..
— Теперь для него все кончилось, его нет, и он не может мстить,— крикнул из толпы Парна.
— Нет, друг мой, вы ошибаетесь,— возразил Парне Евгений Жваниа.— Вы говорите сейчас о мести. Месть разорила деревню, а она жива добром. Сегодня нам не до мести. Мы должны отдать все свои силы защите нашей свободы, нашего бирюзового неба... нашей изумрудной земли.
— Ну и защищайте вашу свободу и ваши земли! — выкрикнул из толпы человек в бурке.— Изумрудная земля не принадлежит нам. Что защищать безземельному крестьянину? У нас нет ничего, кроме души.
Уполномоченный правительства подошел к перилам и стал рядом с Евгением Жваниа.
— Разрешите мне сказать несколько слов по поводу этой реплики,— попросил он Жваниа и, не ожидая его согласия, обратился к народу: — Вы сказали — безземельные крестьяне. Как вы можете говорить такое? Господин Жваниа только что информировал вас о том, что земли переданы в руки крестьян. Я подтверждаю это. Ну, а что касается моей земли и земли моих братьев, то она давно у вас. Вы уже давно ее пашете.
Беглара Букиа возмутила эта наглая ложь Чичуа.
— Ее пашут снаряды из ваших пушек, господин Чичуа,— громко, чтобы услышал весь народ на площади, крикнул Беглар.
— Я вас не понимаю,— растерялся Чичуа.
— Врешь, помещик! — закричали Коршиа, Джгеренайа, Эсебуа.— Нас гвардейцы согнали с твоей земли.
Заявление Чичуа удивило члена учредительного собрания. На какое-то мгновение он смешался, затем, как ни в чем не бывало, продолжал свою речь:
— Мы защищаем свободу, сестры и братья. Мы защищаем демократию! — прокричал он, а про себя подумал: «Ну и идиот этот Чичуа. Зачем только его сюда прислали?» — Мы защищаем наш трехцветный флаг, защищаем землю, которая с сегодняшнего дня и вправду станет вашей.
Гудуйа Эсванджиа стоял чуть в стороне от толпы и, подавшись вперед, слушал Евгения Жваниа. Темно-коричневое лицо лесного отшельника от непомерного возбуждения еще больше потемнело и покрылось крупными каплями пота. Эсванджиа с отвращением и гневом глядел на Евгения Жваниа и с трудом удерживался от желания обругать этого всенародно лгущего болтуна. И наконец, потеряв терпение, все же дал волю сдерживаемой на протяжении многих лет ненависти.
— Кого ты обманываешь, сукин сын?! — крикнул он Евгению Жваниа.
Народ зашумел, и все разом обернулись к Эсванджиа. Некоторые не узнали его, а те, кто узнал, поразились: «Господи, как изменился человек!»
— Эй, Гудуйа Эсванджиа! Что с тобой сделала жизнь?
— Посмотрите, люди, да это же настоящий очокочи!
— Забытый смертью Гудуйа!
— Гудуйа!
— Вчера ты стрелял в народ из пушки,— кричал Гудуйа,— а сегодня подлизываешься к нему! Мне лично хватит земли на могилу. Гудуйа Эсванджиа уже не нужна земля. Но земля будет народной! Она будет принадлежать Букиа, Коршиа, Эсебуа, Филиппа, Джегеренайа! А не веришь, так я сейчас вколочу тебе это в дурную башку.— Гудуйа, подняв
свою дубину, бросился к балкону. Его с трудом удерживали два крестьянина.
— Мы боремся за жизнь, а не за смерть,— сказал Жваниа.
Было похоже, что угрозы лесного отшельника ничуть не испугали его.— Мы, социал-демократы, не проповедуем мести. Мы не сеем смерть и не проливаем кровь.
— Без крови враг ничего не уступит! — выкрикнул свое излюбленное изречение Зосиме Коршиа.
— Кровь проливают только большевики. Вот они уж действительно никак не насытятся кровью,— горячился Жваниа.
— Клевета это, господин Жваниа,—остановил его Варден.— И вы сами знаете, что это клевета. А вот вы, меньшевики, хотите кровопролития. Разве не потому вы призываете народ в поход против большевиков?
— Против захватчиков! — сказал Жваниа.
— Надоела нам ваша демагогия,— оборвал его Тариэл Карда.
Жваниа медленно повернулся к Тариэлу и, с трудом сдерживая себя, сказал:
— Я вас не приглашал слушать меня, я говорю с народом.
— Народ давно вас не слушает,— усмехнулся Тариэл Карда.
— Это вас, большевиков, не хочет слушать народ!
— А мы сейчас увидим, кого слушает народ,— сказал Карда.
— Вы мне угрожаете? — вспыхнул Жваниа.
— Не Тариэл Карда вам угрожает, а народ,— сказал Варден.
— Вы слышите, что он говорит, люди! — перегнувшись через перила, крикнул Жваниа. — Оказывается, грузинский народ угрожает своему родному правительству. Вот до чего доболтался этот большевистский комиссар.
