В будущем Георг Ваарик намеревался составить из своих статей книгу, он даже начал уже переговоры с издательством, которые протекали вполне успешно. Будучи одним из активнейших членов общества «Знание», Ваарик часто выступал с лекциями. Не расстался он окончательно и с преподавательской деятельностью — работал на полставки консультантом на заочном отделении индустриального института. Постоянные выступления в периодической печати, по радио и телевидению, а также на различных собраниях, совещаниях и конференциях способствовали тому, что Георг Ваарик приобрел довольно широкую известность. Не отказывался он и от общественных поручений, когда ему их доверяли; недоброжелатели давали понять, что Георг Ваарик сам напрашивается на такие поручения; уже со школьной скамьи он всегда стремился выдвинуться. Но и друзья и противники считали его человеком исполнительным и целеустремленным. Противников у него, по правде говоря, и не было, он умел ладить с людьми.
Те, кто хорошо знал Георга Ваарика и его образ
жизни, затруднялись объяснить его неуравновешенное поведение перед авторитетной аудиторией. Так сглупить теперь, когда он как раз достиг вершины! Ему сочувствовали, но нашлись и злопыхатели. Странно, что число последних с каждым днем увеличивалось — их было уже куда больше, чем прежде противников. Как уже сказано, противников у него почти что и не было.
А теперь посмотрим на этот роковой день глазами самого Георга Ваарика.
Хотя ночью Георг Ваарик спал плохо, из рук вон плохо, на собрание он прибыл минут за десять до звонка. Обычно он появлялся еще раньше, ему нравилось перед началом заседаний беседовать с собравшимися, укреплять старые знакомства, завязывать новые. Он тщательно побрился и еще тщательнее выбирал галстук, который подошел бы не только к рубашке и к костюму, но и к носкам, ведь галстук и носки должны совпадать по тону. Он готовился к собранию как обычно и все-таки не испытывал того слегка приподнятого состояния, охватывавшего его всегда, когда предстояло совещание, более важное и значительное, чем обычные рабочие заседания. В последнее время у Ваарика вошло в привычку выбирать себе место в заднем ряду, откуда можно было бы хорошо обозреть весь зал. Так поступил он и теперь. В последнем ряду он чувствовал себя уютнее, как будто бы даже более защищенным, чем впереди. Когда-то, когда его только-только стали приглашать на важные совещания, он всегда старался попасть в первые ряды, чтобы лучше видеть и слышать, да и самому быть на виду. Теперь ему уже не нужно было лезть из кожи вон, его и так хорошо знали, теперь он мог спокойно следить за хором собрания из последнего ряда.
«Люди моего роста должны сидеть в задних рядах»,— объяснял Георг Ваарик друзьям, когда его спрашивали, почему он больше не садится в первые ряды. В том, что в конце зала он чувствовал себя защишеннее, Ваарик не признавался никому. Даже самому себе. Он внушал себе, что с годами привычки меняются, но полностью убедить себя в этом не удавалось. Что-то и в самом деле произошло. Он уже не мог выносить давки на улице,, в трамвае, в дверях магазинов, прикосновение чужих тел его раздражало. Неопределенное состояние тревоги усугублялось с каждым днем.
«Сегодня будет интересное совещание,— подумал Ваарик, оглядев зал,— собрались толковые люди». Георг Ваарик имел полное право думать так, он знал большинство сидящих в зале людей. Знал не только в лицо и по имени, со многими он был знаком лично. И настолько близко, что был уверен, будто видит их насквозь. Голубая мечта Хуго Вельтмана — титул академика, сейчас он укрепляет знакомства с влиятельными учеными, действительными членами академии наук и членкорами, чтобы те не провалили его на выборах... Как человек Феликс Кийстна симпатичный малый, но при этом ловкий и изворотливый администратор, в случае необходимости — с железной рукой, но, увы, совершенно лишен духовных интересов. Под хмельком Феликс любил попеть, но в театре и на концертах его никогда не увидишь, он не прочел ни одной новинки прозы, о стихах и говорить нечего; «сладкая жизнь»— вот все, что ему нужно. Но связи у Феликса обширные, с ним стоит водиться, на даче Кийстна Ваарик уладил не одно нужное дело.
