Под ней был еще кто-то... Распростертое на камнях тело.
– Джерихо!
Он смотрел прямо на нее, но не узнавал.
– Видишь? – спросила Иммаколата. – И этот тебя предал.
– Что ты с ним сделала?
От знакомого ей Джерихо мало что осталось. Он выглядел так, будто был уже мертв. Одежда изодрана, кожа висела лохмотьями.
– Он не узнает тебя. У него теперь новая подружка.
Магдалена, услышав это, потрепала Джерихо по голове, как собачонку.
– Оставь его! – крикнула Сюзанна. Ее самоконтроль, ослабленный наркотиками, висел на волоске.
– Но это любовь, – осклабилась Колдунья. – У них будут дети. Много детей. Его похоть не знает границ.
При мысли о Джерихо, совокупляющемся с этой тварью, Сюзанну передернуло. Она снова позвала его. На этот раз он открыл рот и попытался что-то сказать, но только пустил слюни.
– Видишь, как эти людишки легко отрекаются? Шаг в сторону – и уже новая дырка.
Гнев затопил разум Сюзанны. Следом начал подниматься менструм, сметая наркотическую преграду.
Иммаколата увидела это.
– Не глупи, – ее голос казался Сюзанне шепотом, хотя она была почти рядом. – У нас так много общего.
Тут Джерихо поднял голову от земли, и Сюзанна поняла, почему он не узнавал ее. Магдалена ослепила своего любовника. Но он все равно знал, чувствовал, что она здесь.
– Сестра, поставь своего мужа на ноги, – обратилась Иммаколата к Магдалене.
Та повиновалась. Ее рука вцепилась в лицо Джерихо, раздирая его рот и ноздри, и он, спотыкаясь, поднялся с земли.
В этот момент менструм вырвался из Сюзанны и устремился к мучительнице Джерихо. Черты Магдалены исказились в беззвучном крике, потом все затопило серебристое пламя. Обрывки предсмертного вопля закружились в воздухе, постепенно стихая.
Как обычно, мысли Сюзанны последовали за менструмом, потом понеслись обратно – Магдалена, сопротивляясь, нанесла ответный удар. По лицу Сюзанны потекла кровь, но это лишь усилило ее ярость: она разрывала врага в клочья, словно Магдалена была куском салфетки.
Иммаколата не собиралась спокойно смотреть на гибель сестры. Земля вдруг вырвалась из-под ног Сюзанны, словно грозя похоронить ее заживо, но она не отпускала Магдалену. На этот раз менструм не жил отдельной жизнью – он всецело подчинялся ей, ее ярости.
Наконец все стихло.
«Хватит», — скомандовала Сюзанна. Менструм оставил куски гниющей протоплазмы и вернулся к своей хозяйке. Вся атака заняла от силы секунд десять.
Сюзанна оглянулась на колдунью, которая смотрела на случившееся, все еще не веря. Она дрожала с головы до ног, словно собиралась упасть в обморок. Сюзанна не была уверена, что выдержит схватку с ней, поэтому поспешила прочь. Сзади разносились рыдания Ведьмы.
Теперь уже Фуга была повсюду. Ее великолепие так захватывало Сюзанну, что только ярдов через десять она вспомнила про Джерихо. Возле останков Магдалены его не было видно, и, надеясь, что он успел покинуть поле битвы, она продолжала путь.
2
Она бежала вперед, ожидая вот-вот почуять на своей шее холодок приближения Иммаколаты. Но та, похоже, была занята оплакиванием сестры, и Сюзанна без помех пробежала больше мили, пока сияние Фуги не померкло вдали.
«Скоро Фуга придет и сюда», – поняла она и решила выработать план действий. Но перед этим она долго стояла, пытаясь отдышаться, и думала о том, что только что совершила. Она убила Магдалену, одну из трех. Неужели ее сила так велика? Неужели она растет и становится опасней сама по себе?
Она почему-то вспомнила книгу Мими, которую отнял у нее Хобарт. Ей снова показалось, что там заключена разгадка. Нужно забрать книгу у инспектора любой ценой.
Когда она решила это для себя, откуда-то вдруг донеслось ее имя. Она оглянулась. В нескольких ярдах от нее стоял Джерихо.
Он и в самом деле смог покинуть поле битвы, хотя его лицо было изодрано эфирными когтями Магдалены. Даже в таком состоянии он еще раз повторил имя Сюзанны и потянулся к ней, но его ноги подкосились, и он рухнул лицом на камни.
Она подбежала к нему и повернула лицом кверху. Он был легче перышка. Сестры высосали из него все, оставив только любовь, которая и вела его ей вслед.
Она прижала его голову к своей груди. Он весь дрожал, дыша хрипло и прерывисто. Потом он чуть отстранился и нащупал ее лицо. Жилы на его шее напряглись; он пытался что-то сказать.
Она попыталась успокоить его, но он едва качнул головой, и она только тут поняла, как недолго ему осталось. Он тоже знал это и пришел умирать к ней.
