Моя милая Мэри Кейт... Хочешь
знать? Мне снится, как ты, моя милая женушка, стоя на коленях, сосешь член
мужчины с лицом ребенка. РЕБЕНКА, КОТОРЫЙ СИДИТ СЕЙЧАС У ТЕБЯ НА РУКАХ!!
Мэри Кейт сдержала крик и увидела, что Джо лихорадочно обшаривает
взглядом длинные тени, сгустившиеся в комнате.
- Это не мой ребенок, Мэри Кейт, - проговорил он. - Теперь я уверен в
этом. А ты знала это с самого начала. Неважно, кто это сделает. Неважно
как. Но этот ребенок должен умереть. Мы можем спрятать тело где-нибудь в
городе, в помойке, или бросить в реку.
Он не сводил с нее умоляющих глаз, и она вдруг увидела его сквозь
набежавшие слезы.
- О, Господи, Джо, тебе нужна помощь. Тебе надо помочь.
- Никто мне не поможет. - Джо, пошатываясь, добрел до окна и
прислонился лбом к тотчас запотевшему стеклу, хватаясь за покрытые
трещинами стены, и закрыл глаза.
- О Господи.
Джеффри у нее на руках зашевелился.
- Я люблю тебя, люблю, люблю, - неслышно зашептала Мэри Кейт на ухо
ребенку. - Он сумасшедший. Этот человек сошел с ума и хочет убить тебя.
Господи...
Руки ребенка протянулись к ее лицу. Джеффри крепко прижался к ней в
поисках тепла. Мэри Кейт посмотрела на него и встретила странный жаркий
взгляд.
Джо, тяжело дыша, привалился к окну. Мэри Кейт увидела, как его
дыхание веером туманит грязное стекло. По ее лицу потекли горячие слезы.
Она положила Джеффри в кроватку и прислушалась к бессвязному бормотанию
Джо. Джеффри сел, прижимаясь лицом к прутьям кроватки. Он постарается
убить нас обоих, сказала себе Мэри Кейт. Обоих. Будь ты проклят! Он хочет
убить моего малыша... а потом меня, чтобы я никому не смогла рассказать,
что произошло!
Она вернулась в ванную и стала смотреть, как ее слезы капают на
длинные зазубренные осколки бутылочного стекла. Он убьет нас обоих. Обоих,
обоих, обоих. Он сумасшедший.
Она подхватила с пола бутылочное горлышко и двинулась к мужу.
Джо начал поворачиваться от окна и открыл рот, собираясь что-то
сказать.
Мэри Кейт сделала два быстрых шага вперед и вонзила горлышко ему в
грудь пониже ключицы. От неожиданности Джо охнул и застыл, так и не закрыв
рот и глядя себе на рубашку. Когда боль ворвалась в его сознание, он дико
крикнул и оттолкнул от себя жену. Она выдернула бутылочное горлышко из его
груди и ударила снова; ослабленная алкоголем рука не смогла остановить ее.
Зазубренное стекло проникло в грудную клетку и впилось в легкое. Джо
закашлялся, лицо и блузку Мэри Кейт окропил кровавый дождь. Она ударила
Джо в лицо. Он в отчаянье попятился, но Мэри Кейт шла на него, обезумев,
забыв о жалости, замахиваясь для второго удара в лицо.
Он в панике отступал, и вдруг оказалось, что позади окно. Отчаянный
взмах рук, зазвенело стекла, за краем окна мелькнуло бледное лицо Джо с
полными ужаса глазами. Мэри Кейт увидела, как муж кончиками пальцев
пытается уцепиться за подоконник - и в следующий миг Джо сорвался.
Его тело с неестественно вывернутой шеей распростерлось на мостовой.
Какой-то прохожий в коричневом пальто нагнулся над трупом и испуганно
уставился вверх, на Мэри Кейт.
У нее за спиной Джеффри показывал на карусель.
- Мамочка, - прошепелявил он, - смотри, красивая рыбка!
6
Мальчики, болтливые и проказливые, как молодые обезьянки, вереницей
зашли в столовую, мгновенно наполнившуюся гомоном и гвалтом, и бросились
занимать свои обычные места за длинным столом, испещренным инициалами их
предшественников.
Сестра Мириам сквозь очки в строгой черной оправе наблюдала за
детьми, терпеливо дожидаясь, пока все тридцать сорванцов рассядутся по
местам. Даже за столом, в ожидании молитвы, неугомонные десятилетки
толкались и щипались. Перекрикивая общий шум, сестра Мириам сказала:
- Ну, хорошо. А теперь нельзя ли потише?
Они притихли, как булькающее в горшке варево, и уставились на
стоявшую перед ними смуглую пожилую женщину в черной рясе. Она взяла в
руки блокнот. На нее была возложена обязанность проверять, все ли
вернулись с перемены. Сестра Мириам хорошо знала детей и по именам, и в
лицо, и все же всегда оставалась возможность, что кто-нибудь - вероятнее
всего, кто-нибудь из наименее смышленых - исхитрится заплутать в лесу,
окружавшем сиротский приют. Так уже случилось однажды, давным-давно, когда
сестра Мириам только начинала здесь работать и забора еще не было. Ребенок
тогда чудом уцелел. С тех пор она никогда не рисковала.