— Правду говорит комиссар, чего там.— Элизбар хотел выйти вперед, но его удержал Манча Заркуа.
— Пусти, Манча, тошнит меня от господских речей,— сказал Элизбар своему другу.
В толпе зашумели, послышались возгласы:
— Хватит! Не хотим больше слушать меньшевиков!
— Не верим им!
— Пусть убираются ко всем чертям!
Жваниа резко повернулся к Тариэлу Карда:
— Очень сожалею, что мы выпустили вас из тюрьмы, товарищ Карда.
— Так бы вы нас и выпустили,— рассмеялся Карда,— это народ заставил ваше правительство выпустить из тюрем большевиков, и, кроме того, я уже давно не ваш товарищ, господин Жваниа.
— Извините, ошибся,— пожал плечами Жваниа.— Это я еще по старой привычке назвал вас так. Боже спаси — теперь мы, конечно, не товарищи, мы враги.
— Долой меньшевистское правительство! — крикнули из толпы.
— Да здравствует социалистическая Грузия!
— Мы против того, чтобы один класс господствовал над другим,— продолжал Евгений Жваниа.— Равноправие всех честных людей — вот что такое истинная демократия.
— В чем же равноправны мы с Чичуа? В чем? — спросил Зосиме Коршиа.
— Пустите, я ему задам, этому вралю,— опять сорвался с места Гудуйа Эсванджиа, но его удержали.
— Вы будете равноправны, уважаемые, будете! — сказал Жваниа. — Мы сделаем так, чтобы и у вас и у Чичуа было столько земли, сколько вы сможете обрабатывать...
— Никто не видел земли, обработанной Чичуа.
— Со времен Адама набивают они себе желудок тем, что добыто чужим трудом.
— Скоро и у них желудки высохнут от голода.
— От имени партии обещаю, что земля будет ваша, люди!
— Вы уже много раз это обещали,— сказал Зосиме.
— Это правильно, мы пока не все свои обещания выполнили.— Евгений Жваниа видел, что большинство людей на площади уже не слушает его. Он был на грани отчаяния: «Все пропало, все пропало»,— но приказал себе: «Не сдаваться, ни в коем случае не сдаваться».— И я от имени партии откровенно заявляю вам: да, мы затянули окончательное решение вопроса о земле. И да будет вам известно, что лично я не одобрял и не одобряю эту затяжку... Вы сделали то, что должны были сделать мы, вы сами поделили землю, которую и без того Чичуа собирался отдать вам.
— Знаем, как он собирался...
— А когда ваше правительство оставило ему всю землю, почему он тогда не отказался?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Теперь для него все кончилось, его нет, и он не может мстить,— крикнул из толпы Парна.
— Нет, друг мой, вы ошибаетесь,— возразил Парне Евгений Жваниа.— Вы говорите сейчас о мести. Месть разорила деревню, а она жива добром. Сегодня нам не до мести. Мы должны отдать все свои силы защите нашей свободы, нашего бирюзового неба... нашей изумрудной земли.
— Ну и защищайте вашу свободу и ваши земли! — выкрикнул из толпы человек в бурке.— Изумрудная земля не принадлежит нам. Что защищать безземельному крестьянину? У нас нет ничего, кроме души.
Уполномоченный правительства подошел к перилам и стал рядом с Евгением Жваниа.
— Разрешите мне сказать несколько слов по поводу этой реплики,— попросил он Жваниа и, не ожидая его согласия, обратился к народу: — Вы сказали — безземельные крестьяне. Как вы можете говорить такое? Господин Жваниа только что информировал вас о том, что земли переданы в руки крестьян. Я подтверждаю это. Ну, а что касается моей земли и земли моих братьев, то она давно у вас. Вы уже давно ее пашете.
Беглара Букиа возмутила эта наглая ложь Чичуа.
— Ее пашут снаряды из ваших пушек, господин Чичуа,— громко, чтобы услышал весь народ на площади, крикнул Беглар.
— Я вас не понимаю,— растерялся Чичуа.
— Врешь, помещик! — закричали Коршиа, Джгеренайа, Эсебуа.— Нас гвардейцы согнали с твоей земли.
Заявление Чичуа удивило члена учредительного собрания. На какое-то мгновение он смешался, затем, как ни в чем не бывало, продолжал свою речь:
— Мы защищаем свободу, сестры и братья. Мы защищаем демократию! — прокричал он, а про себя подумал: «Ну и идиот этот Чичуа. Зачем только его сюда прислали?» — Мы защищаем наш трехцветный флаг, защищаем землю, которая с сегодняшнего дня и вправду станет вашей.
Гудуйа Эсванджиа стоял чуть в стороне от толпы и, подавшись вперед, слушал Евгения Жваниа. Темно-коричневое лицо лесного отшельника от непомерного возбуждения еще больше потемнело и покрылось крупными каплями пота. Эсванджиа с отвращением и гневом глядел на Евгения Жваниа и с трудом удерживался от желания обругать этого всенародно лгущего болтуна. И наконец, потеряв терпение, все же дал волю сдерживаемой на протяжении многих лет ненависти.
