Голубое платье Касс Хэннесси победно развевалось, а за ней следовал винодел Паскаля, Антон: черные волосы зализаны назад, а несколько подбородков подпирает жесткий воротник-стойка. Он держал в руке слегка увядшую красную розу.
Касс отмахнулась от Антона и направилась прямиком к сыну.
– А, вот вы где. – Она блеснула на Джинджера глазами, затем повернулась к Олли. – Отец просил, чтобы ты принес ему табак из нашей спальни.
– Vous voulez, monsieur?
Олли посмотрел на официанта, протягивающего ему стакан с пуншем.
– Ах да, спасибо.
Он сделал огромный глоток и протянул стакан обратно, нервно глядя через плечо назад. Джинджер держал водку у бедра, как винтовку.
– Пойдем со мной посмотрим на les etoiles. – Антон дышал чесночным запахом прямо в декольте Касс.
– Нет, Антон, спасибо.
Касс спиной влетела в Олли как раз в тот момент, когда Джинджер прошипел ему в ухо: «Пошел».
– Что, прямо сейчас? – Олли трусливо сглотнул.
– Боишься замерзнуть? Но я сделаю так, чтобы тебе было тепло, mon ange.
Антон, заигрывая, размахивал своей увядшей розой.
– Быстро. – Джинджер предостерегающе вздернул рыжие брови.
– Боже, – тихо простонал Олли. – Будь что будет!
Он повернулся к Антону, который уже прижимал Касс к толстому немцу.
– Оставь мою мать в покое, ты, подлый мерзавец! – прорычал он, как надеялся, с шекспировскими интонациями. – Она замужняя женщина. И если сегодня у нее слегка выглядывает грудь, и она накрашена, это вовсе не означает, что мама готова к прелюбодеянию в многочисленных постелях.
– Э? – Глаза Антона выкатились от удивления.
Официант, который все еще держал стакан Олли, с интересом посмотрел на Касс. Та покраснела, ее накрашенные губы полностью исчезли, превратившись в тонкую полоску. А в это время литр водки опрокинулся в оставленную без присмотра чашу.
Лихорадочно соображая, Олли взял обратно свой стакан и поблагодарил официанта. Затем выхватил из рук Антона увядший цветок, и со словами «Коварство и любовь!» он опрокинул пунш на голову француза.
Но Антон, будучи прелюбодеем со стажем, давно научился уклоняться от ударов. Он мгновенно отскочил в сторону, и тягучая розовая жидкость пролилась на большой живот толстого немца.
– Ox… Mein Gott!
– Черт. – Олли протянул розу возмущенному немцу. – Прости, мой друг, прости!
И, быстро подмигнув Джинджеру, с видом мученика метнулся в сторону двери. Пока официант, рассыпаясь в извинениях, вытирал промокший живот гостя, некая еще более толстая фрау начала выкрикивать обвинения в адрес Касс, чем привлекла всеобщее внимание.
А Джинджер под шумок опустошил бутылку в чашу с пуншем и отвернулся, поскольку оттуда поднялись сильные испарения. Затем, увидев, что Касс намеревается ударить толстую фрау своей сумочкой, он подхватил ее под руку, пробубнил: «Пейте пунш» в ухо толстого немца и увел Касс подальше от места схватки.
– Боюсь, что Олли слишком обо мне печется.
Касс неловко прокашлялась, в то время как немец с женой промаршировали прочь из комнаты. Джинджер улыбнулся Касс и подмигнул ей своими голубыми глазами.
– Эмоциональные люди стоят намного больше, чем бесчувственные, – легко прошептал он.
Касс натянуто улыбнулась.
– А Олли к тому же такой романтик, – Джинджер повел Касс в сторону огромных окон, которые образовывали тихий уголок в обшитой панелями стене.
Они уселись на неровную поверхность подоконника.
– Олли? – Касс засмеялась. – Боюсь, что отцовский прагматизм у него в крови. Помнится, Майкл больше интересовался спортом, чем женщинами, когда я его встретила. Убежденный холостяк. Конечно, муж на десять лет старше меня, – быстро добавила она.
– Могу себе представить.
Джинджер уперся головой в раму и лениво наблюдал, как Олли выскользнул из комнаты.
– Вы рано вышли замуж? Вы не выглядите так, как будто у вас уже взрослые дети.
– Видишь ли, когда я была девушкой, считалось, что если в двадцать три ты еще не замужем, то ты залежалась на полке.
Касс порозовела от гордости. Она неожиданно заметила Аманду, недоброжелательно наблюдавшую за ними из тени галереи.
– Вы все еще очень привлекательная женщина. – Джинджер тепло ей улыбнулся. – В самом расцвете. В наши дни красивая, зрелая женщина пользуется огромной популярностью как желанная любовница.