- Перед завтраком мы проведем перекличку, - привычно сообщила она
детям. - Джеймс Паттерсон Антонелли?
- Здесь.
- Томас Кини Биллингс?
- Здесь.
- Эдвард Эндрю Бэйлесс?
- Присутствует.
- Джером Дарковски?
- Пришутствует. - Смешки и гиканье. Сестра Мириам резко подняла
голову.
- У вас полчаса до прихода следующей группы, дети. Если будете
дурачиться, то лишь зря потратите время. Я, кажется, просила тишины? - Она
снова опустила взгляд к блокноту. - Грегори Холт Фрейзер?
- Здесь.
Сестра Мириам зачитывала список по алфавиту, приближаясь к его имени.
Иногда ей хотелось, чтобы он исчез, сбежал из приюта, сгинул в лесной
чаще, оставив разве что клочок одежды на изгороди как единственное
свидетельство своего существования. Нет, нет, внутренне запротестовала
она. Прости. Я не хотела. Она нервно глянула поверх списка на ребят. Он
сидел где всегда, во главе стола, и ждал, когда она назовет его имя. На
его губах играла едва заметная улыбка, словно он знал, какие мысли роились
за непроницаемой маской ее лица.
- Джеффри Харпер Рейнс?
Он не отозвался.
Дети замерли.
Они ждали.
Он ждал.
Сестра Мириам прокашлялась и опустила голову, чтобы не видеть их лиц.
С кухни тянуло жареным мясом - там готовили гамбургеры.
- Джеффри Харпер Рейнс, - повторила она.
Он молчал, сложив руки на столе перед собой. Черные глаза, узкие
щелочки на бледном лице, смотрели дерзко.
Сестра Мириам бросила блокнот на стол. Нет, довольно! Эта глупая игра
излишне затянулась!
- Джеффри, я дважды вызывала тебя. Ты не отозвался. На уроке двести
раз напишешь свое имя и покажешь мне. - Она посмотрела на следующее в
списке имя. - Эдгар Оливер Торторелли.
Но ответил ей не Торторелли. Прозвучал другой голос. _Е_г_о_ голос.
- Вы что-то не назвали мое имя, сестра. - Он так прошипел это
"сестра", что в первый момент ей почудилось, он сейчас скажет какую-нибудь
непристойность.
Сестра Мириам моргнула. Ей вдруг стало жарко. На кухне гремели
подносами и тарелками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
знать? Мне снится, как ты, моя милая женушка, стоя на коленях, сосешь член
мужчины с лицом ребенка. РЕБЕНКА, КОТОРЫЙ СИДИТ СЕЙЧАС У ТЕБЯ НА РУКАХ!!
Мэри Кейт сдержала крик и увидела, что Джо лихорадочно обшаривает
взглядом длинные тени, сгустившиеся в комнате.
- Это не мой ребенок, Мэри Кейт, - проговорил он. - Теперь я уверен в
этом. А ты знала это с самого начала. Неважно, кто это сделает. Неважно
как. Но этот ребенок должен умереть. Мы можем спрятать тело где-нибудь в
городе, в помойке, или бросить в реку.
Он не сводил с нее умоляющих глаз, и она вдруг увидела его сквозь
набежавшие слезы.
- О, Господи, Джо, тебе нужна помощь. Тебе надо помочь.
- Никто мне не поможет. - Джо, пошатываясь, добрел до окна и
прислонился лбом к тотчас запотевшему стеклу, хватаясь за покрытые
трещинами стены, и закрыл глаза.
- О Господи.
Джеффри у нее на руках зашевелился.
- Я люблю тебя, люблю, люблю, - неслышно зашептала Мэри Кейт на ухо
ребенку. - Он сумасшедший. Этот человек сошел с ума и хочет убить тебя.
Господи...
Руки ребенка протянулись к ее лицу. Джеффри крепко прижался к ней в
поисках тепла. Мэри Кейт посмотрела на него и встретила странный жаркий
взгляд.
Джо, тяжело дыша, привалился к окну. Мэри Кейт увидела, как его
дыхание веером туманит грязное стекло. По ее лицу потекли горячие слезы.
Она положила Джеффри в кроватку и прислушалась к бессвязному бормотанию
Джо. Джеффри сел, прижимаясь лицом к прутьям кроватки. Он постарается
убить нас обоих, сказала себе Мэри Кейт. Обоих. Будь ты проклят! Он хочет
убить моего малыша... а потом меня, чтобы я никому не смогла рассказать,
что произошло!
Она вернулась в ванную и стала смотреть, как ее слезы капают на
длинные зазубренные осколки бутылочного стекла. Он убьет нас обоих. Обоих,
обоих, обоих. Он сумасшедший.
Она подхватила с пола бутылочное горлышко и двинулась к мужу.
Джо начал поворачиваться от окна и открыл рот, собираясь что-то
сказать.
