..
Каждого комочка вновь прибывающей пищи хватало практически на один укус, но
пища эта не кончалась, и счастливый Мурман, распробовав и поверив, наконец
разожмурился и осмелился взглянуть - как оно выглядит, нечаянное счастье?
Этих маленьких зверьков он знал, люди называли их крысами. Да, крысами. И
сразу же глаза и уши Мурмана наполнились впечатлениями: сколько их вокруг! И они
не убегают от него, не прячутся трусливо по щелям да норам, а наоборот, к нему
бегут! А пищат-то... Как и отчего так получилось - Мурман не знал, но ему было
не до размышлений: хозяин никогда не морил его голодом нарочно, однако жизненный
опыт научил Мурмана сокровенной мудрости: жри, пока дают, много дали - впрок
ешь, кончится - не выпросишь ничего, кроме как сапогом по копчику. И Мурман
принялся за дело всерьез: он аккуратно, чтобы никого не спугнуть, начал
перебирать лапами в сторону одного из проемов, где ручеек выбегающих зверьков
был погуще, встал спиной к стене, растопырил лапы пошире - и только знай успевай
глотать! Хрум - глоток, хрум - глоток... Бывало, что Мурман глотал мелких
животных не перекусывая, живьем, но это не так вкусно, а некоторые еще и
шевелятся... Крысиная кровь понравилась псу: кисленькая и очень мягкого, нежного
вкуса. А они не кончаются! Да, крысы как крысы, но были и особенности: Мурман
четко различал, что крысиные шкурки были скорее белыми, нежели серыми, и не
глазки-бусинки у них, а большие такие белые горошины, а у некоторых, которые
покрупнее - глаза с (красноватым. Прим. авт.) отливом, как будто подсвечивают. И
у них, которые яркоглазы, кровь немножко другая, пожалуй что повкуснее.
Первый невыносимый, заставляющий забыть обо всем, приступ голода отступил не
сразу: Мурман жрал так долго, что даже спина затекла от неподвижности... Но
все-таки он сошел, этот приступ; пищи было по-прежнему много, и пес начал есть с
перебором: в первую очередь тех, кто покрупнее и повкуснее, тем более что у них
глаза как приманка, издалека видно. Увидел - прыгнул, увидел - прыгнул. И еще
несколько сот 'хрумков', и еще... Сила радостными потоками бежала вдоль
позвоночника, впитывалась почти без следа, словно в пересохшее русло, и снова
прибывала, волна за волной, глоток за глотком...
Мурман радовался. До той, волшебной сытости, чтобы от пуза, было еще далеко,
но пес вдруг почувствовал, что ему не худо бы передохнуть, поспать обычным
собачьим сном, свернувшись в клубок, мордой в лапы... Сколько он не спал?.. А до
этого справить нужду...
Мурман отбежал подальше, в пустынный угол, окропил стенку, потом
противоположную, потом сделал кучу - обычных, не под стать проявленному
аппетиту, размеров... Все это время крысы следовали за ним, пищали, прыгали на
него... Мурман понимал, что они прыгают совсем не для того, чтобы раньше других
попасть к нему в желудок, а скорее наоборот - нападают, пытаются укусить... А
кусать-то им и нечем - пастешки ма-а-аленькие... Но и на полу перед такими не
поспишь, писком да щекоткой весь сон испортят и отобьют. Мурман потянул носом,
побегал взад-вперед, выкусывая из крысиного шлейфа, стелющегося следом, особей
покрупнее и покрасноглазее... На одной из стен он увидел то, что искал: выступ,
достаточно широкий, чтобы на нем улечься. Высота - в полпрыжка. Мурман прыгнул.
А пыль какая! Мурман чихнул раз, и другой, и третий... Делать нечего, место
получше лень искать. Пес чихнул еще разик, зевнул, неуклюже потоптался на
неровном карнизе и лег со счастливым вздохом. Спать.
Разбудил его писк. Мурман потянулся, подскуливая, открыл глаза... и ничего не
увидел, тьма вокруг! Но подоспели чуть припоздавшие спросонок воспоминания,
Мурман поборол растерянность, сообразил, настроился, и зрение вернулось к нему,
а испуг исчез: мрак обернулся прозрачным серым маревом - он в пещере, где много
вкусных крыс. И пора позавтракать. Мурман глянул вниз и удивился: оказывается,
крысы не разбежались, а скопились внизу, под карнизом и шевелятся... Он высунул
язык, всмотрелся: они даже сбились в кучу и образовали целый холм, а с него
самые верхние крысы подпрыгивают, до него хотят достать. Очень смешно.
