Спасибо.
– Тогда спрячьте его в карман и везите меня.
– Везти?
– Да. Я устал. Мне нужна лошадь.
Норрис и не подумал сопротивляться, хотя Шэдвелл был большим и тяжелым мужчиной. Подарок полностью очаровал его, и в благодарность он готов был возить дарителя на себе, пока его спина не переломится.
Усмехаясь про себя, Шэдвелл уселся ему на спину. Сегодня он потерпел поражение, но пока у людей остаются мечты, он будет владеть их душами.
– Куда вас отвезти? – спросила его лошадь.
– Куда-нибудь повыше. Нужно осмотреться.
V
Сад Лемюэля Ло
1
Ни Боаз, Ганза не были хорошими гидами. Они шли по Фуге в почти полном молчании, прерывая его только затем, чтобы предупредить Кэла об опасности – когда они шли по болоту, и потом, у какой-то колоннады, за которой выли собаки. Он был даже рад их немногословности. Уже с первого взгляда на Фугу со стены дома Мими, он знал, что эту страну нельзя нанести на карты и заключить в таблицу, как его любимое расписание. Сотканный мир следует принимать по-иному: не мыслью, а чувством. Он знал этот мир, и этот мир знал его; и это знание, которое он никогда не смог бы определить словами, превращало его путь в путешествие по собственной жизни. Он знал от Чокнутого Муни, что стихи каждый слышит по-разному. Здесь он начал думать, что это верно и в отношении географии.
2
Они поднимались по длинному склону. Вокруг словно пели мириады сверчков; сама земля казалась живой.
С вершины склона они увидели поле и на дальнем его конце – сад.
– Там, – сказала Ганза, и они пошли.
Этот сад был самым большим объектом, который он увидел в Королевстве. Тридцать – сорок деревьев были высажены аккуратными рядами, почти соприкасаясь ветвями. Под их кронами росла шелковистая трава, на которой виднелись протоптанные тропинки.
– Это сад Лемюэля Ло, – сказал Боаз еще тише, чем раньше. – Знаменитый из знаменитых.
Ганза шла впереди них. Воздух был мягким и теплым. На ветвях висели незнакомые Кэлу фрукты.
– Это груши Джуда, – сказал Боаз. – Один из сортов, которыми мы никогда не делились с Кукушатами.
– Почему?
– Были причины, – Боаз поискал взглядом сестру – или все же подругу? – но Ганза уже скрылась под деревьями. – Попробуй фрукты. Лем не обидится.
Боаз сделал три шага в сторону и исчез, хотя прежде Кэлу казалось, что сад легко просматривается.
Он подошел к дереву и протянул руку к самой нижней ветке. Тут что-то слезло с дерева и уселось перед ним. Это оказалась обезьяна.
– Не это, – басом потребовало животное. – Наверху слаще.
Обезьяна опять вскочила на дерево и вернулась с двумя плодами.
– Держи.
Несмотря на название, плоды не напоминали груши. Они были величиной со сливу, но в кожистой оболочке.
– Ну, чего ждешь? Незабывайки вкусные. Попробуй, сам увидишь.
Говорящая обезьяна еще неделю назад заставила бы Кэла хлопнуться в обморок. Здесь же она выглядела вполне естественной.
– Ты сказал «Незабывайки»?
– Незабывайки или груши Джуда, одно и то же.
Глаза обезьяны устремились на руки Кэла, побуждая его взять грушу. Его оказалось труднее очистить, чем любой из виденных им фруктов. Из плода брызнул вкусно пахнущий сок. Прежде чем Кэл очистил первый плод, обезьяна принялась за уже очищенный второй.
– Здорово, – промычала она с набитым ртом.
Ответил треск ветвей. Посмотрев в том направлении, Кэл увидел идущего к нему невысокого человека с монголоидными чертами лица, попыхивающего сигаретой.
– Знатная шутка, – сообщила обезьяна.
Монголоид осклабился. Кэл, переводя взгляд сверху вниз и обратно, решил, что понял их игру, и обратился не к кукле, а к кукловоду.
– Послушайте, скажите что-нибудь сами.
Человек продолжал улыбаться, не выказывая никаких признаков понимания. Обезьяна же громко рассмеялась.
– Ешь, ешь, – сказала она.
Кэл уже очистил плод, но что-то не давало ему поднести его ко рту.
– Ну! Они не ядовитые...
Запах вынудил его оставить сопротивление, и он откусил.
– ...во всяком случае, для нас, – закончила обезьяна, снова рассмеявшись.
Вкус плода был еще лучше, чем обещал его аромат. Мякоть оказалась сочной, сок – крепким, как ликер. Кэл облизал пальцы и даже ладони.
– Ну как?
– Превосходно.
– Еда и питье вместе, – обезьяна взглянула на человека под деревом. – Хочешь одну, Смит?
Человек докурил сигарету и швырнул окурок в траву.
– Ты что, не слышишь?
Не дождавшись ответа, обезьяна опять скрылась в ветвях.
Кэл доел грушу до зерен в середине и выплюнул их. Их легкая горчинка еще сильней подчеркивала сладость мякоти.