Конечно, в оценке людей нетрудно ошибиться, разве легко заглянуть в душу другого человека, но случалось, что Георг Ваарик попадал в самую точку. Умение разбираться в людях он считал наиглавнейшим в багаже, необходимом руководящему работнику, чтобы успешно управлять делами. Важнее даже профессиональных знаний, которые он тоже умел ценить. Но в профессиональных вопросах руководителю могут помочь специалисты узкого профиля, если же он не разбирается в людях и не умеет выбрать себе помощников или вовремя разглядеть противников, то рано или поздно пойдет ко дну. Вот, например, Сангсеппа он считал честным до мозга костей, а тот взял да и нанес ему удар ниже пояса.
Хотя Георг Ваарик видел перед собой только затылки и макушки, он мог бы с точностью до девяноста процентов сказать, где кто сидит. Чтобы развлечься, он выбрал двенадцатый ряд и перечислил в уме: Метсур, Соловьев, Игнатьев, Каск, Вельтман, Саарик, Рюнк, Альвинг, Рооз. После Рооза сидели двое неизвестных. У обоих незнакомцев были длинные, спадающие на ворот пиджака волосы, у того, кто сидел правее, они начинали редеть на темени. Кто они? Георг Ваарик не стал ломать голову, ему было достаточно, что по затылкам он узнал девять человек. И тут же усмехнулся: опять поймал себя на чудачестве. Распознавать сидящих по затылкам! Мальчишество, не более! Но подобные выходки его и тревожили, слишком часто он ловил себя на странных мыслях и поступках. Особенно часто после утверждения директором, хотя именно теперь его мысль должна бы работать особенно четко и целенаправленно. Однако, к своему ужасу, Георг Ва-арик обнаружил, что мысли его все чаще становятся словно бесхозными бродячими псами, его способность сосредоточиться тает, как снег на весеннем солнце. Вот и теперь: сидит на важном совещании и не может заставить себя слушать внимательно.
Да, есть из-за чего тревожиться!
Желая успокоить себя, Ваарик подумал, что мало кто следит за оратором внимательно — слишком уж тот посредствен и малозначителен, чтобы ловить каждое его слово. Уже многие отвлеклись и занялись своими делами. Человек, сидящий рядом с Ваариком, бесцеремонно шуршал газетой. Ваарик знал, что это Петр Петрович Сергеев, директор, превративший свой завод в подлинно образцовое предприятие. Сергеев тоже предпочитал сидеть в последнем ряду, к тому же он все время читал газеты — как во время докладов, так и выступлений. Интересно, почему он прячется за чужими спинами? Чтобы читать? Или в передних рядах его что-то раздражает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Те, кто хорошо знал Георга Ваарика и его образ
жизни, затруднялись объяснить его неуравновешенное поведение перед авторитетной аудиторией. Так сглупить теперь, когда он как раз достиг вершины! Ему сочувствовали, но нашлись и злопыхатели. Странно, что число последних с каждым днем увеличивалось — их было уже куда больше, чем прежде противников. Как уже сказано, противников у него почти что и не было.
А теперь посмотрим на этот роковой день глазами самого Георга Ваарика.
Хотя ночью Георг Ваарик спал плохо, из рук вон плохо, на собрание он прибыл минут за десять до звонка. Обычно он появлялся еще раньше, ему нравилось перед началом заседаний беседовать с собравшимися, укреплять старые знакомства, завязывать новые. Он тщательно побрился и еще тщательнее выбирал галстук, который подошел бы не только к рубашке и к костюму, но и к носкам, ведь галстук и носки должны совпадать по тону. Он готовился к собранию как обычно и все-таки не испытывал того слегка приподнятого состояния, охватывавшего его всегда, когда предстояло совещание, более важное и значительное, чем обычные рабочие заседания. В последнее время у Ваарика вошло в привычку выбирать себе место в заднем ряду, откуда можно было бы хорошо обозреть весь зал. Так поступил он и теперь. В последнем ряду он чувствовал себя уютнее, как будто бы даже более защищенным, чем впереди. Когда-то, когда его только-только стали приглашать на важные совещания, он всегда старался попасть в первые ряды, чтобы лучше видеть и слышать, да и самому быть на виду. Теперь ему уже не нужно было лезть из кожи вон, его и так хорошо знали, теперь он мог спокойно следить за хором собрания из последнего ряда.
