. ты меня слышишь?
Брендан взглянул на него.
– Не видел такого ветра со времен войны, – медленно сказал он. – В Малайе. Он сдувал целые дома. Не думал, что увижу его здесь.
– Здесь полиция.
– Хорошо хоть голубятня уцелела. Такой ветер... – тут он понял, что сказал сын. – Полиция? А сюда они придут?
– Думаю, да. Ты поговоришь с ними? А то мне нужно идти.
– Конечно. Иди.
– Я возьму машину?
– Бери. Я им скажу...
Он снова углубился в свои мысли.
– Не видел такого ветра... да, с войны.
2
Троица вышла через заднюю дверь, перелезла через ограду и задами пробралась к мосту в конце Чериот-стрит.
Оттуда можно было видеть толпу, собравшуюся с соседних улиц.
Часть Кэла хотела спуститься и все рассказать этим людям. Сказать им: мир не только чайник и чашка! Я это знаю. Я видел. Но он знал и то, что они о нем подумают после этого.
Может, и придет еще время поведать соплеменникам об ужасах и чудесах их собственного мира. Но оно еще не пришло.
VIII
Неизбежное зло
Человека, вышедшего из полицейской машины, звала инспектор Хобарт. Он служил в полиции восемнадцать лет из своих сорока шести, но лишь недавно – после бунтов сотрясавших город весной и летом прошлого года, – его звезда стала быстро разгораться.
О причинах этих бунтов еще спорили, но Хобарту все было ясно с самого начала. Он знал, что есть Закон и есть его нарушения, и эта твердость сыграла хорошую службу в нужный момент.
Он отвергал сюсюканья социологов и прессы; его задачей было поддерживать порядок, хотя даже доброжелатели именовали его методы «жестокими». В верхах, за закрытыми дверями, его одобрили и выдали карт-бланш на борьбу с беспорядками, уже стоившими городу миллионов.
Он понимал цель этого маневра. В случае неудачи его первого принесли бы в жертву возмущенной общественности. Но случилось наоборот. Созданное им из отобранных людей подразделение показало себя блестяще. Всякие попытки нарушения порядка наталкивались на синие цепи его «специальных сил» – уже тогда их стали называть Пожарной бригадой, – готовых действовать как убеждением, так и силой. За неделю беспорядки были прекращены, и Джеймс Хобарт сделался героем дня.
Потом потянулись месяцы бездействия, и бригада заскучала. Хобарт понимал, что таким, как он, нужно постоянно подтверждать свою полезность обществу, иначе про них забудут. Теперь случай, кажется, представился.
– В чем дело? – спросил он своего ближайшего помощника Ричардсона. Тот покачал головой.
– Говорят, это был ураган.
– Ураган? – Хобарт даже улыбнулся абсурдности этого предположения. Потом улыбка исчезла. – А преступники?
– Нам о них не сообщали. Только ветер...
Хобарт посмотрел на искореженную улицу.
– Мы в Англии. Откуда здесь ураганы?
– Но что-то это было...
– Не что-то, а кто-то, Брин. Анархисты. Они как крысы – травишь их порошком, а они от него только жиреют. По-моему, это все опять начинается.
Пока он говорил, подошел другой его помощник – ветеран прошлогодних боев по фамилии Фрайер.
– Сэр, нам доложили, что видели подозрительных лиц, проходящих по мосту.
– Разыщите их, – распорядился Хобарт. – Необходимо кого-нибудь задержать. И расспросите людей, Брин. Мне нужны показания всех, кто здесь живет.
Двое помощников отошли, оставив Хобарта наедине с его мыслями. Он не сомневался, что происшедшее – дело человеческих рук. Может, не тех, кому он порасшибал головы в прошлом году, но других таких же. За годы службы он сталкивался с этим зверем во многих обличьях, и с каждым разом тот становился все хитрее и яростнее.
Это один и тот же враг, притворяется ли он огнем, водой или ветром. Поля битвы могут меняться, но война прежняя – между Законом, который он представлял, и Хаосом, червоточиной разъедающим человеческие души. Никакой ураган не скроет от него это.
Конечно, порой в этой войне приходится быть жестоким, но таковы свойства любой войны. Он никогда не уходил от ответственности, не уйдет и сейчас.
Пускай зверь приходит в любой, самой причудливой одежде. Он готов его встретить.
IX
О могуществе
Колдунья даже не посмотрела в сторону Шэдвелла, когда он вошел. Комната отеля пропиталась запахом ее пота и дыхания. Шэдвелл глубоко вздохнул.
– Мой бедный возлюбленный, – прошептала она. – Его больше нет.
– Как это? – ошеломленно спросил Шэдвелл. Палач все еще стоял у него перед глазами. Как можно убить такое создание, особенно если он уже мертв?
– Кукушата, – сказала она.
– Муни или девчонка?
– Муни.
– А беглецы с ковра?