– Спасибо тебе, Джинджер, дорогой. – Касс решила, что разговор становится слегка фривольным. Она понизила голос до шепота: – Кажется, подруга Софии, Аманда, была не в очень хорошем настроении последнюю неделю. Не будешь ли ты настолько мил, чтобы потанцевать с ней пару раз, Джинджер? Я уверена, что разговор с таким приятным собеседником, как ты, ее развеселит.
– Если вы просите, Касс, тогда я так и сделаю. Но при одном условии, – он наклонился вперед и шепнул ей в самое ухо: – За каждый танец с ней я потребую два с вами.
– О, как это мило, – ответила Касс сдавленным голосом.
– Я думаю, о чем это jolie femme может разговаривать с ребенком? – Запах чеснока и красного вина оповестил о прибытии Антона и его увядшей розы. – И говорю себе: Антон, этой женщине нужен не школьник, а мужчина. Итак, вот я здесь!
Показав множество золотых зубов, он громко рассмеялся и галантно поцеловал руку Касс.
Улыбнувшись, Джинджер подмигнул ей и удалился на поиски Олли, который несомненно занимался сейчас собиранием по всему дому рулонов туалетной бумаги.
Амбар буквально пульсировал. Сотни вспотевших подростков с взлетающими руками, рассекающими влажный воздух, и вихляющимися бедрами, громко что-то выкрикивали. Лазеры пронзали темноту. Повсюду хвостики волос и прыщавые юношеские лица; челюсти методично жуют жвачку; танцующие периодически останавливаются, чтобы припасть губами к бутылочке пива, как теленок припадает к вымени матки.
Маркус поставил пластинку с гаражным фанком, отсоединил наушники и пошел искать Тодда. Улыбающийся австралиец нашелся наверху, где помогал в баре.
Тодд с изумлением наблюдал, как танцует в длинной галерее английская аристократия. Контраст между этими танцами и бешеными, необузданными телодвижениями в амбаре был разителен. В центре Тэш танцевала обязательный танец с отчимом: она радостно наступала на собственные ноги, двигалась в противоположном от остальных направлении и смеялась до слез. Девушка, как с одобрением заметил Тодд, была в джинсах.
Паскаль нисколько не был смущен неуклюжестью падчерицы, он просто сгибался от смеха, особенно когда они двигались мимо Софии, которая смотрела на них с каменным лицом поверх плеча Майкла.
Сам Майкл, возможно из-за больной ноги, а может из-за непривычного сорта табака, который Джинджер подмешал в его поношенный кисет, постоянно раскачивался и почти полностью опирался на Софию, а на его обычно суровом лице застыло отсутствующее выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
Касс отмахнулась от Антона и направилась прямиком к сыну.
– А, вот вы где. – Она блеснула на Джинджера глазами, затем повернулась к Олли. – Отец просил, чтобы ты принес ему табак из нашей спальни.
– Vous voulez, monsieur?
Олли посмотрел на официанта, протягивающего ему стакан с пуншем.
– Ах да, спасибо.
Он сделал огромный глоток и протянул стакан обратно, нервно глядя через плечо назад. Джинджер держал водку у бедра, как винтовку.
– Пойдем со мной посмотрим на les etoiles. – Антон дышал чесночным запахом прямо в декольте Касс.
– Нет, Антон, спасибо.
Касс спиной влетела в Олли как раз в тот момент, когда Джинджер прошипел ему в ухо: «Пошел».
– Что, прямо сейчас? – Олли трусливо сглотнул.
– Боишься замерзнуть? Но я сделаю так, чтобы тебе было тепло, mon ange.
Антон, заигрывая, размахивал своей увядшей розой.
– Быстро. – Джинджер предостерегающе вздернул рыжие брови.
– Боже, – тихо простонал Олли. – Будь что будет!
Он повернулся к Антону, который уже прижимал Касс к толстому немцу.
– Оставь мою мать в покое, ты, подлый мерзавец! – прорычал он, как надеялся, с шекспировскими интонациями. – Она замужняя женщина. И если сегодня у нее слегка выглядывает грудь, и она накрашена, это вовсе не означает, что мама готова к прелюбодеянию в многочисленных постелях.
– Э? – Глаза Антона выкатились от удивления.
Официант, который все еще держал стакан Олли, с интересом посмотрел на Касс. Та покраснела, ее накрашенные губы полностью исчезли, превратившись в тонкую полоску. А в это время литр водки опрокинулся в оставленную без присмотра чашу.
Лихорадочно соображая, Олли взял обратно свой стакан и поблагодарил официанта. Затем выхватил из рук Антона увядший цветок, и со словами «Коварство и любовь!» он опрокинул пунш на голову француза.
Но Антон, будучи прелюбодеем со стажем, давно научился уклоняться от ударов. Он мгновенно отскочил в сторону, и тягучая розовая жидкость пролилась на большой живот толстого немца.
– Ox… Mein Gott!