– Родной мой, – прошептала она, – Любимый...
Он снова попытался что-то сказать, но изо рта вырывались лишь бессвязные звуки.
Она прижалась к его лицу и услышала.
– Я не боюсь, – прошептал он, оставив последний выдох на ее губах, как поцелуй.
Его руки бессильно упали. Он был мертв.
Ее посетила горькая мысль: это была мольба. Она рассказывала Джерихо, как спасла Кэла от смерти в магазине. Теперь своим «я не боюсь» он как бы просил не воскрешать его, оставить смерти.
Но она уже никогда не узнает, что именно он имел в виду.
Она осторожно опустила его на землю. Потом долго сидела радом, но тело не шевелилось. Он ушел вслед за Мими, оставив ее здесь.
XI
Кэл едет на север
1
Кэл путешествовал ночью, но спать ему не хотелось. Он ее знал, поддерживают его силы чудесные фрукты, или это новая цель держит его в напряжении, не позволяя расслабиться.
Он подумал, что его ведет сейчас то же чувство, что в прошлый раз руководило голубями: чувство дома. Он, как птица, стремился домой, в сад, где он некогда стоял в кольце восторженных слушателей и декламировал стихи Чокнутого Муни.
Почему-то ему вспомнились еще фрагменты, странные строчки, которые он запомнил в детстве не из-за смысла, а из-за заключенной в них музыки:
«Небо ходит на просторе, Чешет лес, потеет морем, надевает снег и град и снимает все назад».
Он не вспоминал их с тех пор, но сейчас они пришли ему на ум, как будто только что сочинялись.
Следующие были печальными:
"Хоть старость не болезнь, но знаем мы:
она к концу ведет быстрей чумы.
И в топоте ножек резвых внучат
я слышу, как в гроб мой лопаты стучат".
Были и обрывки стихов, которых Кэл или не знал целиком или забыл. Особенно ему запомнилось:
"Как же я люблю вас, пегие лошадки! Лучше всех на свете пегие лошадки!"
Он вспомнил и другие строки, повторяя их снова и снова, оттачивая ритм и форму.
Поэт не говорил с ним. А может быть, они с Чокнутым Муни заговорили, наконец, одним голосом?
2
Он пересек границу Шотландии в полтретьего утра и продолжал путь на север. Ему хотелось есть, и мышцы начали болеть от непрерывной езды, но его не остановил бы даже Армагеддон. Каждая миля приближала его к Стране чудес, которая спала, ожидая его появления.
XII
Развязка
1
Сюзанна долго оставалась возле тела Джерихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Джерихо!
Он смотрел прямо на нее, но не узнавал.
– Видишь? – спросила Иммаколата. – И этот тебя предал.
– Что ты с ним сделала?
От знакомого ей Джерихо мало что осталось. Он выглядел так, будто был уже мертв. Одежда изодрана, кожа висела лохмотьями.
– Он не узнает тебя. У него теперь новая подружка.
Магдалена, услышав это, потрепала Джерихо по голове, как собачонку.
– Оставь его! – крикнула Сюзанна. Ее самоконтроль, ослабленный наркотиками, висел на волоске.
– Но это любовь, – осклабилась Колдунья. – У них будут дети. Много детей. Его похоть не знает границ.
При мысли о Джерихо, совокупляющемся с этой тварью, Сюзанну передернуло. Она снова позвала его. На этот раз он открыл рот и попытался что-то сказать, но только пустил слюни.
– Видишь, как эти людишки легко отрекаются? Шаг в сторону – и уже новая дырка.
Гнев затопил разум Сюзанны. Следом начал подниматься менструм, сметая наркотическую преграду.
Иммаколата увидела это.
– Не глупи, – ее голос казался Сюзанне шепотом, хотя она была почти рядом. – У нас так много общего.
Тут Джерихо поднял голову от земли, и Сюзанна поняла, почему он не узнавал ее. Магдалена ослепила своего любовника. Но он все равно знал, чувствовал, что она здесь.
– Сестра, поставь своего мужа на ноги, – обратилась Иммаколата к Магдалене.
Та повиновалась. Ее рука вцепилась в лицо Джерихо, раздирая его рот и ноздри, и он, спотыкаясь, поднялся с земли.
В этот момент менструм вырвался из Сюзанны и устремился к мучительнице Джерихо. Черты Магдалены исказились в беззвучном крике, потом все затопило серебристое пламя. Обрывки предсмертного вопля закружились в воздухе, постепенно стихая.
Как обычно, мысли Сюзанны последовали за менструмом, потом понеслись обратно – Магдалена, сопротивляясь, нанесла ответный удар. По лицу Сюзанны потекла кровь, но это лишь усилило ее ярость: она разрывала врага в клочья, словно Магдалена была куском салфетки.
Иммаколата не собиралась спокойно смотреть на гибель сестры. Земля вдруг вырвалась из-под ног Сюзанны, словно грозя похоронить ее заживо, но она не отпускала Магдалену. На этот раз менструм не жил отдельной жизнью – он всецело подчинялся ей, ее ярости.
