То есть ищут его, Диониса,
пока он не стал еще взрослым и пока еще есть возможность затормозить неизбежный
ход истории. Нет, их силы не меньшие, а гораздо большие, чем у этой поганой
нечисти, но слишком многое сосредоточилось именно на нем, Денисе... и тот... о
котором Денису предстоит узнать (и возрадоваться великой радостью),.. сам
непосредственно не может прийти на помощь, но действует через своих
представителей... В общем, придет пора и Денис все узнает... Денис тогда пожал
плечами, но любопытствовать дальше не стал: он уже научился не доверять причудам
взрослых. Главное, что он мог гулять, где ему заблагорассудится и сколько
угодно, заниматься тем, что ему нравилось, в общем - жить, не ведая забот важнее
школьной учебы. Всюду в поле зрения за ним следовал ворон Мор, но против его
присутствия Денис как раз и не возражал. Однажды под вечер, на Шуваловских
озерах, где Денис любил позагорать и поглазеть на девочек топлесс, на пустынном
берегу он наткнулся вдруг на человека с собакой. Хозяин был нехорошо пьян, а
собака - накачанный мышцами и злобой питбуль, кобель, без поводка и намордника
бежал впереди и явно искал объект, на котором можно было сорвать злобу из-за
поведения дурака-хозяина. Питбуль бросился на Дениса, но тому даже и не
понадобилось ничего делать, чтобы нейтрализовать пса: Мор двумя ударами клювом
убил его, пробил череп и успел сожрать почти весь мозг, прежде чем пьяный хозяин
врубился, что собаки у него больше нет... Денис, дабы не светиться, тогда
'сделал ноги', с Моркой на руках, и тем самым спас от него собачьего хозяина,
однако пришлось все рассказать родителям, и отец с дядей Славой полдня рыскали
потом, чуть ли не носами роя прибрежный песок, чтобы убедиться в случайном
характере происшедшего...
* * *
В четырнадцать лет Денис ощутил в себе нечто новое - прикольное и необычное.
Он научился вызывать (или создавать, он еще сам не разобрался) специальных мух,
видом как настоящие, только крупнее, но самостоятельно не живущие и ощутимо
теплые...
Отец, как всегда после обеда, прикрыл лицо газетой и засвистел, забулькал.
Мать покрылась вместо чадры макияжем и в сопровождении дяди Славы отбыла в
город, по магазинам. Денис, убедившись, что отец спит и что сила за неделю
накоплена достаточная, сосредотачивается - и рой мух, голов этак на сто
пятьдесят, уже гудит перед ним довольно компактным комом... Главное - чтобы
поблизости не было этих обжор - Морки и Леньки... Мухи по команде Дениса
выстраиваются цугом и начинают с периодичностью примерно в пятнадцать секунд
пролетать возле отцовской головы. Раз, два, три, четыре... Денис пыхтит от
напряжения: уже в сотый раз, если не более, жужжащая лента донимает отцовский
слух, а тот - знай себе похрапывает... И вдруг - отец выбрасывает руку, и весь
караван моментом сплющивается об его ладонь в мягкую, серую, сырую на вид
котлету. Отец, не открывая глаз, но всегда точно швыряет эту котлету Леньке,
который давно уже наворачивает по стенам круги в предчувствии поживы... Дальше
неинтересно: отец ухмыльнется, пойдет в ванную, а ему опять копить силы, дней
пять как минимум, прежде чем он сможет повторить забаву или придумать что-либо
другое путное...
* * *
Все совпало в тот год: выпускной класс, шестнадцатилетие, финансовый кризис с
дефолтом, первая любовь... Естественно, что это была одноклассница, очень
красивая, по мнению Дениса, блондиночка, худенькая, высокая, продвинутая. Со
всеми другими девицами Денис ощущал себя легко и ровно, а рядом с Никой - робел
и нервничал, шутил деревянно, краснел чаще обычного. Его любовь звали по
паспорту - Вероника, но она требовала, чтобы сверстники называли ее только
второй половинкой ее имени. (Дома же - напротив: замшелые родители звали ее
Верой, а хуже того - Верочкой.) В девятом классе Денис специально донимал и
дразнил ее Верой, в десятом - не замечал, увлекся историей и Интернетом, а в
одиннадцатом, сразу же после летних каникул, в сентябре, увидел новыми глазами и
влюбился по уши.
К тому времени Денис вырос до ста восьмидесяти сантиметров и, к своему
великому огорчению, остановился в росте. Был он по-прежнему огненно-рыж,
отчаянно конопат, но в правильных и привлекательных чертах лица его пряталось
нечто, не позволяющее прикалывать его и дразнить. Может быть, жесткая линия губ,
хищная даже во время смеха или улыбки; может быть, полное отсутствие страха в
больших зеленых глазах... По физической кондиции он ничем примечательным из
сверстников не выделялся: худой, в перспективе - широкоплечий, чуточку сутулый,
но все равно стройный... Стригся аккуратно и коротко, иногда, когда особенно
допекал математик, их классный руководитель, надевал пиджак и галстук, но
предпочитал свитера и модные мешковатые штаны с накладными карманами.
