Сперва он увидел себя в саду Лемюэля Ло, каким тот был раньше – в раю, где он спасся от всех ужасов и разочарований мира. Потом он очутился на Венериных горах или под ними, среди сонма живых планет. Ему очень не хотелось просыпаться, или умирать, или это одно и то же? Мысли путались, образуя спираль с черной дырой в центре, и он все быстрее и быстрее уносился в эту дыру.
Он открыл глаза и снова увидел Храм. Его крыша тонула в темных облаках, а подножие освещалось землей, сияющей все ярче. Парадокс за парадоксом.
– Кэл!
– Кто-то зовет его.
– Кэл!
Это была Сюзанна. Он мог многое сказать ей, но только прошептал:
– Там внутри... Шэдвелл.
– Держись, — сказала она. – Слышишь?
Она дотронулась до его холодного лица, потом нагнулась и поцеловала. Где-то в глубине его мозга пронеслось: это уже было, он лежал на полу, а она ласково касалась его.
– Я буду здесь.
Она кивнула и вошла в Храм.
На этот раз он не закрыл глаза. Что бы ни ждало его за порогом жизни, он не хотел переступить его, пока снова не увидит ее лицо.

III
Чудо Станка
Внутри Храма дрожь утихла. Сюзанна бежала по темным коридорам среди полной тишины, как в центре урагана.
Впереди появился свет. Она обогнула несколько углов, обнаруживающих новые коридоры, но свет был так же далеко и словно манил: ближе, ближе.
Менструм в ней притих, затаился. Может, его сила умолкла перед лицом большей? Если так, то голые коридоры пока ничем не показывали своих волшебных свойств. Кроме этого призрачного света, который гнал ее дальше и дальше. Здание было выстроено по принципу русской матрешки. Миры внутри миров. Они не могут множиться бесконечно. Или все же могут?
Ответ она получила за следующим углом. От стены отделилась тень, и кто-то крикнул:
– Что за черт?
Впервые земля задрожала и здесь. С потолка осыпались куски кирпича.
– Шэдвелл, – проговорила она.
И тут же эти два слога – Шэд-велл — пронеслись вперед, к следующему повороту. Слова реальны и имеют вес, как всегда говорил Джерихо.
Тень двинулась, и торговец предстал перед ней. Его лицо, бледное и окровавленное, напоминало ей пойманную рыбу.
– Ушло.
Он весь дрожал. Капли пота блестели на лице, как жемчуг.
– Все ушло.
Что ушло? О чем он говорит? Страх покинул ее, осталось только любопытство.
– Это ты. Ты это сделала.
– Что?
– Ты! – выкрикнул он, и внезапно его руки сомкнулись на ее горле.
– Там ничего нет!
Он сдавил, и менструм не пришел ей на помощь. Оставалось бороться с ним силой мускулов, а этого было недостаточно.
– Хочешь знать, как меня надули? – вопил он ей в лицо. – Я тебе покажу!
Он подтащил ее к проходу и втолкнул в святая святых Храма, в святилище, где ткался ковер и создавались бесчисленные чудеса Фуги.
Это была комната футов пятнадцати длиной из того же голого кирпича. Потолка не было, и клубящиеся вверху тучи освещали помещение мягким светом. Но двигались не только тучи, наверху было что-то еще. Прежде, чем она смогла рассмотреть, Шэдвелл тряхнул ее за плечи.
– Где он? Где Станок?
Она оглядела комнату. В каждом из четырех углов сидело до фигуре в высоком кресле. Они давно умерли и превратились в мумии; одежда свисала с их пергаментной кожи гнилыми клочьями.
Может, этих стражей убили и похитили Станок? Но ничто в их спокойных позах не намекало на это; к тому же, она сомневалась, что это место допустило бы убийство. Нет, что-то еще происходило – или происходит — здесь, что-то, чего ни она, ни Шэдвелл не могут понять.