Наконец все стихло.
«Хватит», — скомандовала Сюзанна. Менструм оставил куски гниющей протоплазмы и вернулся к своей хозяйке. Вся атака заняла от силы секунд десять.
Сюзанна оглянулась на колдунью, которая смотрела на случившееся, все еще не веря. Она дрожала с головы до ног, словно собиралась упасть в обморок. Сюзанна не была уверена, что выдержит схватку с ней, поэтому поспешила прочь. Сзади разносились рыдания Ведьмы.
Теперь уже Фуга была повсюду. Ее великолепие так захватывало Сюзанну, что только ярдов через десять она вспомнила про Джерихо. Возле останков Магдалены его не было видно, и, надеясь, что он успел покинуть поле битвы, она продолжала путь.
2
Она бежала вперед, ожидая вот-вот почуять на своей шее холодок приближения Иммаколаты. Но та, похоже, была занята оплакиванием сестры, и Сюзанна без помех пробежала больше мили, пока сияние Фуги не померкло вдали.
«Скоро Фуга придет и сюда», – поняла она и решила выработать план действий. Но перед этим она долго стояла, пытаясь отдышаться, и думала о том, что только что совершила. Она убила Магдалену, одну из трех. Неужели ее сила так велика? Неужели она растет и становится опасней сама по себе?
Она почему-то вспомнила книгу Мими, которую отнял у нее Хобарт. Ей снова показалось, что там заключена разгадка. Нужно забрать книгу у инспектора любой ценой.
Когда она решила это для себя, откуда-то вдруг донеслось ее имя. Она оглянулась. В нескольких ярдах от нее стоял Джерихо.
Он и в самом деле смог покинуть поле битвы, хотя его лицо было изодрано эфирными когтями Магдалены. Даже в таком состоянии он еще раз повторил имя Сюзанны и потянулся к ней, но его ноги подкосились, и он рухнул лицом на камни.
Она подбежала к нему и повернула лицом кверху. Он был легче перышка. Сестры высосали из него все, оставив только любовь, которая и вела его ей вслед.
Она прижала его голову к своей груди. Он весь дрожал, дыша хрипло и прерывисто. Потом он чуть отстранился и нащупал ее лицо. Жилы на его шее напряглись; он пытался что-то сказать.
Она попыталась успокоить его, но он едва качнул головой, и она только тут поняла, как недолго ему осталось. Он тоже знал это и пришел умирать к ней.
– Родной мой, – прошептала она, – Любимый...
Он снова попытался что-то сказать, но изо рта вырывались лишь бессвязные звуки.
Она прижалась к его лицу и услышала.
– Я не боюсь, – прошептал он, оставив последний выдох на ее губах, как поцелуй.
Его руки бессильно упали. Он был мертв.
Ее посетила горькая мысль: это была мольба. Она рассказывала Джерихо, как спасла Кэла от смерти в магазине. Теперь своим «я не боюсь» он как бы просил не воскрешать его, оставить смерти.
Но она уже никогда не узнает, что именно он имел в виду.
Она осторожно опустила его на землю. Потом долго сидела радом, но тело не шевелилось. Он ушел вслед за Мими, оставив ее здесь.
XI
Кэл едет на север
1
Кэл путешествовал ночью, но спать ему не хотелось. Он ее знал, поддерживают его силы чудесные фрукты, или это новая цель держит его в напряжении, не позволяя расслабиться.
Он подумал, что его ведет сейчас то же чувство, что в прошлый раз руководило голубями: чувство дома. Он, как птица, стремился домой, в сад, где он некогда стоял в кольце восторженных слушателей и декламировал стихи Чокнутого Муни.
Почему-то ему вспомнились еще фрагменты, странные строчки, которые он запомнил в детстве не из-за смысла, а из-за заключенной в них музыки:
«Небо ходит на просторе, Чешет лес, потеет морем, надевает снег и град и снимает все назад».
Он не вспоминал их с тех пор, но сейчас они пришли ему на ум, как будто только что сочинялись.
Следующие были печальными:
"Хоть старость не болезнь, но знаем мы:
она к концу ведет быстрей чумы.
И в топоте ножек резвых внучат
я слышу, как в гроб мой лопаты стучат".
Были и обрывки стихов, которых Кэл или не знал целиком или забыл. Особенно ему запомнилось:
"Как же я люблю вас, пегие лошадки! Лучше всех на свете пегие лошадки!"
Он вспомнил и другие строки, повторяя их снова и снова, оттачивая ритм и форму.
Поэт не говорил с ним. А может быть, они с Чокнутым Муни заговорили, наконец, одним голосом?
2
Он пересек границу Шотландии в полтретьего утра и продолжал путь на север. Ему хотелось есть, и мышцы начали болеть от непрерывной езды, но его не остановил бы даже Армагеддон. Каждая миля приближала его к Стране чудес, которая спала, ожидая его появления.
XII
Развязка
1
Сюзанна долго оставалась возле тела Джерихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104