У нее
были пепельные прямые волосы, чуть более темная кожа и слишком большие
глаза, пристально, словно в трансе, глядящие с детского лица с крошечным
подбородком и пухлыми губками.
Мышелов бросил быстрый взгляд на драгоценности, убедился в том, что
они лежат в соответствующем порядке под своей сеткой и ни одна из них не
пропала, а потом резко выбросил вперед руку с Кошачьим Когтем, так что
острый, как иголка, кончик коснулся упругой кожи между маленькими,
торчащими вперед грудями.
- Не пытайся напугать меня еще раз! - прошипел Серый. - Люди - да и
девушки тоже - умирали из-за меньших глупостей.
Девушка не сдвинулась с места ни на волосок; не изменилось ни
выражение ее лица, ни мечтательный и в то же время сосредоточенный взгляд;
только короткие губы усмехнулись, а потом раздвинулись, чтобы медовый
голос смог произнести:
- Значит, ты - Серый Мышелов. Я ожидала увидеть льстивого
краснолицего мошенника, а обнаружила перед собой... принца.
Казалось, что ее нежный голос и еще более нежный облик заставили сами
драгоценные камни засверкать более неистово и отразиться опаловым сиянием
в ее светлых глазах.
- И не пытайся льстить мне! - скомандовал Мышелов, подхватывая свой
ящичек и прижимая его к своему боку. - Чтобы ты знала, я закален против
всех чар всех кокеток и красоток мира.
- Я сказала только правду, как и о твоих драгоценностях, - невинно
ответила она. Ее губы оставались чуть приоткрытыми, и она говорила, не
шевеля ими.
- Это ты - Очи Ого? - резко спросил Мышелов, но все же отвел Кошачий
Коготь от ее груди. Его слегка беспокоило - но только слегка - что из
ранки, оставленной кинжалом, стекала на несколько дюймов вниз тоненькая
струйка крови, похожая в полутьме на черную ниточку.
Девушка, совершенно не обращая внимания на крошечную ранку, кивнула.
- Я вижу тебя насквозь, как и твои драгоценности, и я не нахожу в
тебе ничего, что не было бы благородным и чистым, не считая некоторых
слабых, почти неуловимых вспышек насилия и жестокости, которые девушка,
подобная мне, может найти восхитительными.
- Тут твои всевидящие очи полностью заблуждаются, потому что я
большой негодяй, - насмешливо ответил Мышелов, но тем не менее
почувствовал, как в нем бьется безрассудное удовлетворение.
Девушка чуть боязливо взглянула поверх его плеча, и ее глаза
расширились, и за спиной Мышелова еще раз прокаркал сухой и хриплый голос:
- Ближе к делу! Да, я заплачу тебе золотом столько, сколько ты
запросил, однако мне потребуется несколько часов, чтобы собрать такую
сумму. Возвращайся в это же время завтра вечером, и мы завершим сделку. А
теперь закрой свой ящичек.
Когда Ого заговорил. Мышелов обернулся, все еще прижимая к себе ящик
с драгоценностями. Но и на этот раз он не смог определить источник голоса,
несмотря на то, что тщательно осмотрел комнату. Казалось, голос исходит от
всей стены сразу.
Тогда Мышелов повернулся обратно к столу. К его легкому
разочарованию, обнаженная девушка исчезла. Он заглянул под стол, но там
ничего не было. Без сомнения, какой-нибудь люк или гипнотическое
приспособление...
Все еще подозрительный, как змея, он вернулся обратно по тому пути,
по которому пришел сюда. При ближайшем рассмотрении черный валик оказался
именно черным валиком. Потом, когда дверь, ведущая на улицу, бесшумно
скользнула в сторону, Мышелов быстро исполнил последнее приказание Ого,
захлопнув крышку ящика, и вышел.
Фафхрд нежно глядел на Немию, лежащую рядом с ним в благоуханных
сумерках, и в то же время краешком глаза следил за своим мускулистым
запястьем и свисающим с него кошелем, которые Немия лениво поглаживала.
Нужно отдать Немии справедливость - пусть даже с риском приписать
Мышелову некоторую склонность к злословию - ее прелести не были ни
перезрелыми, ни даже обильными, а как раз... достаточными.
Над самым плечом Фафхрда послышалось резкое шипение. Он быстро
повернул голову и обнаружил, что смотрит в злые голубые глаза белой кошки,
стоящей на маленьком прикроватном столике рядом с вазой бронзовых
хризантем.
- Икси! - укоризненно и в то же время томно воскликнула Немия.
Несмотря на звук ее голоса, Фафхрд услышал позади себя быстро
последовавшие друг за другом щелчок расстегиваемого браслета и чуть более
громкий щелчок браслета застегиваемого.