Он только сейчас заметил, что где-то за деревьями играла музыка. Нежная и манящая.
– Еще? – спросила обезьяна, появляясь с еще несколькими фруктами.
Кэл проглотил остатки первого плода и взял три новых.
– Здесь есть еще люди? – спросил он кукловода.
– Конечно, – ответила обезьяна. – Это место всегда было людным.
– Почему ты говоришь через животное? – опять обратился Кэл к монголоиду.
– Меня зовут Новелло, – несколько обиженно сказала обезьяна. – И кто тебе сказал, что он вообще говорит?
Кэл рассмеялся.
– Фактически никто из нас не знает до конца, кто есть кто. Это похоже на любовь, тебе не кажется?
Она откинула голову и откусила от плода, который держала в руке, так, что брызнул сок.
Музыка заиграла новыми переливами. Кэл хотел бы посмотреть, на каких инструментах можно так сыграть. Там, кажется, были скрипки, и флейты и барабаны. Но некоторых он не мог определить.
– Там праздник, – пояснил Новелло.
– Должно быть, самый грандиозный в истории.
– Может быть. Пошли посмотрим?
– Пошли.
Обезьяна спрыгнула с ветки и побежала к упавшему стволу, на котором сидел Смит. Кэл, прикончив вторую Незабывайку, нарвал еще дюжину и набил ими карманы.
В это время Новелло, взобравшись на грудь Смиту, говорил с ним. Слушая их бормотание и щебет, Кэл не мог понять, кто из них что говорит.
Дебаты внезапно оборвались, и Смит встал. Обезьяна теперь перебралась на его плечо. Не приглашая Кэла с собой, они повернулись и углубились в лес. Кэл поспешил за ними, продолжая жевать.
По пути он заметил еще людей, занимающихся тем же, чем он – стоящих под деревьями и уплетающих груши. Один или двое даже залезли на ветки и стояли там, купаясь в благоухании. Другие, равнодушные к фруктам или уже пресытившиеся, лежали на траве и о чем-то тихо разговаривали. Все вокруг было полно спокойствия.
«Рай – это сад, – подумал Кэл, – а Бог – изобилие».
– Думаешь, как дерево, – заметил Новелло. Кэл даже не заметил, что говорит вслух. Он взглянул на обезьяну, с трудом припомнив, где находится.
– Осторожнее, – предупредило животное. – Не ешь слишком много.
– У меня крепкий желудок.
– Причем тут желудок? Их не зря прозвали Незабывайками.
Кэл проигнорировал предупреждение, недовольный, что какая-то обезьяна ему указывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Тогда спрячьте его в карман и везите меня.
– Везти?
– Да. Я устал. Мне нужна лошадь.
Норрис и не подумал сопротивляться, хотя Шэдвелл был большим и тяжелым мужчиной. Подарок полностью очаровал его, и в благодарность он готов был возить дарителя на себе, пока его спина не переломится.
Усмехаясь про себя, Шэдвелл уселся ему на спину. Сегодня он потерпел поражение, но пока у людей остаются мечты, он будет владеть их душами.
– Куда вас отвезти? – спросила его лошадь.
– Куда-нибудь повыше. Нужно осмотреться.
V
Сад Лемюэля Ло
1
Ни Боаз, Ганза не были хорошими гидами. Они шли по Фуге в почти полном молчании, прерывая его только затем, чтобы предупредить Кэла об опасности – когда они шли по болоту, и потом, у какой-то колоннады, за которой выли собаки. Он был даже рад их немногословности. Уже с первого взгляда на Фугу со стены дома Мими, он знал, что эту страну нельзя нанести на карты и заключить в таблицу, как его любимое расписание. Сотканный мир следует принимать по-иному: не мыслью, а чувством. Он знал этот мир, и этот мир знал его; и это знание, которое он никогда не смог бы определить словами, превращало его путь в путешествие по собственной жизни. Он знал от Чокнутого Муни, что стихи каждый слышит по-разному. Здесь он начал думать, что это верно и в отношении географии.
2
Они поднимались по длинному склону. Вокруг словно пели мириады сверчков; сама земля казалась живой.
С вершины склона они увидели поле и на дальнем его конце – сад.
– Там, – сказала Ганза, и они пошли.
Этот сад был самым большим объектом, который он увидел в Королевстве. Тридцать – сорок деревьев были высажены аккуратными рядами, почти соприкасаясь ветвями. Под их кронами росла шелковистая трава, на которой виднелись протоптанные тропинки.
– Это сад Лемюэля Ло, – сказал Боаз еще тише, чем раньше. – Знаменитый из знаменитых.
Ганза шла впереди них. Воздух был мягким и теплым. На ветвях висели незнакомые Кэлу фрукты.
– Это груши Джуда, – сказал Боаз. – Один из сортов, которыми мы никогда не делились с Кукушатами.
– Почему?
– Были причины, – Боаз поискал взглядом сестру – или все же подругу? – но Ганза уже скрылась под деревьями. – Попробуй фрукты. Лем не обидится.
Боаз сделал три шага в сторону и исчез, хотя прежде Кэлу казалось, что сад легко просматривается.
