Сейчас он пойдет и скажет это им в глаза.
Подойдя к дому, он увидел, что дверь открыта, и возле нее стоит молодая женщина – соседка, имени которой он не знал. Потом он заметил на крыльце младенца Нимрода, одетого в тогу, сделанную из рубашки Кэла, и солнечные очки.
– Это ваш малыш? – спросила женщина, увидев Кэла.
– Можно сказать и так.
– Он барабанил в окно, когда я проходила. У вас есть кому за ним приглядеть?
– Теперь есть.
Кэл посмотрел на младенца, вспоминая слова Фредди, что Нимрод только притворяется ребенком. Тут малыш сдвинул очки на лоб и бросил на него взгляд, полностью подтверждающий мнение брадобрея. Но выбора не было – приходилось играть роль отца. Кэл подхватил младенца на руки.
– Что ты тут делаешь? – прошептал он.
– Сёска! Зя потога! – Нимрод явно не справлялся с младенческим произношением.
– Что?
– Какой милый, – проворковала женщина, и прежде чем Кэл успел закрыть дверь малыш потянулся к ней, бормоча что-то ласковое.
– Ах ты, моя крошка...
Она выхватила Нимрода из рук самозваного отца.
– А где его мать?
– Скоро придет, – пробормотал Кэл, пытаясь оторвать младенца от груди женщины.
Младенец недовольно захныкал. Женщина прижала его к себе, успокаивая, и он тут же принялся теребить ее соски через тонкую ткань блузки.
– Извините, – Кэл, наконец, разжал его ручонки и забрал к себе.
– Не оставляйте его одного, – посоветовала женщина, рассеянно трогая грудь там, где ее касался Нимрод.
Кэл поблагодарил ее за участие.
– Счастливо, малыш, – сказала она.
Нимрод послал ей воздушный поцелуй. Она, покраснев, быстро пошла прочь, уже не улыбаясь.
2
– Что за глупость?
Нимрод быстро обучался нормальной речи. Сейчас он стоял посреди холла и глядел на Кэла снизу вверх.
– Где остальные? – спросил Кэл.
– Ушли. Мы тоже уходим.
Движения он тоже контролировал уже лучше. Он потянулся к дверной ручке, но не достал. После нескольких неудачных попыток он начал колотить в дверь.
– Пусти!
– Ладно. Только не ори так.
– Выпусти меня!
Что ж, ничего плохого не будет, если он выйдет с ребенком погулять. Кэл испытывал странное удовлетворение от того, что это волшебное существо теперь зависит от него.
Полностью овладев своим языком, Нимрод быстро успокоился, хотя все еще злился на товарищей.
– Они бросили меня здесь и велели самому заботиться о себе. Но как? Как, я тебя спрашиваю?
– А почему ты в таком обличье? – спросил Кэл.
– О, в свое время это показалось мне хорошей идеей. Меня застал разгневанный муж, и я принял самый невинный облик. Только упустил из виду, что такие чары быстро не рассеиваются. А потом началась вся эта суматоха, и я попал на ковер в таком виде.
– А можешь снова стать нормальным?
– Только когда опять окажусь в Фуге.
Он уставился в окно на проходящую девицу.
– Ух ты, какие ляжки!
– Не пошли.
– Дети часто пошлят.
– Не так, как ты.
Нимрод хмыкнул.
– Шумно тут, в вашем мире. И грязно.
– Хуже, чем в 1896-м?
– Гораздо. Но все равно мне тут нравится. Слушай, расскажи мне о нем?
– О Господи! А откуда начать?
– Откуда хочешь. Я быстро обучаюсь, вот увидишь.
Это оказалось правдой. За полчаса их прогулки по Чериот-стрит он задал Кэлу массу вопросов, частью о том, что они видели, частью на более абстрактные темы. Сперва они говорили о Ливерпуле, потом о городах вообще, потом о Нью-Йорке и Голливуде. Разговор об Америке навел их на тему отношений Востока и Запада, в связи с чем Кэл рассказал о всех войнах и революциях, какие помнил с 1900 года. Они поговорили немного об Ирландии, потом о Мексике, куда оба мечтали попасть, потом об аэродинамике, потом о ядерном оружии и о загрязнении окружающей среды и, наконец, вернулись к любимой теме Нимрода – женщинам.
