу предмет, похожий на
бомбу, как их рисуют дети, черную, хвостатую, с крупную крысу величиной,
окруженную медленно кувыркающимися кусками потолочного покрытия. Великая ярость
ворочалась внутри этой бомбы, вот-вот уже готовая освободиться, вдохнуть полной
грудью и выдохнуть в окружающее пространство бурю и смерть.
'Нет!' - закричало Денискино сердце, 'нет' - взорвался в рыжей голове
всепоглощающий гнев, взорвался, липким багровым жалом выскочил навстречу черному
гостю, напичканному пиротехнической смертью, захлестнул в кокон, постиг и унял
ее, накрепко зажал в тесных металлических границах...
Те, внизу, сделав выстрел из гранатомета, подождали три... пять... десять
секунд... Взрыва не было. Хорошо бы пальнуть еще раз, но естественный рабочий
мандраж перешел в страх и, без остановки и объяснения, в панический ужас...
Хлопнули дверцы угнанной 'копейки', и киллеры покатили прочь. Беспричинный ужас
не отпускал; и только их опыт, афганский, боевой, и крепкие нервы удерживали
стрелку спидометра в пределах шестидесяти, пока они не вывалились на Садовое
кольцо, где можно было газовать, платить за превышение и не бояться, что в тебе
увидят убегающего.
Снаряд, кувыркаясь, врезался в паркет - брызнули щепки - полетел было в ковер
на стене, но вновь упал: это Мор настиг его, скогтил за бока и грохнулся вместе
с ним на пол, распластавшись сверху. Денискин визг смешался с криком ворона да
так, что их совместный сигнал бедствия чуть не вышиб дверь детской комнаты
наружу, хотя она и открывалась внутрь. Но сила еще большая ударила дверь и
распахнула ее куда положено: отец, а за ним мать ворвались в комнату. Отец
крутнулся юлой, хлопнула закрытая форточка, он прыгнул к окну, потом назад -
габариты не помешали быть ему исключительно шустрым, нагнулся - в одной руке
трепыхался взъерошенный ворон, в другой - тихо дрожала граната. Мать с не
меньшим проворством успела за это время схватить Дениску на руки, отнести к
дивану, понять, что с сыном все в порядке, расцеловать - и расплакаться.
- Сын, я ведь говорил тебе, что форточку и окна никогда нельзя открывать. -
Голос отца был сердит и ровен. Дениска по опыту знал, что никакое наказание ему
не грозит ни от отца, ни от матери, но все равно... не любил, когда родаки
сердятся...
- Сыночка, никогда не делай так. Ты же знаешь, что это может быть опасным,
столько нечисти вокруг. Папа ведь объяснял...
- Ну а мне жарко, понимаете, жарко! Батареи топят как очумелые, а на улице
сегодня было десять градусов, да еще солнце! А если кто и залезет - у нас Морка
и Ленька на что? Морку хоть прокормить нетрудно, а Ленька уж месяц не жрал, если
не больше! Пусть поохотится.
- Сын, пожалуйста. Не открывай никогда окон и форточек. Была бы форточка
закрыта, эта железяка со взрывчаткой в окно бы попросту не попала. А когда она
открыта, то получается прореха, и она наоборот, как воронка - в себя опасность
всасывает. Ясно тебе?
- Ясно.
- А насчет Леньки не беспокойся, он может сто лет не есть без ущерба для
здоровья. И на железо он не охотится. Тебе все понятно, сын?
- Понятно.
- Динечка, не сердись, лапуля, мы с папой очень за тебя испугались, очень!. -
Мать все еще шмыгала распухшим носиком, но глаза ее постепенно занимались
пламенем, которого даже Денис безотчетно робел.
- Гарик!..
- Да, Оль.
- Ты обезвредил эту гадость?
- Только что. Видишь, умолкла.
- Ты знаешь, кто это сделал?
- А что тут знать-то? Этот... сосед наш организовал. Только, Оль, ты не лезь,
я сам разберусь. Ты вот что: лучше прибери здесь да ремонт вызови, пока рабочее
время... Не будем сами из-за пустяков светиться, тут им на час работы. Мор! Лети
и найди тех, кто стрелял. Да подожди вечера. И сразу же домой. Стукнешь мне в
окно, я сам тебе открою. Лети, чучело пернатое!
- Найди их, Мор! - Мать всхлипнула, но нашла в себе силы улыбнуться и
пригладить перья разъяренной птице. Отец подошел к окну.
- Стой! - Это Денис крикнул вслед приготовившемуся улетать ворону. Тот
мгновенно сорвался с руки отца и прилетел на кровать, на колени к Дениске. -
Впредь, Морка, спрашивайся сначала меня, понял? А не то - по клюву!.. И ты,
папа, и мама тоже, не смейте без меня Морке приказывать! Я не хочу!
- Кх... Это было сделано для тебя, сын, полностью в твоих интересах... Хорошо,
я буду сначала спрашивать у тебя. Так?
- Ладно, папа. А я даю слово, что не буду открывать форточку без спроса.
Морик, лети, дурачок, только осторожнее. И сразу к папе!
Мор вернулся ночью, когда Дениска уже спал, уцепившись за мамину руку, и мама
спала, тут же, в маленьком кресле возле кровати. В виде исключения, пока не было
ворона, мать разрешила присутствовать Леньке, своему любимцу. Тот неподвижной
глыбой замер в углу, и было непонятно - спит он или просто ждет, пока вражеѓская
сущность проявит себя, дотронется до сигнальных нитей... Отец впустил птицу,
налил ему воды в кадушечку - есть ворон явно не хотел - и отнес в Денискину
комнату. Поколебался, но не стал трогать, оставил маму с сыном спать рядом, рука
в руке, лишь захватил с собой испуганного Леньку, которого ворон не жаловал и
всегда норовил обидеть - явно либо исподтишка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92