Он тут же обернулся, но увидел только, что Немил за это время
защелкнула на его запястье, рядом с браслетом из вороненой стали, еще
один, золотой, по которому шел ряд перемежающихся сапфиров и рубинов.
Глядя на Фафхрда из-за прядей длинных темных волос, она хрипло
сказала:
- Это всего-навсего небольшой памятный дар, который я дарю тем, кто
мне нравится... очень...
Фафхрд поднес запястье ближе к глазам, чтобы полюбоваться на свое
приобретение, а также - в основном - для того, чтобы потрогать другой
рукой кошель с драгоценностями и убедиться в том, что тот набит так же
туго, как и раньше.
Кошель был набит, и Фафхрд в порыве великодушия сказал:
- Позволь мне подарить тебе один из моих камней в знак того же
самого.
И с этими словами он хотел было развязать кошель.
Рука Немии с длинными пальцами скользнула вперед, чтобы предотвратить
это.
- Нет, - выдохнула она, - пусть никогда камни для дела не смешиваются
с камнями для удовольствия. А вот если ты захочешь принести мне
какой-нибудь небольшой подарок завтра вечером в это же время, когда мы
обменяем твои драгоценности на мое золото и мои кредитные письма на имя
Глипкерио, подписанные Хлевиком Зерноторговцем...
- Хорошо, - отрывисто сказал Фафхрд, скрывая охватившее его
облегчение. Он был идиотом, что хотел подарить Немии один из камней - а
вместе с ним целый длинный день, в течение которого она могла обнаружить
его необычные свойства.
- До завтра, - сказала Немия, открывая Северянину свои объятия.
- Что ж, до завтра, - согласился Фафхрд, страстно обнимая ее, но не
забывая при этом крепко сжимать кошель в руке, - и уже желая уйти отсюда
как можно скорее.
В "Серебряном Угре" народу было немного, а зал тускло освещен
горящими свечами, в свете которых вяло двигались официанты, когда Фафхрд и
Мышелов одновременно вошли через разные двери и направились к одной из
многочисленных пустых кабинок.
Единственным, кто весьма пристально наблюдал за ними, был серый глаз
над узкой полоской бледной щеки, обрамленной темными волосами,
выглядывавший из-за занавески самой дальней кабинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
были пепельные прямые волосы, чуть более темная кожа и слишком большие
глаза, пристально, словно в трансе, глядящие с детского лица с крошечным
подбородком и пухлыми губками.
Мышелов бросил быстрый взгляд на драгоценности, убедился в том, что
они лежат в соответствующем порядке под своей сеткой и ни одна из них не
пропала, а потом резко выбросил вперед руку с Кошачьим Когтем, так что
острый, как иголка, кончик коснулся упругой кожи между маленькими,
торчащими вперед грудями.
- Не пытайся напугать меня еще раз! - прошипел Серый. - Люди - да и
девушки тоже - умирали из-за меньших глупостей.
Девушка не сдвинулась с места ни на волосок; не изменилось ни
выражение ее лица, ни мечтательный и в то же время сосредоточенный взгляд;
только короткие губы усмехнулись, а потом раздвинулись, чтобы медовый
голос смог произнести:
- Значит, ты - Серый Мышелов. Я ожидала увидеть льстивого
краснолицего мошенника, а обнаружила перед собой... принца.
Казалось, что ее нежный голос и еще более нежный облик заставили сами
драгоценные камни засверкать более неистово и отразиться опаловым сиянием
в ее светлых глазах.
- И не пытайся льстить мне! - скомандовал Мышелов, подхватывая свой
ящичек и прижимая его к своему боку. - Чтобы ты знала, я закален против
всех чар всех кокеток и красоток мира.
- Я сказала только правду, как и о твоих драгоценностях, - невинно
ответила она. Ее губы оставались чуть приоткрытыми, и она говорила, не
шевеля ими.
- Это ты - Очи Ого? - резко спросил Мышелов, но все же отвел Кошачий
Коготь от ее груди. Его слегка беспокоило - но только слегка - что из
ранки, оставленной кинжалом, стекала на несколько дюймов вниз тоненькая
струйка крови, похожая в полутьме на черную ниточку.
Девушка, совершенно не обращая внимания на крошечную ранку, кивнула.
- Я вижу тебя насквозь, как и твои драгоценности, и я не нахожу в
тебе ничего, что не было бы благородным и чистым, не считая некоторых
слабых, почти неуловимых вспышек насилия и жестокости, которые девушка,
подобная мне, может найти восхитительными.