— Кого ты обманываешь, сукин сын?! — крикнул он Евгению Жваниа.
Народ зашумел, и все разом обернулись к Эсванджиа. Некоторые не узнали его, а те, кто узнал, поразились: «Господи, как изменился человек!»
— Эй, Гудуйа Эсванджиа! Что с тобой сделала жизнь?
— Посмотрите, люди, да это же настоящий очокочи!
— Забытый смертью Гудуйа!
— Гудуйа!
— Вчера ты стрелял в народ из пушки,— кричал Гудуйа,— а сегодня подлизываешься к нему! Мне лично хватит земли на могилу. Гудуйа Эсванджиа уже не нужна земля. Но земля будет народной! Она будет принадлежать Букиа, Коршиа, Эсебуа, Филиппа, Джегеренайа! А не веришь, так я сейчас вколочу тебе это в дурную башку.— Гудуйа, подняв
свою дубину, бросился к балкону. Его с трудом удерживали два крестьянина.
— Мы боремся за жизнь, а не за смерть,— сказал Жваниа.
Было похоже, что угрозы лесного отшельника ничуть не испугали его.— Мы, социал-демократы, не проповедуем мести. Мы не сеем смерть и не проливаем кровь.
— Без крови враг ничего не уступит! — выкрикнул свое излюбленное изречение Зосиме Коршиа.
— Кровь проливают только большевики. Вот они уж действительно никак не насытятся кровью,— горячился Жваниа.
— Клевета это, господин Жваниа,—остановил его Варден.— И вы сами знаете, что это клевета. А вот вы, меньшевики, хотите кровопролития. Разве не потому вы призываете народ в поход против большевиков?
— Против захватчиков! — сказал Жваниа.
— Надоела нам ваша демагогия,— оборвал его Тариэл Карда.
Жваниа медленно повернулся к Тариэлу и, с трудом сдерживая себя, сказал:
— Я вас не приглашал слушать меня, я говорю с народом.
— Народ давно вас не слушает,— усмехнулся Тариэл Карда.
— Это вас, большевиков, не хочет слушать народ!
— А мы сейчас увидим, кого слушает народ,— сказал Карда.
— Вы мне угрожаете? — вспыхнул Жваниа.
— Не Тариэл Карда вам угрожает, а народ,— сказал Варден.
— Вы слышите, что он говорит, люди! — перегнувшись через перила, крикнул Жваниа. — Оказывается, грузинский народ угрожает своему родному правительству. Вот до чего доболтался этот большевистский комиссар.
— Правду говорит комиссар, чего там.— Элизбар хотел выйти вперед, но его удержал Манча Заркуа.
— Пусти, Манча, тошнит меня от господских речей,— сказал Элизбар своему другу.
В толпе зашумели, послышались возгласы:
— Хватит! Не хотим больше слушать меньшевиков!
— Не верим им!
— Пусть убираются ко всем чертям!
Жваниа резко повернулся к Тариэлу Карда:
— Очень сожалею, что мы выпустили вас из тюрьмы, товарищ Карда.
— Так бы вы нас и выпустили,— рассмеялся Карда,— это народ заставил ваше правительство выпустить из тюрем большевиков, и, кроме того, я уже давно не ваш товарищ, господин Жваниа.
— Извините, ошибся,— пожал плечами Жваниа.— Это я еще по старой привычке назвал вас так. Боже спаси — теперь мы, конечно, не товарищи, мы враги.
— Долой меньшевистское правительство! — крикнули из толпы.
— Да здравствует социалистическая Грузия!
— Мы против того, чтобы один класс господствовал над другим,— продолжал Евгений Жваниа.— Равноправие всех честных людей — вот что такое истинная демократия.
— В чем же равноправны мы с Чичуа? В чем? — спросил Зосиме Коршиа.
— Пустите, я ему задам, этому вралю,— опять сорвался с места Гудуйа Эсванджиа, но его удержали.
— Вы будете равноправны, уважаемые, будете! — сказал Жваниа. — Мы сделаем так, чтобы и у вас и у Чичуа было столько земли, сколько вы сможете обрабатывать...
— Никто не видел земли, обработанной Чичуа.
— Со времен Адама набивают они себе желудок тем, что добыто чужим трудом.
— Скоро и у них желудки высохнут от голода.
— От имени партии обещаю, что земля будет ваша, люди!
— Вы уже много раз это обещали,— сказал Зосиме.
— Это правильно, мы пока не все свои обещания выполнили.— Евгений Жваниа видел, что большинство людей на площади уже не слушает его. Он был на грани отчаяния: «Все пропало, все пропало»,— но приказал себе: «Не сдаваться, ни в коем случае не сдаваться».— И я от имени партии откровенно заявляю вам: да, мы затянули окончательное решение вопроса о земле. И да будет вам известно, что лично я не одобрял и не одобряю эту затяжку... Вы сделали то, что должны были сделать мы, вы сами поделили землю, которую и без того Чичуа собирался отдать вам.
— Знаем, как он собирался...
— А когда ваше правительство оставило ему всю землю, почему он тогда не отказался?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44