В обмен Нимрод вкратце поведал Кэлу о Фуге: О Доме Капры, где заседает Совет Семейств; о Мантии, скрывающей в себе Круговерть, и о ведущем туда Луче; об Основании и Памятных Уступах. Сами эти названия наполняли сердце Кэла трепетом.
Они обсудили все, в том числе и факт, что со временем они могут стать друзьями.
– Теперь не болтай, – предупредил Кэл, когда они вернулись к дому Муни. – Помни, что ты еще маленький.
– Как я могу об этом забыть? – со страдальческим видом воскликнул Нимрод.
Кэл позвал отца, но в доме было тихо.
– Его нет, – сказал Нимрод. – Ради Бога, пусти меня.
Кэл опустил малыша на пол, и тот немедленно устремился на кухню.
– Мне надо выпить. И не молока.
Кэл засмеялся.
– Пойду поищу чего-нибудь.
Войдя в комнату отца и увидев его сидящим в кресле, он сперва подумал, что Брендан мертв. Он едва не закричал. Но тут отец открыл глаза.
– Папа, что с тобой?
Слезы потекли по серым щекам Брендана. Он даже не пытался их вытереть.
– Папа...
Кэл подошел и опустился на колени рядом с креслом.
– Все хорошо, – он взял отца за руку. – Ты что, думал о маме?
Брендан покачал головой. Он не мог говорить, и Кэл больше ничего не спрашивал, только держал его руку. А ему казалось, что горе отца поутихло. Нет, совсем нет.
Наконец Брендан выдавил:
– Я... я получил письмо.
– Письмо?
– От твоей мамы. Неужели я спятил, сынок?
– Нет, папа. Конечно, нет.
– Ну ладно, – он пошарил по столу, нашел грязный носовой платок и вытер слезы. – Вон там. Посмотри. Кэл оглядел стол.
– Ее почерк.
Там и правда лежал листок бумаги, смятый и смоченный слезами.
– Она писала, что она счастлива, и чтобы я не переживал. Писала, что...
Новые рыдания помешали ему закончить, Кэл поднял листок. Он был чист с обеих сторон.
– Писала, что... что ждет меня, но ждать там тоже в радость, поэтому я не должен торопиться, пока меня не позовут.
Кэл увидел, что бумага не просто тонкая; она, казалось, тает у него на глазах. Он положил листок на стол, чувствуя озноб.
– Я был так счастлив, Кэл. Я ведь только и хотел услышать, что ей там хорошо и что когда-нибудь мы снова встретимся.
– Тут ничего нет, папа, – тихо сказал Кэл. – Чистый лист.
– Оно было, сынок. Клянусь тебе. Ее почерк. Я узнал его. А потом все пропало.
Брендан согнулся в кресле, опять начав плакать. Кэл снова взял его за руку.
– Держись, папа.
– Это ужасно, сынок. Я будто потерял ее во второй раз. Почему оно исчезло?
– Не знаю, папа, – он оглянулся на письмо. Листок уже почти исчез.
– Откуда у тебя это письмо?
Отец всхлипнул.
– Ты можешь сказать?
– Я... плохо помню. Кто-то принес его. Да. Кто-то пришел и сказал, что принес мне что-то... достал из пиджака. Скажи мне, что ты хочешь, и оно твое. Слова Шэдвелла эхом отозвались в голове Кэла. Вы видите что-нибудь, что вам нужно?
– А что он хотел от тебя, папа? В обмен? Попытайся вспомнить.
Брендан покачал головой, потом задумался.
