И он, и его приятель лишь глупо таращились, глядя в
ледяные, запавшие глаза человечка с белым выпуклым лбом. Вокруг них вся
таверна сотрясалась от смеха - кто-то удачно пошутил. Захмелевшие
стражники ревели какую-то песню. Игроки нетерпеливо окликали Мышелова,
чтобы он поскорее делал ставку. Хихикающая женщина в чем-то
красно-золотом, пошатываясь, прошла мимо бледного человечка, чуть не
смахнув черный капюшон, закрывавший его макушку. Но тот даже не
шелохнулся. А Фафхрд и Серый Мышелов продолжали смотреть - завороженно,
беспомощно - в его пронизывающие черные глаза, которые теперь казались им
двумя тоннелями, ведущими в дальние и злобные миры. Нечто более сильное,
чем страх, сжало их железными клещами. Таверна помутнела и затихла, словно
они рассматривали ее через множество толстых стекол. Они видели лишь глаза
и то, что было за ними - нечто пустынное, жуткое и смертельно опасное.
- Черный берег, - повторил человечек.
И тогда сидевшие в таверне бражники увидели, что Фафхрд и Серый
Мышелов встали, и никак не объяснив своего ухода, направились к низкой
дубовой двери. Северянин не глядя отстранил с дороги какого-то стражника,
и тот выругался. Послышались громкие вопросы и насмешливые комментарии -
Мышелов выигрывал в кости, - но они тут же стихли: все заметили, что
друзья ведут себя как-то странно и отчужденно. На бледного человечка в
черном внимания никто не обращал. Дверь открылась. Гуляки в таверне
услышали стоны сухого ветра и гулкие хлопки полотняного навеса. Они
увидели, как закружилась на пороге пыль. Затем дверь затворилась: Фафхрд и
Мышелов ушли.
Никто не видел, как они пересекли весь Ланкмар и оказались у больших
каменных пристаней на восточном берегу реки Хлал. Никто не видел, как
одномачтовик Фафхрда с красными парусами и оснасткой по образцу кораблей
северян вышел по течению в шквалистое Внутреннее море. Ночь была темна, а
пыль заставляла людей сидеть дома. Но на следующий день в городе не было
ни их самих, ни судна, ни его мингольской команды - четырех взятых в плен
рабов, поклявшихся всю жизнь служить Фафхрду и Серому Мышелову, которые
привезли их из неудачного во всех остальных отношениях набега на Запретный
Город Черных Идолов.
Недели через две из Последней Земли, небольшого порта, лежащего
западнее всех других городов, у самой кромки пустынного Крайнего моря, до
Ланкмара донеслась весть о том, как одномачтовик с оснасткой северного
типа зашел туда и взял на борт необычно большой запас провизии и воды -
необычайно большой для шестерых человек: угрюмого белокожего северного
варвара, неулыбчивого маленького человечка в сером и четверых приземистых,
бесстрастных, черноволосых минголов. Потом одномачтовик ушел в сторону
заката. Люди из Последней Земли до самой ночи следили за красным парусом и
качали головами, дивясь столь дерзкой затее. Когда этот рассказ стал
ходить по Ланкмару, и там нашлись люди, которые качали головами, а кое-кто
многозначительно вспоминал о странном поведении двух товарищей в ночь
накануне отъезда. Недели сливались в месяцы, месяцы неторопливо сменяли
друг друга, и многие стали говорить о Фафхрде и Сером Мышелове, как о
покойниках.
Затем появился мингол Урф и рассказал обитателям ланкмарских доков
прелюбопытную историю. Относительно ее достоверности мнения разошлись:
хотя Урф и владел певучей ланкмарской речью вполне сносно, но все же он
был чужак, и к тому же никто не мог подтвердить, что во время своего
отсутствия в Ланкмаре он вместе с тремя другими минголами плавал на
одномачтовике с северной оснасткой. Более того, в его истории не было
ответов на некоторые животрепещущие вопросы, и поэтому многие считали ее
враньем.