– Черт. – Олли протянул розу возмущенному немцу. – Прости, мой друг, прости!
И, быстро подмигнув Джинджеру, с видом мученика метнулся в сторону двери. Пока официант, рассыпаясь в извинениях, вытирал промокший живот гостя, некая еще более толстая фрау начала выкрикивать обвинения в адрес Касс, чем привлекла всеобщее внимание.
А Джинджер под шумок опустошил бутылку в чашу с пуншем и отвернулся, поскольку оттуда поднялись сильные испарения. Затем, увидев, что Касс намеревается ударить толстую фрау своей сумочкой, он подхватил ее под руку, пробубнил: «Пейте пунш» в ухо толстого немца и увел Касс подальше от места схватки.
– Боюсь, что Олли слишком обо мне печется.
Касс неловко прокашлялась, в то время как немец с женой промаршировали прочь из комнаты. Джинджер улыбнулся Касс и подмигнул ей своими голубыми глазами.
– Эмоциональные люди стоят намного больше, чем бесчувственные, – легко прошептал он.
Касс натянуто улыбнулась.
– А Олли к тому же такой романтик, – Джинджер повел Касс в сторону огромных окон, которые образовывали тихий уголок в обшитой панелями стене.
Они уселись на неровную поверхность подоконника.
– Олли? – Касс засмеялась. – Боюсь, что отцовский прагматизм у него в крови. Помнится, Майкл больше интересовался спортом, чем женщинами, когда я его встретила. Убежденный холостяк. Конечно, муж на десять лет старше меня, – быстро добавила она.
– Могу себе представить.
Джинджер уперся головой в раму и лениво наблюдал, как Олли выскользнул из комнаты.
– Вы рано вышли замуж? Вы не выглядите так, как будто у вас уже взрослые дети.
– Видишь ли, когда я была девушкой, считалось, что если в двадцать три ты еще не замужем, то ты залежалась на полке.
Касс порозовела от гордости. Она неожиданно заметила Аманду, недоброжелательно наблюдавшую за ними из тени галереи.
– Вы все еще очень привлекательная женщина. – Джинджер тепло ей улыбнулся. – В самом расцвете. В наши дни красивая, зрелая женщина пользуется огромной популярностью как желанная любовница.
– Спасибо тебе, Джинджер, дорогой. – Касс решила, что разговор становится слегка фривольным. Она понизила голос до шепота: – Кажется, подруга Софии, Аманда, была не в очень хорошем настроении последнюю неделю. Не будешь ли ты настолько мил, чтобы потанцевать с ней пару раз, Джинджер? Я уверена, что разговор с таким приятным собеседником, как ты, ее развеселит.
– Если вы просите, Касс, тогда я так и сделаю. Но при одном условии, – он наклонился вперед и шепнул ей в самое ухо: – За каждый танец с ней я потребую два с вами.
– О, как это мило, – ответила Касс сдавленным голосом.
– Я думаю, о чем это jolie femme может разговаривать с ребенком? – Запах чеснока и красного вина оповестил о прибытии Антона и его увядшей розы. – И говорю себе: Антон, этой женщине нужен не школьник, а мужчина. Итак, вот я здесь!
Показав множество золотых зубов, он громко рассмеялся и галантно поцеловал руку Касс.
Улыбнувшись, Джинджер подмигнул ей и удалился на поиски Олли, который несомненно занимался сейчас собиранием по всему дому рулонов туалетной бумаги.
Амбар буквально пульсировал. Сотни вспотевших подростков с взлетающими руками, рассекающими влажный воздух, и вихляющимися бедрами, громко что-то выкрикивали. Лазеры пронзали темноту. Повсюду хвостики волос и прыщавые юношеские лица; челюсти методично жуют жвачку; танцующие периодически останавливаются, чтобы припасть губами к бутылочке пива, как теленок припадает к вымени матки.
Маркус поставил пластинку с гаражным фанком, отсоединил наушники и пошел искать Тодда. Улыбающийся австралиец нашелся наверху, где помогал в баре.
Тодд с изумлением наблюдал, как танцует в длинной галерее английская аристократия. Контраст между этими танцами и бешеными, необузданными телодвижениями в амбаре был разителен. В центре Тэш танцевала обязательный танец с отчимом: она радостно наступала на собственные ноги, двигалась в противоположном от остальных направлении и смеялась до слез. Девушка, как с одобрением заметил Тодд, была в джинсах.
Паскаль нисколько не был смущен неуклюжестью падчерицы, он просто сгибался от смеха, особенно когда они двигались мимо Софии, которая смотрела на них с каменным лицом поверх плеча Майкла.
Сам Майкл, возможно из-за больной ноги, а может из-за непривычного сорта табака, который Джинджер подмешал в его поношенный кисет, постоянно раскачивался и почти полностью опирался на Софию, а на его обычно суровом лице застыло отсутствующее выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144