Мурман встряхнулся, укрепился поудобнее лапами и, что было мочи, подпрыгнул
свечой вверх и чуть вперед, с таким расчетом, чтобы и карниз боками не задеть на
обратном пути, и крысиную кучу не перелететь. Прыгнул он великолепно, почти на
пределе возможностей, до потолка не достал изрядно, очень уж высоки были
пещерные своды, зато вниз угодил как надо, в самый центр крысиного писка. Словно
гигантский молот шарахнул по живому холму - Мурман пробил крысиную толщу почти
до каменного пола; по сторонам, словно от взрыва гранаты, полетели ошметки,
кровавые брызги и невредимые, визжащие на лету зверьки. Мурман съел одну
раздавленную крысу, а дальше спривередничал, переключился на живую плоть, куда
более вкусную и увлекательную. Внезапно его озарила великолепная идея: он махнул
обратно на карниз, уселся, свесив вниз язык из раззявленного рта, и стал ждать.
И действительно, крысы не подвели: они вновь стали составлять из себя гору, не
обращая внимания на то, что основание этого холма - сплошь размазанные по полу
ошметки их невезучих сородичей. Мурману хватило терпения примерно часа на
полтора; за это время к импровизированному ристалищу, как к месту сбора,
непрерывно подходили подкрепления, и вновь образовался живой холм из крысиных
тел, пусть не такой высокий, как первый, но тоже внушительных размеров. Мурман
повторил свой трюк: прицелился, подпрыгнул и грянулся вниз. Чтобы удар получился
внушительнее, Мурман поджал лапы в прыжке, сгруппировался и упал спиной, выгнув
ее до отказа. Получилось не хуже, чем в первый раз, пожалуй что и лучше: он
пробил эту кучу-малу насквозь и даже поскользнулся в луже крови на полу, когда
переворачивался со спины на лапы. Но добыча - дело зыбкое: сейчас она перед
тобой, а зазевался - вот уже и нет ее, сбежала. Поэтому Мурман решил игры
отложить на потом, а пока до упора воспользоваться привалившей к нему удачей.
Сила прибывала в нем медленно, но она росла, а не убавлялась; а чтобы поток ее
не иссякал - ничего и делать-то не нужно, только есть. А яркоглазых зверьков
стало больше, и сила от них гуще получается... По мере насыщения Мурман решил
внести некоторое разнообразие в свое времяпрепровождение: хорошее настроение,
новые силы, вкусная еда подталкивали к движению, к веселью, к играм. Он стал
носиться по громадному пространству, не придерживаясь при этом никакой ясной
цели: захотел - вперед помчался, захотел - по кругу, вдоль стен, не забегая
далеко в боковые пещеры, потому что крысы появлялись именно оттуда и сами
скапливались здесь, в зале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Каждого комочка вновь прибывающей пищи хватало практически на один укус, но
пища эта не кончалась, и счастливый Мурман, распробовав и поверив, наконец
разожмурился и осмелился взглянуть - как оно выглядит, нечаянное счастье?
Этих маленьких зверьков он знал, люди называли их крысами. Да, крысами. И
сразу же глаза и уши Мурмана наполнились впечатлениями: сколько их вокруг! И они
не убегают от него, не прячутся трусливо по щелям да норам, а наоборот, к нему
бегут! А пищат-то... Как и отчего так получилось - Мурман не знал, но ему было
не до размышлений: хозяин никогда не морил его голодом нарочно, однако жизненный
опыт научил Мурмана сокровенной мудрости: жри, пока дают, много дали - впрок
ешь, кончится - не выпросишь ничего, кроме как сапогом по копчику. И Мурман
принялся за дело всерьез: он аккуратно, чтобы никого не спугнуть, начал
перебирать лапами в сторону одного из проемов, где ручеек выбегающих зверьков
был погуще, встал спиной к стене, растопырил лапы пошире - и только знай успевай
глотать! Хрум - глоток, хрум - глоток... Бывало, что Мурман глотал мелких
животных не перекусывая, живьем, но это не так вкусно, а некоторые еще и
шевелятся... Крысиная кровь понравилась псу: кисленькая и очень мягкого, нежного
вкуса. А они не кончаются! Да, крысы как крысы, но были и особенности: Мурман
четко различал, что крысиные шкурки были скорее белыми, нежели серыми, и не
глазки-бусинки у них, а большие такие белые горошины, а у некоторых, которые
покрупнее - глаза с (красноватым. Прим. авт.) отливом, как будто подсвечивают. И
у них, которые яркоглазы, кровь немножко другая, пожалуй что повкуснее.
Первый невыносимый, заставляющий забыть обо всем, приступ голода отступил не
сразу: Мурман жрал так долго, что даже спина затекла от неподвижности... Но
все-таки он сошел, этот приступ; пищи было по-прежнему много, и пес начал есть с
перебором: в первую очередь тех, кто покрупнее и повкуснее, тем более что у них
глаза как приманка, издалека видно. Увидел - прыгнул, увидел - прыгнул. И еще
несколько сот 'хрумков', и еще... Сила радостными потоками бежала вдоль
позвоночника, впитывалась почти без следа, словно в пересохшее русло, и снова
прибывала, волна за волной, глоток за глотком...
