— Это все демократия виновата,— сказал Антимоз Дгебиа,— та самая демократия, за которую агитирует господин Жваниа.
Уже больше года, как по соседству с Грузией установлена Советская власть,— продолжал член учредительного собрания.— Наш народ, имевший до этого весьма смутное представление о нынешней России, получил возможность познакомиться с так называемой Советской властью. Она нигде не утверждается по воле народа, эта власть, ее только устанавливают и только силой...
Парна Кварацхелиа хотел было крикнуть лишь одно слово: «Вранье»,— но, увидев, что рука Джабы Кобахиа еще держит на кобуре, усмехнулся и подумал: «Ничего... пока помолчу».
— Эта орда не раз подступала к границам Грузии, но ее отбрасывали доблестные бойцы нашей славной армии и гвардейцы, которых мы так горячо любим.
И тут Парна не стерпел. Он, правда, покосился на револьвер Кобахиа, но решил: «Не выстрелит, не посмеет...» — и крикнул:
— Мы ее любим, а она по нас из пушек стреляет!
— Передача земли в руки крестьян в соответствии с установлением,— повысив голос, продолжал Евгений Жваниа,— привлекла и сердца и души наших крестьян...
Учитель слушал Жваниа с изумлением: «Какая передача земли... когда ее передавали?»
Миха Кириа, услышав эти слова Жваниа, только усмехнулся.
А Аполлоп Чичуа готов был аплодировать члену учредительного собрания.
— Никогда еще грузинский крестьянин не расправлял так плечи, как теперь. Никогда в его руках не было такой большой части национального достояния, как сейчас. Это произошло благодаря независимости Грузии, благодаря демократии. Сегодня наша Грузия...
Члену учредительного собрания так и не удалось закончить эту фразу — на дороге показалась и направилась к площади траурная процессия.
Впереди с горящими свечами и венками шли школьники: Гванджи Букиа* Гудза Джгеренайа, Утуйа Тодуа, Куча Кучаа и их одноклассники. Гроб Юрия Орлова несли четверо рослых молодых крестьян. По сторонам гроба шли Варден Букиа, Тариэл Карда, Шамше Акбардиа, Беглар, Джвебе, Зосиме, Кочойа, паромщик Бахва и провизор Эстате Начкебиа. Сразу за гробом шли женщины в черном и среди них Мака, Инда, ее мать, а за ними Гудуйа Эсванджиа. Отвыкший от людей, лесной отшельник шел один и, словно прокаженный, старался никого не касаться. В руках у него была толстая и тяжелая, словно налитая свинцом, дубина.
По обочинам дороги с обеих сторон шли в затылок друг другу мужчины в бурках. Они как бы охраняли процессию. Это были члены большевистских ячеек деревень, входящих в волость. Бурки они накинули для того, чтоб скрыть оружие.
Никто не плакал — ни женщины, ни мужчины, и тем более потрясающей была эта похоронная процессия. Медленно, как равнинная река, тек нескончаемый поток в черном.
— Это невозможно! — воскликнул Евгений Жваниа и обернулся к Миха Кириа и Вахтангу Глонти: — Ведь хоронить гвардейца должны были завтра...
— Нас обманули,— сказал Миха Кириа, а капитан вообще не знал, что сказать члену учредительного собрания. Он и сам был ошеломлен случившимся.
— Процессия идет сюда. Уверяю вас, господа, что она заранее подготовлена большевиками,— сказал Калистрат Кварцхава и сильно, сильнее, чем обычно, ударил по краге тростью с набалдашником в виде головы бульдога.— Это не просто похоронная процессия, господа! Это демонстрация!
— Демонстрация!,-взволновался Аполлон Чичуа.— Куда же глядит наша гвардия?
— Капитан, остановите их! — приказал член учредительного собрания.
— Это невозможно. Взгляните на процессию, извините, на демонстрацию. Ей не видно конца. Вон видите, люди в бурках? У каждого из них под буркой карабин.
— Это вы должны были знать заранее, капитан,— сказал Аполлон Чичуа.
— Большевики, к сожалению, не поставили нас в известность,— огрызнулся Глонти.
— Испугались? — насмешливо спросил капитана Чичуа.
— Мы — нет, господин Чичуа! А за других не отвечаю,— с усмешкой ответил капитан.
Собравшийся на площади народ и гвардейцы пристально вглядывались в процессию — все молчали, и слышен был топот многих сотен ног.
— Юрий, парень, моей собственной рукой убил ты меня,— горестно прошептал Джамбулат Бестаев.
— Глядите, на кого стал похож Джвебе,— заметил Ричард Болдуин.
— Я удивляюсь, как он еще держится на ногах,— сказал Закро Броладзе.
С балкона на процессию глядели со страхом и напряженным ожиданием. Сейчас она шла, развернувшись, как черная волна.
Толпа на площади раздалась, пропуская процессию.
— Надо было упредить этот маневр большевиков! Упредить! — шепнул уполномоченный правительства Чичуа члену учредительного собрания.
Член учредительного собрания не ответил.
На балконе все стояли молча.
Дети со свечами и венками вошли в тесный коридор, образованный стоящей на площади толпой. Когда проносили гроб, люди обнажили головы.
Обнажили головы и те, кто стоял на балконе. Только Сардион Анджапариа, капитан Глонти и начальник военного ведомства Варлам Хурциа не сделали этого.
Беглар Букиа и Шамше Акбардиа уверенно поднялись на балкон, остановились у перил, как раз там, где стояли Аполлон Чичуа и Евгений Жваниа, и знаками показали им: «Отойдите!» Член учредительного собрания и уполномоченный правительства заколебались, посмотрели на капитана, но тот отвел взгляд в сторону, и тогда они молча уступили место Беглару и Шамше. Те протянули руки, и восемь человек снизу подняли к ним гроб. Беглар и Шамше поставили
гроб на перила. Поддерживая гроб, Беглар стал в головах, а Шамше — в ногах.
Капитан Глонти посмотрел на застывшее лицо Юрия и, чтобы подавить вздох, прикусил губу. Капитан Глонти —4 солдат и, как сам себя уверяет, превыше всего ценит в людях солдатскую доблесть. А солдат Юрий Орлов проявил высшую доблесть, выше которой нет,— он грудью своей прикрыл товарища, он жизнь свою отдал за друга. И капитан Глонти мысленно попрощался со своим бойцом: «Прощай, Орлов, прощай, храбрец! Ты умер честной солдатской смертью, и я тебе могу только позавидовать, Юрий».
На балкон поднялись Варден, Тариэл Карда, Элизбар Кварацхелиа, Манча Заркуа и несколько человек в бурках. Они стали позади Вардена и Тариэла.
Член учредительного собрания кивком головы поздоровался с Варденом. Жваниа сразу же сообразил, что это и есть тот самый большевистский комиссар, которого он приказал выпустить.
— Продолжайте вашу речь, господин Жваниа,— сказал Варден.— Не то вам придется долго ждать.
Евгений Жваниа подошел к гробу.
— Сестры и братья,— начал он, придав своему голосу скорбные йоты,— перед вами лежит совсем молодой русский юноша. Он не был большевиком, напротив, он пришел к нам, чтобы сражаться с большевиками. Вся жизнь была впереди у этого славного русского парня, но злая рука остановила его сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44