– Что-то... насчет тебя. Он сказал, что он тебя знает. Да-да. Теперь припоминаю. Сказал, что у него есть кое-что и для тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Подойдя к дому, он увидел, что дверь открыта, и возле нее стоит молодая женщина – соседка, имени которой он не знал. Потом он заметил на крыльце младенца Нимрода, одетого в тогу, сделанную из рубашки Кэла, и солнечные очки.
– Это ваш малыш? – спросила женщина, увидев Кэла.
– Можно сказать и так.
– Он барабанил в окно, когда я проходила. У вас есть кому за ним приглядеть?
– Теперь есть.
Кэл посмотрел на младенца, вспоминая слова Фредди, что Нимрод только притворяется ребенком. Тут малыш сдвинул очки на лоб и бросил на него взгляд, полностью подтверждающий мнение брадобрея. Но выбора не было – приходилось играть роль отца. Кэл подхватил младенца на руки.
– Что ты тут делаешь? – прошептал он.
– Сёска! Зя потога! – Нимрод явно не справлялся с младенческим произношением.
– Что?
– Какой милый, – проворковала женщина, и прежде чем Кэл успел закрыть дверь малыш потянулся к ней, бормоча что-то ласковое.
– Ах ты, моя крошка...
Она выхватила Нимрода из рук самозваного отца.
– А где его мать?
– Скоро придет, – пробормотал Кэл, пытаясь оторвать младенца от груди женщины.
Младенец недовольно захныкал. Женщина прижала его к себе, успокаивая, и он тут же принялся теребить ее соски через тонкую ткань блузки.
– Извините, – Кэл, наконец, разжал его ручонки и забрал к себе.
– Не оставляйте его одного, – посоветовала женщина, рассеянно трогая грудь там, где ее касался Нимрод.
Кэл поблагодарил ее за участие.
– Счастливо, малыш, – сказала она.
Нимрод послал ей воздушный поцелуй. Она, покраснев, быстро пошла прочь, уже не улыбаясь.
2
– Что за глупость?
Нимрод быстро обучался нормальной речи. Сейчас он стоял посреди холла и глядел на Кэла снизу вверх.
– Где остальные? – спросил Кэл.
– Ушли. Мы тоже уходим.
Движения он тоже контролировал уже лучше. Он потянулся к дверной ручке, но не достал. После нескольких неудачных попыток он начал колотить в дверь.
– Пусти!
– Ладно. Только не ори так.
– Выпусти меня!
Что ж, ничего плохого не будет, если он выйдет с ребенком погулять. Кэл испытывал странное удовлетворение от того, что это волшебное существо теперь зависит от него.
Полностью овладев своим языком, Нимрод быстро успокоился, хотя все еще злился на товарищей.
– Они бросили меня здесь и велели самому заботиться о себе. Но как? Как, я тебя спрашиваю?
– А почему ты в таком обличье? – спросил Кэл.
– О, в свое время это показалось мне хорошей идеей. Меня застал разгневанный муж, и я принял самый невинный облик. Только упустил из виду, что такие чары быстро не рассеиваются. А потом началась вся эта суматоха, и я попал на ковер в таком виде.
– А можешь снова стать нормальным?
– Только когда опять окажусь в Фуге.
Он уставился в окно на проходящую девицу.
– Ух ты, какие ляжки!
– Не пошли.
– Дети часто пошлят.
– Не так, как ты.
Нимрод хмыкнул.
– Шумно тут, в вашем мире. И грязно.
– Хуже, чем в 1896-м?
– Гораздо. Но все равно мне тут нравится. Слушай, расскажи мне о нем?
– О Господи! А откуда начать?
– Откуда хочешь. Я быстро обучаюсь, вот увидишь.
Это оказалось правдой. За полчаса их прогулки по Чериот-стрит он задал Кэлу массу вопросов, частью о том, что они видели, частью на более абстрактные темы. Сперва они говорили о Ливерпуле, потом о городах вообще, потом о Нью-Йорке и Голливуде. Разговор об Америке навел их на тему отношений Востока и Запада, в связи с чем Кэл рассказал о всех войнах и революциях, какие помнил с 1900 года. Они поговорили немного об Ирландии, потом о Мексике, куда оба мечтали попасть, потом об аэродинамике, потом о ядерном оружии и о загрязнении окружающей среды и, наконец, вернулись к любимой теме Нимрода – женщинам.