«Люди моего роста должны сидеть в задних рядах»,— объяснял Георг Ваарик друзьям, когда его спрашивали, почему он больше не садится в первые ряды. В том, что в конце зала он чувствовал себя защишеннее, Ваарик не признавался никому. Даже самому себе. Он внушал себе, что с годами привычки меняются, но полностью убедить себя в этом не удавалось. Что-то и в самом деле произошло. Он уже не мог выносить давки на улице,, в трамвае, в дверях магазинов, прикосновение чужих тел его раздражало. Неопределенное состояние тревоги усугублялось с каждым днем.
«Сегодня будет интересное совещание,— подумал Ваарик, оглядев зал,— собрались толковые люди». Георг Ваарик имел полное право думать так, он знал большинство сидящих в зале людей. Знал не только в лицо и по имени, со многими он был знаком лично. И настолько близко, что был уверен, будто видит их насквозь. Голубая мечта Хуго Вельтмана — титул академика, сейчас он укрепляет знакомства с влиятельными учеными, действительными членами академии наук и членкорами, чтобы те не провалили его на выборах... Как человек Феликс Кийстна симпатичный малый, но при этом ловкий и изворотливый администратор, в случае необходимости — с железной рукой, но, увы, совершенно лишен духовных интересов. Под хмельком Феликс любил попеть, но в театре и на концертах его никогда не увидишь, он не прочел ни одной новинки прозы, о стихах и говорить нечего; «сладкая жизнь»— вот все, что ему нужно. Но связи у Феликса обширные, с ним стоит водиться, на даче Кийстна Ваарик уладил не одно нужное дело.
Конечно, в оценке людей нетрудно ошибиться, разве легко заглянуть в душу другого человека, но случалось, что Георг Ваарик попадал в самую точку. Умение разбираться в людях он считал наиглавнейшим в багаже, необходимом руководящему работнику, чтобы успешно управлять делами. Важнее даже профессиональных знаний, которые он тоже умел ценить. Но в профессиональных вопросах руководителю могут помочь специалисты узкого профиля, если же он не разбирается в людях и не умеет выбрать себе помощников или вовремя разглядеть противников, то рано или поздно пойдет ко дну. Вот, например, Сангсеппа он считал честным до мозга костей, а тот взял да и нанес ему удар ниже пояса.
Хотя Георг Ваарик видел перед собой только затылки и макушки, он мог бы с точностью до девяноста процентов сказать, где кто сидит. Чтобы развлечься, он выбрал двенадцатый ряд и перечислил в уме: Метсур, Соловьев, Игнатьев, Каск, Вельтман, Саарик, Рюнк, Альвинг, Рооз. После Рооза сидели двое неизвестных. У обоих незнакомцев были длинные, спадающие на ворот пиджака волосы, у того, кто сидел правее, они начинали редеть на темени. Кто они? Георг Ваарик не стал ломать голову, ему было достаточно, что по затылкам он узнал девять человек. И тут же усмехнулся: опять поймал себя на чудачестве. Распознавать сидящих по затылкам! Мальчишество, не более! Но подобные выходки его и тревожили, слишком часто он ловил себя на странных мыслях и поступках. Особенно часто после утверждения директором, хотя именно теперь его мысль должна бы работать особенно четко и целенаправленно. Однако, к своему ужасу, Георг Ва-арик обнаружил, что мысли его все чаще становятся словно бесхозными бродячими псами, его способность сосредоточиться тает, как снег на весеннем солнце. Вот и теперь: сидит на важном совещании и не может заставить себя слушать внимательно.
Да, есть из-за чего тревожиться!
Желая успокоить себя, Ваарик подумал, что мало кто следит за оратором внимательно — слишком уж тот посредствен и малозначителен, чтобы ловить каждое его слово. Уже многие отвлеклись и занялись своими делами. Человек, сидящий рядом с Ваариком, бесцеремонно шуршал газетой. Ваарик знал, что это Петр Петрович Сергеев, директор, превративший свой завод в подлинно образцовое предприятие. Сергеев тоже предпочитал сидеть в последнем ряду, к тому же он все время читал газеты — как во время докладов, так и выступлений. Интересно, почему он прячется за чужими спинами? Чтобы читать? Или в передних рядах его что-то раздражает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82