Он все еще что-то бормотал, но она не слушала, заинтересовавшись чем-то лежащим на полу. Это был кухонный нож, который Кэл месяцы назад оставил на полу комнаты, где проходил Аукцион.
Она вспомнила, как тогда на ее глазах ковер раскрывал свои секреты. Тогда Кэлу каким-то образом удалось распустить его. Но как?
Не успела она додумать эту мысль до конца, как ярость Шэдвелла достигла предела.
– Я убью тебя! — проорал он и кинулся на нее. Она попыталась защититься, но он уже душил ее, все крепче сжимая руки. «Я умираю, – пронеслось у нее в голове, – умираю, глядя на эту рожу».
Тут ее гаснущий взгляд уловил движение вверху, и кто-то сказал:
– Станок здесь.
Шэдвелл обернулся, его пальцы разжались.
Над ними висела Иммаколата, раскинув руки, как падающий парашютист.
– Помнишь меня? – обратилась она к Шэдвеллу.
– О Боже.
– Я все же провела тебя, Шэдвелл.
– Где Станок?
– Здесь его нет.
– Но ты сказала...
– Он здесь.
– Но где? Где?
– Здесь его нет.
– Ты спятила! – завизжал он. – Он или здесь или нет!
Колдунья улыбнулась оскалом черепа.
– Дурачок. Ты не понимаешь?
Шэдвелл перешел на более вежливый тон.
– Спустись пониже. Мне больно задирать голову.
Она покачала головой. Сюзанна видела, что ей трудно висеть в воздухе здесь, в святилище, но она предпочла остаться на прежнем месте.
– Боишься?
– Нет, – она, продолжая улыбаться, спустилась вниз.
Сюзанна молча умоляла ее держаться подальше от Шэдвелла, который был теперь способен на все. Но он стоял перед ней, не двигаясь.
– Ты пришла сюда до меня.
– Я едва не забыла тебя, – голос Иммаколаты был задумчив. – Она мне напомнила, – она кивнула на Сюзанну. – Ты оказала мне большую услугу, сестра. Напомнила о враге.
Она вновь посмотрела на Шэдвелла.
– Ты свел меня с ума. Но теперь я вспомнила. – Улыбка исчезла, остались лишь боль и гнев.
– Я все вспомнила.
– Где Станок? – прохрипел Шэдвелл.
– Ты всегда воспринимал все слишком буквально. Ты хотел найти вещь? То, чем можно обладать? Ведь это и есть твой бог – обладание?
– Где Станок?
Она рассмеялась.
Он, не выдержав, кинулся на нее, но на этот раз она была готова. Менструм, уже не яркий и блестящий, а желтоватый, как гной, вырвался из ее изуродованного лица. Шэдвелл отлетел назад.
Молния вспыхнула над ними, осветив всю сцену пронзительной вспышкой. Следующий удар должен был стать смертельным, но Колдунья замешкалась, и тут рука Шэдвелла нащупала кухонный нож.
Сюзанна вскрикнула, но Иммаколата не слышала ее. В следующий миг торговец вскочил и точным ударом мясника вонзил свое оружие ей в живот. Она попыталась исторгнуть из себя убийственную энергию, но нож поднялся вверх, разрезая ее тело. Из раны поползли внутренности. Она закашлялась и рухнула навзничь.
Внезапно комната наполнилась стоном, исходившим то ли из нутра Иммаколаты, то ли из самих стен. Шэдвелл выронил нож и попытался бежать, но его жертва вцепилась в него.
Иммаколата умирала, но силы у нее еще оставались. Она обняла торговца, о чем он всегда мечтал, пачкая кровью его пиджак. Он забился, крича от отвращения, и в конце концов стряхнул ее с себя.
Он слепо побрел к двери, подняв руки. С пальцев стекала кровь.
– Я не... Я не хотел, – бормотал он, плача не от горя, а от невыносимой обиды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104