Мэри Кейт сделала два быстрых шага вперед и вонзила горлышко ему в
грудь пониже ключицы. От неожиданности Джо охнул и застыл, так и не закрыв
рот и глядя себе на рубашку. Когда боль ворвалась в его сознание, он дико
крикнул и оттолкнул от себя жену. Она выдернула бутылочное горлышко из его
груди и ударила снова; ослабленная алкоголем рука не смогла остановить ее.
Зазубренное стекло проникло в грудную клетку и впилось в легкое. Джо
закашлялся, лицо и блузку Мэри Кейт окропил кровавый дождь. Она ударила
Джо в лицо. Он в отчаянье попятился, но Мэри Кейт шла на него, обезумев,
забыв о жалости, замахиваясь для второго удара в лицо.
Он в панике отступал, и вдруг оказалось, что позади окно. Отчаянный
взмах рук, зазвенело стекла, за краем окна мелькнуло бледное лицо Джо с
полными ужаса глазами. Мэри Кейт увидела, как муж кончиками пальцев
пытается уцепиться за подоконник - и в следующий миг Джо сорвался.
Его тело с неестественно вывернутой шеей распростерлось на мостовой.
Какой-то прохожий в коричневом пальто нагнулся над трупом и испуганно
уставился вверх, на Мэри Кейт.
У нее за спиной Джеффри показывал на карусель.
- Мамочка, - прошепелявил он, - смотри, красивая рыбка!
6
Мальчики, болтливые и проказливые, как молодые обезьянки, вереницей
зашли в столовую, мгновенно наполнившуюся гомоном и гвалтом, и бросились
занимать свои обычные места за длинным столом, испещренным инициалами их
предшественников.
Сестра Мириам сквозь очки в строгой черной оправе наблюдала за
детьми, терпеливо дожидаясь, пока все тридцать сорванцов рассядутся по
местам. Даже за столом, в ожидании молитвы, неугомонные десятилетки
толкались и щипались. Перекрикивая общий шум, сестра Мириам сказала:
- Ну, хорошо. А теперь нельзя ли потише?
Они притихли, как булькающее в горшке варево, и уставились на
стоявшую перед ними смуглую пожилую женщину в черной рясе. Она взяла в
руки блокнот. На нее была возложена обязанность проверять, все ли
вернулись с перемены. Сестра Мириам хорошо знала детей и по именам, и в
лицо, и все же всегда оставалась возможность, что кто-нибудь - вероятнее
всего, кто-нибудь из наименее смышленых - исхитрится заплутать в лесу,
окружавшем сиротский приют. Так уже случилось однажды, давным-давно, когда
сестра Мириам только начинала здесь работать и забора еще не было. Ребенок
тогда чудом уцелел. С тех пор она никогда не рисковала.
- Перед завтраком мы проведем перекличку, - привычно сообщила она
детям. - Джеймс Паттерсон Антонелли?
- Здесь.
- Томас Кини Биллингс?
- Здесь.
- Эдвард Эндрю Бэйлесс?
- Присутствует.
- Джером Дарковски?
- Пришутствует. - Смешки и гиканье. Сестра Мириам резко подняла
голову.
- У вас полчаса до прихода следующей группы, дети. Если будете
дурачиться, то лишь зря потратите время. Я, кажется, просила тишины? - Она
снова опустила взгляд к блокноту. - Грегори Холт Фрейзер?
- Здесь.
Сестра Мириам зачитывала список по алфавиту, приближаясь к его имени.
Иногда ей хотелось, чтобы он исчез, сбежал из приюта, сгинул в лесной
чаще, оставив разве что клочок одежды на изгороди как единственное
свидетельство своего существования. Нет, нет, внутренне запротестовала
она. Прости. Я не хотела. Она нервно глянула поверх списка на ребят. Он
сидел где всегда, во главе стола, и ждал, когда она назовет его имя. На
его губах играла едва заметная улыбка, словно он знал, какие мысли роились
за непроницаемой маской ее лица.
- Джеффри Харпер Рейнс?
Он не отозвался.
Дети замерли.
Они ждали.
Он ждал.
Сестра Мириам прокашлялась и опустила голову, чтобы не видеть их лиц.
С кухни тянуло жареным мясом - там готовили гамбургеры.
- Джеффри Харпер Рейнс, - повторила она.
Он молчал, сложив руки на столе перед собой. Черные глаза, узкие
щелочки на бледном лице, смотрели дерзко.
Сестра Мириам бросила блокнот на стол. Нет, довольно! Эта глупая игра
излишне затянулась!
- Джеффри, я дважды вызывала тебя. Ты не отозвался. На уроке двести
раз напишешь свое имя и покажешь мне. - Она посмотрела на следующее в
списке имя. - Эдгар Оливер Торторелли.
Но ответил ей не Торторелли. Прозвучал другой голос. _Е_г_о_ голос.
- Вы что-то не назвали мое имя, сестра. - Он так прошипел это
"сестра", что в первый момент ей почудилось, он сейчас скажет какую-нибудь
непристойность.
Сестра Мириам моргнула. Ей вдруг стало жарко. На кухне гремели
подносами и тарелками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75