- Ника, слушай...
- Слушаю, Петров.
- Что ты сегодня делаешь? После уроков?
- Книжку учу. 'Арифметику' Магницкого.
- Нет, ну правда?
- Истинный крест. Я ботан, у меня, если недоучусь, конкретные ломки. А что ты
хотел?
- Ну... По шаверме - и в Русский музей. Давай сходим?
- Ах, вот значит, зачем ты подходил к Мухиной и Лерберг. Они отказались, и я
следующая по счету и привлекательности! После Лерберг и Мухиной! Да?
Бедному Денису Мухина вовсе не казалась привлекательной, и Лерберг тоже, он
подходил к ним и спрашивал что-то для отвода глаз, но после такой трактовки
смешался и окончательно покраснел.
- Ну что ты молчишь? И видел ли ты новые ценники на шаверме? У меня лично
дефолт в бюджете.
Денис почуял близкое согласие и воспрянул духом.
- Нет проблем на сегодня, сударыня, мой кошелек полон. Пойдем?
- Надо сообразить... Мама просила меня не задерживаться, потому что к зиме мы
с ней собирались связать миленький чудненький коврик...
- Какой коврик, до зимы далеко, сто раз успеешь. Так идем?
- Идем. Только чур я буду есть шаверму без лука! Договорились?
- Ладно. Значит, мотаем физру и уходим, - предложил Денис, развивая успех. Он
снова почувствовал себя решительным и сильным.
- Аск... Только чур ты тоже будешь есть шаверму без лука! На всякий случай.
- А... - заикнулся было Денис, потом вдруг сообразил, потом вдруг спохватился,
что его мыслительная деятельность проходит на глазах хихикающей Ники, и снова
покраснел, медленно и густо...
Времени было полно, и они двинулись пешком, сначала по Среднему проспекту,
потом сквозь парк, возле ДК Кирова, на Большой проспект, потом через несколько
линий на набережную, через мост лейтенанта Шмидта... В начале пути Денис собрал
всю свою силу и мысленно (научился за последѓний год) стал сигналить Мору, чтобы
тот не мелькал перед глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
пока он не стал еще взрослым и пока еще есть возможность затормозить неизбежный
ход истории. Нет, их силы не меньшие, а гораздо большие, чем у этой поганой
нечисти, но слишком многое сосредоточилось именно на нем, Денисе... и тот... о
котором Денису предстоит узнать (и возрадоваться великой радостью),.. сам
непосредственно не может прийти на помощь, но действует через своих
представителей... В общем, придет пора и Денис все узнает... Денис тогда пожал
плечами, но любопытствовать дальше не стал: он уже научился не доверять причудам
взрослых. Главное, что он мог гулять, где ему заблагорассудится и сколько
угодно, заниматься тем, что ему нравилось, в общем - жить, не ведая забот важнее
школьной учебы. Всюду в поле зрения за ним следовал ворон Мор, но против его
присутствия Денис как раз и не возражал. Однажды под вечер, на Шуваловских
озерах, где Денис любил позагорать и поглазеть на девочек топлесс, на пустынном
берегу он наткнулся вдруг на человека с собакой. Хозяин был нехорошо пьян, а
собака - накачанный мышцами и злобой питбуль, кобель, без поводка и намордника
бежал впереди и явно искал объект, на котором можно было сорвать злобу из-за
поведения дурака-хозяина. Питбуль бросился на Дениса, но тому даже и не
понадобилось ничего делать, чтобы нейтрализовать пса: Мор двумя ударами клювом
убил его, пробил череп и успел сожрать почти весь мозг, прежде чем пьяный хозяин
врубился, что собаки у него больше нет... Денис, дабы не светиться, тогда
'сделал ноги', с Моркой на руках, и тем самым спас от него собачьего хозяина,
однако пришлось все рассказать родителям, и отец с дядей Славой полдня рыскали
потом, чуть ли не носами роя прибрежный песок, чтобы убедиться в случайном
характере происшедшего...
* * *
В четырнадцать лет Денис ощутил в себе нечто новое - прикольное и необычное.
Он научился вызывать (или создавать, он еще сам не разобрался) специальных мух,
видом как настоящие, только крупнее, но самостоятельно не живущие и ощутимо
теплые...
Отец, как всегда после обеда, прикрыл лицо газетой и засвистел, забулькал.