– Все живы, кроме одной. Так, сестра?
Ведьма заколыхалась в углу, как огромный плевок. Ее ответ был так тих, что Шэдвелл его не разобрал.
– Да, – перевела Колдунья. – Она видела, как одну из них убили. Остальные живы.
– А Бич?
– Я его не слышу.
– Ладно. Вечером нужно перенести ковер.
– Куда?
– Через реку, в дом моего знакомого, Шермэна. Там состоится аукцион. Здесь для наших клиентов чересчур людно.
– А они приедут?
Шэдвелл ухмыльнулся.
– Еще бы! Они ждали этого долгие годы. Будут рады выложить деньги, и я им эту возможность предоставлю.
Ему льстило то, как быстро эти семеро воротил откликнулись на его зов. Согласились прибыть все, кого он пригласил на этот Аукцион аукционов.
Никто из семерых не был известен толпе – как всякие истинные владыки, они не любили привлекать внимания. Но Шэдвелл поработал на славу. Он узнал, что всех их объединяет еще кое-что, помимо их не поддающегося исчислению богатства. Все они интересовались сверхъестественным. Именно это заставило их теперь покинуть свои шато и пентхаузы и поспешить в этот унылый город с ладонями, мокрыми от нетерпения.
У него было то, что нужно им не меньше, чем жизнь, и даже чем богатство. Конечно, они могущественны, но разве сейчас он не стал вдруг могущественнее их?
Х
Человеческое
– Сколько желания, — сказала Аполлина Сюзанне, когда они шли по улицам Ливерпуля.
В магазине Гилкриста они не нашли ничего, кроме подозрительных взглядов зевак, и поспешили уйти. После этого Аполлина пожелала пройтись по городу и направилась в самую оживленную его часть, заполненную покупателями, детьми и праздношатающейся молодежью.
– Желания? – удивилась Сюзанна. На этой грязной улице не было ничего, ассоциирующегося у нее с этим словом.
– Везде. Разве ты не видишь?
Она показала на рекламу постельного белья. Двое любовников, раскинувшихся на кровати, в истоме после соития. Рядом – автомобильная реклама «Само совершенство»; стальные выпуклости машины блестели, как обнаженное тело.
– И там, – Аполлина ткнула пальцем в витрину парфюмерного магазина, где змея обвивала кольцами нагих Адама и Еву, соблазняя их запахами дезодорантов.
– Настоящий бордель, – подытожила она.
Сюзанна только что заметила, что они потеряли Джерихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Брендан взглянул на него.
– Не видел такого ветра со времен войны, – медленно сказал он. – В Малайе. Он сдувал целые дома. Не думал, что увижу его здесь.
– Здесь полиция.
– Хорошо хоть голубятня уцелела. Такой ветер... – тут он понял, что сказал сын. – Полиция? А сюда они придут?
– Думаю, да. Ты поговоришь с ними? А то мне нужно идти.
– Конечно. Иди.
– Я возьму машину?
– Бери. Я им скажу...
Он снова углубился в свои мысли.
– Не видел такого ветра... да, с войны.
2
Троица вышла через заднюю дверь, перелезла через ограду и задами пробралась к мосту в конце Чериот-стрит.
Оттуда можно было видеть толпу, собравшуюся с соседних улиц.
Часть Кэла хотела спуститься и все рассказать этим людям. Сказать им: мир не только чайник и чашка! Я это знаю. Я видел. Но он знал и то, что они о нем подумают после этого.
Может, и придет еще время поведать соплеменникам об ужасах и чудесах их собственного мира. Но оно еще не пришло.
VIII
Неизбежное зло
Человека, вышедшего из полицейской машины, звала инспектор Хобарт. Он служил в полиции восемнадцать лет из своих сорока шести, но лишь недавно – после бунтов сотрясавших город весной и летом прошлого года, – его звезда стала быстро разгораться.
О причинах этих бунтов еще спорили, но Хобарту все было ясно с самого начала. Он знал, что есть Закон и есть его нарушения, и эта твердость сыграла хорошую службу в нужный момент.
Он отвергал сюсюканья социологов и прессы; его задачей было поддерживать порядок, хотя даже доброжелатели именовали его методы «жестокими». В верхах, за закрытыми дверями, его одобрили и выдали карт-бланш на борьбу с беспорядками, уже стоившими городу миллионов.
Он понимал цель этого маневра. В случае неудачи его первого принесли бы в жертву возмущенной общественности. Но случилось наоборот. Созданное им из отобранных людей подразделение показало себя блестяще. Всякие попытки нарушения порядка наталкивались на синие цепи его «специальных сил» – уже тогда их стали называть Пожарной бригадой, – готовых действовать как убеждением, так и силой. За неделю беспорядки были прекращены, и Джеймс Хобарт сделался героем дня.
Потом потянулись месяцы бездействия, и бригада заскучала. Хобарт понимал, что таким, как он, нужно постоянно подтверждать свою полезность обществу, иначе про них забудут. Теперь случай, кажется, представился.