- Они были безумцы, - рассказывал Урф, - а может, их кто-то
заколдовал, этих двух людей, высокого и маленького. Я начал подозревать
это еще тогда, когда они сохранили нам жизнь у самых стен Запретного
Города. И я знал это уже наверняка, когда они все плыли и плыли на запад,
ни разу не взяв рифов, ни разу не сменив курса, так что звезда ледяных
пустынь была у нас всегда справа по борту. Они почти не разговаривали,
почти не спали и не смеялись вовсе. Как пить дать, над ними тяготело
проклятие, да еще какое! Что же до нас четверых - Тивза, Ларлта, Увенийса
и меня, - то они не обращали на нас внимания, хотя нас это и оскорбляло. А
у нас были с собой амулеты от сглаза. Мы поклялись служить им до смерти.
Мы - люди из Запретного Города. И мы не бунтовали.
Много дней длилось наше плавание. Море вокруг нас было спокойным,
пустынным и на вид очень маленьким, казалось, оно как бы загибается книзу
на севере, и на юге, и на страшном западе, словно за час можно добраться
до его конца. А вскоре оно стало таким и на востоке. Но рука высокого
Северянина лежала на рулевом весле, словно проклятие, и рука человечка в
сером была такой же твердой. Мы вчетвером чаще всего сидели на носу -
работы с парусами было немного - и бросали кости ночью и утром, чтобы
угадать нашу судьбу, и проигрывали друг другу наши амулеты и одежду - не
будь мы рабами, мы поставили бы на кон даже собственную кожу и кости.
Чтобы не потерять счет дням, я завязал на большом пальце правой руки
веревку и каждый день надевал ее на соседний палец, так что она дошла до
правого мизинца, перешла на левый мизинец и в конце концов оказалась на
большом пальце левой руки. Тогда я надел это веревочное кольцо Тивзу -
тоже на большой палец правой руки. Когда пальцы закончились и у него, он
передал веревку Ларлту. Так мы и считали дни. И каждый день небо
становилось все более пустым, а море все уменьшалось, пока не стало
казаться, что его край находится всего в полете стрелы от нашего носа,
бортов и кормы. Тивз утверждал, что мы вошли в заколдованную полосу воды,
которая тянется по воздуху к красной звезде, и имя этой звезды - Ад.
Похоже, Тивз был прав. Не может быть на западе столько воды. Я пересек
Внутреннее море и море Монстров и знаю, что говорю.
Когда веревка была у Ларлта на левом безымянном пальце, на нас
налетел с юго-запада страшный шторм. Три дня ветер все крепчал, вздымая
воду громадными бурлящими волнами; вокруг нас громоздились покрытые пеной
водные утесы высотой в мачту и разверзались пенные провалы такой же
глубины. Никто таких волн не видел и не увидит - они не для нас и не для
наших океанов. И тут я еще раз убедился в том, что над нашими хозяевами
тяготеет проклятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
ледяные, запавшие глаза человечка с белым выпуклым лбом. Вокруг них вся
таверна сотрясалась от смеха - кто-то удачно пошутил. Захмелевшие
стражники ревели какую-то песню. Игроки нетерпеливо окликали Мышелова,
чтобы он поскорее делал ставку. Хихикающая женщина в чем-то
красно-золотом, пошатываясь, прошла мимо бледного человечка, чуть не
смахнув черный капюшон, закрывавший его макушку. Но тот даже не
шелохнулся. А Фафхрд и Серый Мышелов продолжали смотреть - завороженно,
беспомощно - в его пронизывающие черные глаза, которые теперь казались им
двумя тоннелями, ведущими в дальние и злобные миры. Нечто более сильное,
чем страх, сжало их железными клещами. Таверна помутнела и затихла, словно
они рассматривали ее через множество толстых стекол. Они видели лишь глаза
и то, что было за ними - нечто пустынное, жуткое и смертельно опасное.
- Черный берег, - повторил человечек.