В обмен Нимрод вкратце поведал Кэлу о Фуге: О Доме Капры, где заседает Совет Семейств; о Мантии, скрывающей в себе Круговерть, и о ведущем туда Луче; об Основании и Памятных Уступах. Сами эти названия наполняли сердце Кэла трепетом.
Они обсудили все, в том числе и факт, что со временем они могут стать друзьями.
– Теперь не болтай, – предупредил Кэл, когда они вернулись к дому Муни. – Помни, что ты еще маленький.
– Как я могу об этом забыть? – со страдальческим видом воскликнул Нимрод.
Кэл позвал отца, но в доме было тихо.
– Его нет, – сказал Нимрод. – Ради Бога, пусти меня.
Кэл опустил малыша на пол, и тот немедленно устремился на кухню.
– Мне надо выпить. И не молока.
Кэл засмеялся.
– Пойду поищу чего-нибудь.
Войдя в комнату отца и увидев его сидящим в кресле, он сперва подумал, что Брендан мертв. Он едва не закричал. Но тут отец открыл глаза.
– Папа, что с тобой?
Слезы потекли по серым щекам Брендана. Он даже не пытался их вытереть.
– Папа...
Кэл подошел и опустился на колени рядом с креслом.
– Все хорошо, – он взял отца за руку. – Ты что, думал о маме?
Брендан покачал головой. Он не мог говорить, и Кэл больше ничего не спрашивал, только держал его руку. А ему казалось, что горе отца поутихло. Нет, совсем нет.
Наконец Брендан выдавил:
– Я... я получил письмо.
– Письмо?
– От твоей мамы. Неужели я спятил, сынок?
– Нет, папа. Конечно, нет.
– Ну ладно, – он пошарил по столу, нашел грязный носовой платок и вытер слезы. – Вон там. Посмотри. Кэл оглядел стол.
– Ее почерк.
Там и правда лежал листок бумаги, смятый и смоченный слезами.
– Она писала, что она счастлива, и чтобы я не переживал. Писала, что...
Новые рыдания помешали ему закончить, Кэл поднял листок. Он был чист с обеих сторон.
– Писала, что... что ждет меня, но ждать там тоже в радость, поэтому я не должен торопиться, пока меня не позовут.
Кэл увидел, что бумага не просто тонкая; она, казалось, тает у него на глазах. Он положил листок на стол, чувствуя озноб.
– Я был так счастлив, Кэл. Я ведь только и хотел услышать, что ей там хорошо и что когда-нибудь мы снова встретимся.
– Тут ничего нет, папа, – тихо сказал Кэл. – Чистый лист.
– Оно было, сынок. Клянусь тебе. Ее почерк. Я узнал его. А потом все пропало.
Брендан согнулся в кресле, опять начав плакать. Кэл снова взял его за руку.
– Держись, папа.
– Это ужасно, сынок. Я будто потерял ее во второй раз. Почему оно исчезло?
– Не знаю, папа, – он оглянулся на письмо. Листок уже почти исчез.
– Откуда у тебя это письмо?
Отец всхлипнул.
– Ты можешь сказать?
– Я... плохо помню. Кто-то принес его. Да. Кто-то пришел и сказал, что принес мне что-то... достал из пиджака. Скажи мне, что ты хочешь, и оно твое. Слова Шэдвелла эхом отозвались в голове Кэла. Вы видите что-нибудь, что вам нужно?
– А что он хотел от тебя, папа? В обмен? Попытайся вспомнить.
Брендан покачал головой, потом задумался.
– Что-то... насчет тебя. Он сказал, что он тебя знает. Да-да. Теперь припоминаю. Сказал, что у него есть кое-что и для тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104