– В чем дело? – спросил он своего ближайшего помощника Ричардсона. Тот покачал головой.
– Говорят, это был ураган.
– Ураган? – Хобарт даже улыбнулся абсурдности этого предположения. Потом улыбка исчезла. – А преступники?
– Нам о них не сообщали. Только ветер...
Хобарт посмотрел на искореженную улицу.
– Мы в Англии. Откуда здесь ураганы?
– Но что-то это было...
– Не что-то, а кто-то, Брин. Анархисты. Они как крысы – травишь их порошком, а они от него только жиреют. По-моему, это все опять начинается.
Пока он говорил, подошел другой его помощник – ветеран прошлогодних боев по фамилии Фрайер.
– Сэр, нам доложили, что видели подозрительных лиц, проходящих по мосту.
– Разыщите их, – распорядился Хобарт. – Необходимо кого-нибудь задержать. И расспросите людей, Брин. Мне нужны показания всех, кто здесь живет.
Двое помощников отошли, оставив Хобарта наедине с его мыслями. Он не сомневался, что происшедшее – дело человеческих рук. Может, не тех, кому он порасшибал головы в прошлом году, но других таких же. За годы службы он сталкивался с этим зверем во многих обличьях, и с каждым разом тот становился все хитрее и яростнее.
Это один и тот же враг, притворяется ли он огнем, водой или ветром. Поля битвы могут меняться, но война прежняя – между Законом, который он представлял, и Хаосом, червоточиной разъедающим человеческие души. Никакой ураган не скроет от него это.
Конечно, порой в этой войне приходится быть жестоким, но таковы свойства любой войны. Он никогда не уходил от ответственности, не уйдет и сейчас.
Пускай зверь приходит в любой, самой причудливой одежде. Он готов его встретить.
IX
О могуществе
Колдунья даже не посмотрела в сторону Шэдвелла, когда он вошел. Комната отеля пропиталась запахом ее пота и дыхания. Шэдвелл глубоко вздохнул.
– Мой бедный возлюбленный, – прошептала она. – Его больше нет.
– Как это? – ошеломленно спросил Шэдвелл. Палач все еще стоял у него перед глазами. Как можно убить такое создание, особенно если он уже мертв?
– Кукушата, – сказала она.
– Муни или девчонка?
– Муни.
– А беглецы с ковра?
– Все живы, кроме одной. Так, сестра?
Ведьма заколыхалась в углу, как огромный плевок. Ее ответ был так тих, что Шэдвелл его не разобрал.
– Да, – перевела Колдунья. – Она видела, как одну из них убили. Остальные живы.
– А Бич?
– Я его не слышу.
– Ладно. Вечером нужно перенести ковер.
– Куда?
– Через реку, в дом моего знакомого, Шермэна. Там состоится аукцион. Здесь для наших клиентов чересчур людно.
– А они приедут?
Шэдвелл ухмыльнулся.
– Еще бы! Они ждали этого долгие годы. Будут рады выложить деньги, и я им эту возможность предоставлю.
Ему льстило то, как быстро эти семеро воротил откликнулись на его зов. Согласились прибыть все, кого он пригласил на этот Аукцион аукционов.
Никто из семерых не был известен толпе – как всякие истинные владыки, они не любили привлекать внимания. Но Шэдвелл поработал на славу. Он узнал, что всех их объединяет еще кое-что, помимо их не поддающегося исчислению богатства. Все они интересовались сверхъестественным. Именно это заставило их теперь покинуть свои шато и пентхаузы и поспешить в этот унылый город с ладонями, мокрыми от нетерпения.
У него было то, что нужно им не меньше, чем жизнь, и даже чем богатство. Конечно, они могущественны, но разве сейчас он не стал вдруг могущественнее их?
Х
Человеческое
– Сколько желания, — сказала Аполлина Сюзанне, когда они шли по улицам Ливерпуля.
В магазине Гилкриста они не нашли ничего, кроме подозрительных взглядов зевак, и поспешили уйти. После этого Аполлина пожелала пройтись по городу и направилась в самую оживленную его часть, заполненную покупателями, детьми и праздношатающейся молодежью.
– Желания? – удивилась Сюзанна. На этой грязной улице не было ничего, ассоциирующегося у нее с этим словом.
– Везде. Разве ты не видишь?
Она показала на рекламу постельного белья. Двое любовников, раскинувшихся на кровати, в истоме после соития. Рядом – автомобильная реклама «Само совершенство»; стальные выпуклости машины блестели, как обнаженное тело.
– И там, – Аполлина ткнула пальцем в витрину парфюмерного магазина, где змея обвивала кольцами нагих Адама и Еву, соблазняя их запахами дезодорантов.
– Настоящий бордель, – подытожила она.
Сюзанна только что заметила, что они потеряли Джерихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104