Это усилие оказалось для него роковым. Кэл почувствовал, как пиджак тяжелеет в его руках и коробится, испуская струи энергии. Он видел перед собой в облаке света туманные образы того, что показывалось Уриэлю. Океан огня, бьющийся о берег из туч. Огненная планета, вращающаяся вокруг своей оси. Многие формы он просто не мог определить и подобрать им названия.
Но вот все кончилось, и он опять стоял на голой земле перед лицом Уриэля. Пиджак разваливался на куски, которые догорали у его ног.
Уриэль смотрел на него, требуя обещанного, и из рушащейся подкладки выплыл, наконец, образ, который он хотел видеть. Его яркость ослепила Кэла.
Тело Шэдвелла начало биться, когда ангел устремился из него навстречу своему видению. Кожа торговца натянулась до предела, рот раскрылся в капризное О. Потом он лопнул, освободив заключенное в нем существо. Над его останками встал Уриэль, которого Кэл видел на Чериот-стрит: горящие крылья и тысячи глаз.
И навстречу ему из остатков пиджака поднялся другой Уриэль, точно такой же, во всем Ангельское блеске. Чувство невыразимой банальности охватило Кэла, и он опустил глаза. Он видел пустыню, вечную и бесконечную, заносящую песком времени все и всех, что он когда-то любил.
Он упал, пока песок в его голове шуршал, унося его в вечную пустыню – еще более страшную, чем Пустая Четверть. Сюзанна увидела это и поспешила к нему на помощь, игнорируя стоящих над ним гигантов, сияющих, как два солнца. Она уже ничего не боялась и ни на что не надеялась. Важно было только спасти Кэла.
Другие присоединились к ней: Аполлина, Хэмел, Нимрод. Вместе они вытащили Кэла с линии огня.
Противостояние над ними вступило в новую фазу. Уриэль начал преображаться во что-то иное, похожее на машину, состоящую из сплошного огня. Его визави проделывал то же самое, пока они сходились все ближе и, наконец, обнялись как братья.
Различия между вымышленным Уриэлем и настоящим исчезли. Они существовали лишь для Кукушат, которые самонадеянно считали подлинной только свою жизнь.
Уриэль знал лучше. Понадобилась Древняя Наука, чтобы пробудить в нем подлинную мечту – увидеть свое отражение, увидеть свою славу и то, что от нее осталось, пока он нес свою никому не нужную вахту. Бездна его безумия была глубока, как звездное небо, и, заглянув в нее, он ужаснулся.
А ведь было небо, где вечность длилась не больше дня, и все его страдания ничего не значили.
По мере того, как эта мысль охватывала его, он рос, и, наконец, одной победной вспышкой унесся наверх, оставив только отблески света на лицах тех, кто наблюдал это.
* * *
– Исчез, – сказал Ло, когда свет померк и остался только падающий снег.
– Это все? – робко спросила Аполлина.
– Думаю, что да, – ответил Хэмел. По щекам его текли слезы.
Ветер с новой силой раздувал пламя в лесу, но это уже было неважно. Им больше незачем прятаться.
Сюзанна посмотрела на Кэла, которого она прижимала к груди, как когда-то Джерихо. Но Джерихо умер у нее на руках, а Кэлу она не даст умереть. Горящий пиджак опалил ему кожу, но это пройдет.
– Как он? – спросил чей-то незнакомый голос.
Она подняла глаза и увидела низенького человека, закутанного в теплую одежду.
– Вы Сюзанна? Меня зовут Глюк. Я друг Кэлхоуна.
– Добро пожаловать, – сказал кто-то.
Глюк просиял.
– Он не умрет, – Сюзанна погладила Кэла по голове. – Ему нужно отдохнуть.
– Да, этой ночью ему пришлось поработать, – сказал Нимрод. На его исхудавшем лице тоже блестели слезы.

V
Лунатик
1
Кругом была пустыня, и Кэл был песком в ней, и все его мечты и надежды были песком. Все уносил безжалостный ветер.
Он ощутил состояние Уриэля до его исцеления – бесконечную пустоту и отчаяние, – и это привело его в пустыню, откуда он не знал выхода. В конечном счете, все пустыня – огонь, снег и песок – и ему суждено блуждать в ней, пока держат ноги.
А потом он упадет и станет песком.
2
Сперва они думали, что он просто спит. Пульс его был нормальным, кости целы. Ему нужно только отдохнуть.
Но когда он проснулся на следующий день в доме Глюка, стало ясно, что с ним что-то произошло. Его глаза открылись, но Кэла в них не было. Он никого и ничего не узнавал.
Сюзанна не могла знать, что он видел, но понимала, что общение с даром Иммаколаты и тем более с Уриэлем не прошло бесследно.
Когда через два дня улучшения не наступило, они показали его врачам, но те не нашли никаких отклонений в его физическом состоянии. Это не была кома или транс. Единственное, на что это походило – лунатизм, хождение во сне. Один из них даже предположил, что он сам внушил себе это состояние. Сюзанна не исключала и такой возможности.
3
Песок продолжал кружиться.
Иногда он слышал чьи-то отдаленные голоса, но они быстро исчезали, и он снова оставался один. Это было хорошо – если эти голоса пытались увести его куда-то за пределы пустыни, это могло причинить ему боль. Скоро они все равно умрут и тоже станут песком. Так всегда было и всегда будет.
4
Сюзанна ежедневно по несколько часов говорила с ним, рассказывая о местах и людях, знакомых ему. Он не реагировал даже взглядом.
Иногда она приходила в тихое бешенство. Она же любит его и хочет, чтобы он очнулся и был с ней. Порой она не могла сдержать бессильных слез и быстро уходила, боясь, что это еще больше усугубит его состояние.
Она даже пыталась воздействовать на него менструмом, но его крепость не смогла взять даже эта могучая сила. Ей все чаще казалось, что крепость необитаема.
5
За окном дома Глюка мало что менялось. Снег все падал и падал. Это была самая суровая зима с начала столетия.
Когда январь подошел к концу, люди уже не так часто интересовались Кэлом. У них были свои дела, и они говорили себе: он же все-таки не болен или, вернее, не чувствует боли. Даже Глюк тактично намекал, что она проводит с ним слишком много времени. Она уже сделала все, что можно ожидать от друга, и даже больше. Не пора ли заняться собой?
«Не могу», – говорила она.
«Почему?» – спрашивал он.
«Я люблю его и хочу быть с ним».
Это была половина ответа. Другая половина – книга. Она лежала в его комнате, и, хотя это был ее подарок, Сюзанна не могла открыть ее без Кэла. Они были вместе в Храме Станка, когда свершилось волшебство, и должны снова быть вместе.
Пока он не проснется, сказки останутся нерассказанными. Если он не проснется, так и будет.
6
В середине февраля Глюк съездил в Ливерпуль и нашел Джеральдину Кэллуэй. Она поехала с ним в Бирмингем. Вид Кэла поразил ее, но ее здоровый прагматизм не смутил бы ее даже перед лицом Армагеддона. Она пробыла с ним два дня и уехала, пообещав вернуться.
Надежда Глюка на то, что ее появление выведет Кэла из транса, не оправдалась. Он оставался таким же и в феврале, и в марте.
В один из мартовских дней они усадили его у окна, за которым земля освобождалась от снега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104