Мурман радовался. До той, волшебной сытости, чтобы от пуза, было еще далеко,
но пес вдруг почувствовал, что ему не худо бы передохнуть, поспать обычным
собачьим сном, свернувшись в клубок, мордой в лапы... Сколько он не спал?.. А до
этого справить нужду...
Мурман отбежал подальше, в пустынный угол, окропил стенку, потом
противоположную, потом сделал кучу - обычных, не под стать проявленному
аппетиту, размеров... Все это время крысы следовали за ним, пищали, прыгали на
него... Мурман понимал, что они прыгают совсем не для того, чтобы раньше других
попасть к нему в желудок, а скорее наоборот - нападают, пытаются укусить... А
кусать-то им и нечем - пастешки ма-а-аленькие... Но и на полу перед такими не
поспишь, писком да щекоткой весь сон испортят и отобьют. Мурман потянул носом,
побегал взад-вперед, выкусывая из крысиного шлейфа, стелющегося следом, особей
покрупнее и покрасноглазее... На одной из стен он увидел то, что искал: выступ,
достаточно широкий, чтобы на нем улечься. Высота - в полпрыжка. Мурман прыгнул.
А пыль какая! Мурман чихнул раз, и другой, и третий... Делать нечего, место
получше лень искать. Пес чихнул еще разик, зевнул, неуклюже потоптался на
неровном карнизе и лег со счастливым вздохом. Спать.
Разбудил его писк. Мурман потянулся, подскуливая, открыл глаза... и ничего не
увидел, тьма вокруг! Но подоспели чуть припоздавшие спросонок воспоминания,
Мурман поборол растерянность, сообразил, настроился, и зрение вернулось к нему,
а испуг исчез: мрак обернулся прозрачным серым маревом - он в пещере, где много
вкусных крыс. И пора позавтракать. Мурман глянул вниз и удивился: оказывается,
крысы не разбежались, а скопились внизу, под карнизом и шевелятся... Он высунул
язык, всмотрелся: они даже сбились в кучу и образовали целый холм, а с него
самые верхние крысы подпрыгивают, до него хотят достать. Очень смешно.
Мурман встряхнулся, укрепился поудобнее лапами и, что было мочи, подпрыгнул
свечой вверх и чуть вперед, с таким расчетом, чтобы и карниз боками не задеть на
обратном пути, и крысиную кучу не перелететь. Прыгнул он великолепно, почти на
пределе возможностей, до потолка не достал изрядно, очень уж высоки были
пещерные своды, зато вниз угодил как надо, в самый центр крысиного писка. Словно
гигантский молот шарахнул по живому холму - Мурман пробил крысиную толщу почти
до каменного пола; по сторонам, словно от взрыва гранаты, полетели ошметки,
кровавые брызги и невредимые, визжащие на лету зверьки. Мурман съел одну
раздавленную крысу, а дальше спривередничал, переключился на живую плоть, куда
более вкусную и увлекательную. Внезапно его озарила великолепная идея: он махнул
обратно на карниз, уселся, свесив вниз язык из раззявленного рта, и стал ждать.
И действительно, крысы не подвели: они вновь стали составлять из себя гору, не
обращая внимания на то, что основание этого холма - сплошь размазанные по полу
ошметки их невезучих сородичей. Мурману хватило терпения примерно часа на
полтора; за это время к импровизированному ристалищу, как к месту сбора,
непрерывно подходили подкрепления, и вновь образовался живой холм из крысиных
тел, пусть не такой высокий, как первый, но тоже внушительных размеров. Мурман
повторил свой трюк: прицелился, подпрыгнул и грянулся вниз. Чтобы удар получился
внушительнее, Мурман поджал лапы в прыжке, сгруппировался и упал спиной, выгнув
ее до отказа. Получилось не хуже, чем в первый раз, пожалуй что и лучше: он
пробил эту кучу-малу насквозь и даже поскользнулся в луже крови на полу, когда
переворачивался со спины на лапы. Но добыча - дело зыбкое: сейчас она перед
тобой, а зазевался - вот уже и нет ее, сбежала. Поэтому Мурман решил игры
отложить на потом, а пока до упора воспользоваться привалившей к нему удачей.
Сила прибывала в нем медленно, но она росла, а не убавлялась; а чтобы поток ее
не иссякал - ничего и делать-то не нужно, только есть. А яркоглазых зверьков
стало больше, и сила от них гуще получается... По мере насыщения Мурман решил
внести некоторое разнообразие в свое времяпрепровождение: хорошее настроение,
новые силы, вкусная еда подталкивали к движению, к веселью, к играм. Он стал
носиться по громадному пространству, не придерживаясь при этом никакой ясной
цели: захотел - вперед помчался, захотел - по кругу, вдоль стен, не забегая
далеко в боковые пещеры, потому что крысы появлялись именно оттуда и сами
скапливались здесь, в зале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92