- Тут твои всевидящие очи полностью заблуждаются, потому что я
большой негодяй, - насмешливо ответил Мышелов, но тем не менее
почувствовал, как в нем бьется безрассудное удовлетворение.
Девушка чуть боязливо взглянула поверх его плеча, и ее глаза
расширились, и за спиной Мышелова еще раз прокаркал сухой и хриплый голос:
- Ближе к делу! Да, я заплачу тебе золотом столько, сколько ты
запросил, однако мне потребуется несколько часов, чтобы собрать такую
сумму. Возвращайся в это же время завтра вечером, и мы завершим сделку. А
теперь закрой свой ящичек.
Когда Ого заговорил. Мышелов обернулся, все еще прижимая к себе ящик
с драгоценностями. Но и на этот раз он не смог определить источник голоса,
несмотря на то, что тщательно осмотрел комнату. Казалось, голос исходит от
всей стены сразу.
Тогда Мышелов повернулся обратно к столу. К его легкому
разочарованию, обнаженная девушка исчезла. Он заглянул под стол, но там
ничего не было. Без сомнения, какой-нибудь люк или гипнотическое
приспособление...
Все еще подозрительный, как змея, он вернулся обратно по тому пути,
по которому пришел сюда. При ближайшем рассмотрении черный валик оказался
именно черным валиком. Потом, когда дверь, ведущая на улицу, бесшумно
скользнула в сторону, Мышелов быстро исполнил последнее приказание Ого,
захлопнув крышку ящика, и вышел.
Фафхрд нежно глядел на Немию, лежащую рядом с ним в благоуханных
сумерках, и в то же время краешком глаза следил за своим мускулистым
запястьем и свисающим с него кошелем, которые Немия лениво поглаживала.
Нужно отдать Немии справедливость - пусть даже с риском приписать
Мышелову некоторую склонность к злословию - ее прелести не были ни
перезрелыми, ни даже обильными, а как раз... достаточными.
Над самым плечом Фафхрда послышалось резкое шипение. Он быстро
повернул голову и обнаружил, что смотрит в злые голубые глаза белой кошки,
стоящей на маленьком прикроватном столике рядом с вазой бронзовых
хризантем.
- Икси! - укоризненно и в то же время томно воскликнула Немия.
Несмотря на звук ее голоса, Фафхрд услышал позади себя быстро
последовавшие друг за другом щелчок расстегиваемого браслета и чуть более
громкий щелчок браслета застегиваемого.
Он тут же обернулся, но увидел только, что Немил за это время
защелкнула на его запястье, рядом с браслетом из вороненой стали, еще
один, золотой, по которому шел ряд перемежающихся сапфиров и рубинов.
Глядя на Фафхрда из-за прядей длинных темных волос, она хрипло
сказала:
- Это всего-навсего небольшой памятный дар, который я дарю тем, кто
мне нравится... очень...
Фафхрд поднес запястье ближе к глазам, чтобы полюбоваться на свое
приобретение, а также - в основном - для того, чтобы потрогать другой
рукой кошель с драгоценностями и убедиться в том, что тот набит так же
туго, как и раньше.
Кошель был набит, и Фафхрд в порыве великодушия сказал:
- Позволь мне подарить тебе один из моих камней в знак того же
самого.
И с этими словами он хотел было развязать кошель.
Рука Немии с длинными пальцами скользнула вперед, чтобы предотвратить
это.
- Нет, - выдохнула она, - пусть никогда камни для дела не смешиваются
с камнями для удовольствия. А вот если ты захочешь принести мне
какой-нибудь небольшой подарок завтра вечером в это же время, когда мы
обменяем твои драгоценности на мое золото и мои кредитные письма на имя
Глипкерио, подписанные Хлевиком Зерноторговцем...
- Хорошо, - отрывисто сказал Фафхрд, скрывая охватившее его
облегчение. Он был идиотом, что хотел подарить Немии один из камней - а
вместе с ним целый длинный день, в течение которого она могла обнаружить
его необычные свойства.
- До завтра, - сказала Немия, открывая Северянину свои объятия.
- Что ж, до завтра, - согласился Фафхрд, страстно обнимая ее, но не
забывая при этом крепко сжимать кошель в руке, - и уже желая уйти отсюда
как можно скорее.
В "Серебряном Угре" народу было немного, а зал тускло освещен
горящими свечами, в свете которых вяло двигались официанты, когда Фафхрд и
Мышелов одновременно вошли через разные двери и направились к одной из
многочисленных пустых кабинок.
Единственным, кто весьма пристально наблюдал за ними, был серый глаз
над узкой полоской бледной щеки, обрамленной темными волосами,
выглядывавший из-за занавески самой дальней кабинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68