Мать покрылась вместо чадры макияжем и в сопровождении дяди Славы отбыла в
город, по магазинам. Денис, убедившись, что отец спит и что сила за неделю
накоплена достаточная, сосредотачивается - и рой мух, голов этак на сто
пятьдесят, уже гудит перед ним довольно компактным комом... Главное - чтобы
поблизости не было этих обжор - Морки и Леньки... Мухи по команде Дениса
выстраиваются цугом и начинают с периодичностью примерно в пятнадцать секунд
пролетать возле отцовской головы. Раз, два, три, четыре... Денис пыхтит от
напряжения: уже в сотый раз, если не более, жужжащая лента донимает отцовский
слух, а тот - знай себе похрапывает... И вдруг - отец выбрасывает руку, и весь
караван моментом сплющивается об его ладонь в мягкую, серую, сырую на вид
котлету. Отец, не открывая глаз, но всегда точно швыряет эту котлету Леньке,
который давно уже наворачивает по стенам круги в предчувствии поживы... Дальше
неинтересно: отец ухмыльнется, пойдет в ванную, а ему опять копить силы, дней
пять как минимум, прежде чем он сможет повторить забаву или придумать что-либо
другое путное...
* * *
Все совпало в тот год: выпускной класс, шестнадцатилетие, финансовый кризис с
дефолтом, первая любовь... Естественно, что это была одноклассница, очень
красивая, по мнению Дениса, блондиночка, худенькая, высокая, продвинутая. Со
всеми другими девицами Денис ощущал себя легко и ровно, а рядом с Никой - робел
и нервничал, шутил деревянно, краснел чаще обычного. Его любовь звали по
паспорту - Вероника, но она требовала, чтобы сверстники называли ее только
второй половинкой ее имени. (Дома же - напротив: замшелые родители звали ее
Верой, а хуже того - Верочкой.) В девятом классе Денис специально донимал и
дразнил ее Верой, в десятом - не замечал, увлекся историей и Интернетом, а в
одиннадцатом, сразу же после летних каникул, в сентябре, увидел новыми глазами и
влюбился по уши.
К тому времени Денис вырос до ста восьмидесяти сантиметров и, к своему
великому огорчению, остановился в росте. Был он по-прежнему огненно-рыж,
отчаянно конопат, но в правильных и привлекательных чертах лица его пряталось
нечто, не позволяющее прикалывать его и дразнить. Может быть, жесткая линия губ,
хищная даже во время смеха или улыбки; может быть, полное отсутствие страха в
больших зеленых глазах... По физической кондиции он ничем примечательным из
сверстников не выделялся: худой, в перспективе - широкоплечий, чуточку сутулый,
но все равно стройный... Стригся аккуратно и коротко, иногда, когда особенно
допекал математик, их классный руководитель, надевал пиджак и галстук, но
предпочитал свитера и модные мешковатые штаны с накладными карманами.
- Ника, слушай...
- Слушаю, Петров.
- Что ты сегодня делаешь? После уроков?
- Книжку учу. 'Арифметику' Магницкого.
- Нет, ну правда?
- Истинный крест. Я ботан, у меня, если недоучусь, конкретные ломки. А что ты
хотел?
- Ну... По шаверме - и в Русский музей. Давай сходим?
- Ах, вот значит, зачем ты подходил к Мухиной и Лерберг. Они отказались, и я
следующая по счету и привлекательности! После Лерберг и Мухиной! Да?
Бедному Денису Мухина вовсе не казалась привлекательной, и Лерберг тоже, он
подходил к ним и спрашивал что-то для отвода глаз, но после такой трактовки
смешался и окончательно покраснел.
- Ну что ты молчишь? И видел ли ты новые ценники на шаверме? У меня лично
дефолт в бюджете.
Денис почуял близкое согласие и воспрянул духом.
- Нет проблем на сегодня, сударыня, мой кошелек полон. Пойдем?
- Надо сообразить... Мама просила меня не задерживаться, потому что к зиме мы
с ней собирались связать миленький чудненький коврик...
- Какой коврик, до зимы далеко, сто раз успеешь. Так идем?
- Идем. Только чур я буду есть шаверму без лука! Договорились?
- Ладно. Значит, мотаем физру и уходим, - предложил Денис, развивая успех. Он
снова почувствовал себя решительным и сильным.
- Аск... Только чур ты тоже будешь есть шаверму без лука! На всякий случай.
- А... - заикнулся было Денис, потом вдруг сообразил, потом вдруг спохватился,
что его мыслительная деятельность проходит на глазах хихикающей Ники, и снова
покраснел, медленно и густо...
Времени было полно, и они двинулись пешком, сначала по Среднему проспекту,
потом сквозь парк, возле ДК Кирова, на Большой проспект, потом через несколько
линий на набережную, через мост лейтенанта Шмидта... В начале пути Денис собрал
всю свою силу и мысленно (научился за последѓний год) стал сигналить Мору, чтобы
тот не мелькал перед глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92