Он подошел к дереву и протянул руку к самой нижней ветке. Тут что-то слезло с дерева и уселось перед ним. Это оказалась обезьяна.
– Не это, – басом потребовало животное. – Наверху слаще.
Обезьяна опять вскочила на дерево и вернулась с двумя плодами.
– Держи.
Несмотря на название, плоды не напоминали груши. Они были величиной со сливу, но в кожистой оболочке.
– Ну, чего ждешь? Незабывайки вкусные. Попробуй, сам увидишь.
Говорящая обезьяна еще неделю назад заставила бы Кэла хлопнуться в обморок. Здесь же она выглядела вполне естественной.
– Ты сказал «Незабывайки»?
– Незабывайки или груши Джуда, одно и то же.
Глаза обезьяны устремились на руки Кэла, побуждая его взять грушу. Его оказалось труднее очистить, чем любой из виденных им фруктов. Из плода брызнул вкусно пахнущий сок. Прежде чем Кэл очистил первый плод, обезьяна принялась за уже очищенный второй.
– Здорово, – промычала она с набитым ртом.
Ответил треск ветвей. Посмотрев в том направлении, Кэл увидел идущего к нему невысокого человека с монголоидными чертами лица, попыхивающего сигаретой.
– Знатная шутка, – сообщила обезьяна.
Монголоид осклабился. Кэл, переводя взгляд сверху вниз и обратно, решил, что понял их игру, и обратился не к кукле, а к кукловоду.
– Послушайте, скажите что-нибудь сами.
Человек продолжал улыбаться, не выказывая никаких признаков понимания. Обезьяна же громко рассмеялась.
– Ешь, ешь, – сказала она.
Кэл уже очистил плод, но что-то не давало ему поднести его ко рту.
– Ну! Они не ядовитые...
Запах вынудил его оставить сопротивление, и он откусил.
– ...во всяком случае, для нас, – закончила обезьяна, снова рассмеявшись.
Вкус плода был еще лучше, чем обещал его аромат. Мякоть оказалась сочной, сок – крепким, как ликер. Кэл облизал пальцы и даже ладони.
– Ну как?
– Превосходно.
– Еда и питье вместе, – обезьяна взглянула на человека под деревом. – Хочешь одну, Смит?
Человек докурил сигарету и швырнул окурок в траву.
– Ты что, не слышишь?
Не дождавшись ответа, обезьяна опять скрылась в ветвях.
Кэл доел грушу до зерен в середине и выплюнул их. Их легкая горчинка еще сильней подчеркивала сладость мякоти.
Он только сейчас заметил, что где-то за деревьями играла музыка. Нежная и манящая.
– Еще? – спросила обезьяна, появляясь с еще несколькими фруктами.
Кэл проглотил остатки первого плода и взял три новых.
– Здесь есть еще люди? – спросил он кукловода.
– Конечно, – ответила обезьяна. – Это место всегда было людным.
– Почему ты говоришь через животное? – опять обратился Кэл к монголоиду.
– Меня зовут Новелло, – несколько обиженно сказала обезьяна. – И кто тебе сказал, что он вообще говорит?
Кэл рассмеялся.
– Фактически никто из нас не знает до конца, кто есть кто. Это похоже на любовь, тебе не кажется?
Она откинула голову и откусила от плода, который держала в руке, так, что брызнул сок.
Музыка заиграла новыми переливами. Кэл хотел бы посмотреть, на каких инструментах можно так сыграть. Там, кажется, были скрипки, и флейты и барабаны. Но некоторых он не мог определить.
– Там праздник, – пояснил Новелло.
– Должно быть, самый грандиозный в истории.
– Может быть. Пошли посмотрим?
– Пошли.
Обезьяна спрыгнула с ветки и побежала к упавшему стволу, на котором сидел Смит. Кэл, прикончив вторую Незабывайку, нарвал еще дюжину и набил ими карманы.
В это время Новелло, взобравшись на грудь Смиту, говорил с ним. Слушая их бормотание и щебет, Кэл не мог понять, кто из них что говорит.
Дебаты внезапно оборвались, и Смит встал. Обезьяна теперь перебралась на его плечо. Не приглашая Кэла с собой, они повернулись и углубились в лес. Кэл поспешил за ними, продолжая жевать.
По пути он заметил еще людей, занимающихся тем же, чем он – стоящих под деревьями и уплетающих груши. Один или двое даже залезли на ветки и стояли там, купаясь в благоухании. Другие, равнодушные к фруктам или уже пресытившиеся, лежали на траве и о чем-то тихо разговаривали. Все вокруг было полно спокойствия.
«Рай – это сад, – подумал Кэл, – а Бог – изобилие».
– Думаешь, как дерево, – заметил Новелло. Кэл даже не заметил, что говорит вслух. Он взглянул на обезьяну, с трудом припомнив, где находится.
– Осторожнее, – предупредило животное. – Не ешь слишком много.
– У меня крепкий желудок.
– Причем тут желудок? Их не зря прозвали Незабывайками.
Кэл проигнорировал предупреждение, недовольный, что какая-то обезьяна ему указывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104