И тогда сидевшие в таверне бражники увидели, что Фафхрд и Серый
Мышелов встали, и никак не объяснив своего ухода, направились к низкой
дубовой двери. Северянин не глядя отстранил с дороги какого-то стражника,
и тот выругался. Послышались громкие вопросы и насмешливые комментарии -
Мышелов выигрывал в кости, - но они тут же стихли: все заметили, что
друзья ведут себя как-то странно и отчужденно. На бледного человечка в
черном внимания никто не обращал. Дверь открылась. Гуляки в таверне
услышали стоны сухого ветра и гулкие хлопки полотняного навеса. Они
увидели, как закружилась на пороге пыль. Затем дверь затворилась: Фафхрд и
Мышелов ушли.
Никто не видел, как они пересекли весь Ланкмар и оказались у больших
каменных пристаней на восточном берегу реки Хлал. Никто не видел, как
одномачтовик Фафхрда с красными парусами и оснасткой по образцу кораблей
северян вышел по течению в шквалистое Внутреннее море. Ночь была темна, а
пыль заставляла людей сидеть дома. Но на следующий день в городе не было
ни их самих, ни судна, ни его мингольской команды - четырех взятых в плен
рабов, поклявшихся всю жизнь служить Фафхрду и Серому Мышелову, которые
привезли их из неудачного во всех остальных отношениях набега на Запретный
Город Черных Идолов.
Недели через две из Последней Земли, небольшого порта, лежащего
западнее всех других городов, у самой кромки пустынного Крайнего моря, до
Ланкмара донеслась весть о том, как одномачтовик с оснасткой северного
типа зашел туда и взял на борт необычно большой запас провизии и воды -
необычайно большой для шестерых человек: угрюмого белокожего северного
варвара, неулыбчивого маленького человечка в сером и четверых приземистых,
бесстрастных, черноволосых минголов. Потом одномачтовик ушел в сторону
заката. Люди из Последней Земли до самой ночи следили за красным парусом и
качали головами, дивясь столь дерзкой затее. Когда этот рассказ стал
ходить по Ланкмару, и там нашлись люди, которые качали головами, а кое-кто
многозначительно вспоминал о странном поведении двух товарищей в ночь
накануне отъезда. Недели сливались в месяцы, месяцы неторопливо сменяли
друг друга, и многие стали говорить о Фафхрде и Сером Мышелове, как о
покойниках.
Затем появился мингол Урф и рассказал обитателям ланкмарских доков
прелюбопытную историю. Относительно ее достоверности мнения разошлись:
хотя Урф и владел певучей ланкмарской речью вполне сносно, но все же он
был чужак, и к тому же никто не мог подтвердить, что во время своего
отсутствия в Ланкмаре он вместе с тремя другими минголами плавал на
одномачтовике с северной оснасткой. Более того, в его истории не было
ответов на некоторые животрепещущие вопросы, и поэтому многие считали ее
враньем.
- Они были безумцы, - рассказывал Урф, - а может, их кто-то
заколдовал, этих двух людей, высокого и маленького. Я начал подозревать
это еще тогда, когда они сохранили нам жизнь у самых стен Запретного
Города. И я знал это уже наверняка, когда они все плыли и плыли на запад,
ни разу не взяв рифов, ни разу не сменив курса, так что звезда ледяных
пустынь была у нас всегда справа по борту. Они почти не разговаривали,
почти не спали и не смеялись вовсе. Как пить дать, над ними тяготело
проклятие, да еще какое! Что же до нас четверых - Тивза, Ларлта, Увенийса
и меня, - то они не обращали на нас внимания, хотя нас это и оскорбляло. А
у нас были с собой амулеты от сглаза. Мы поклялись служить им до смерти.
Мы - люди из Запретного Города. И мы не бунтовали.
Много дней длилось наше плавание. Море вокруг нас было спокойным,
пустынным и на вид очень маленьким, казалось, оно как бы загибается книзу
на севере, и на юге, и на страшном западе, словно за час можно добраться
до его конца. А вскоре оно стало таким и на востоке. Но рука высокого
Северянина лежала на рулевом весле, словно проклятие, и рука человечка в
сером была такой же твердой. Мы вчетвером чаще всего сидели на носу -
работы с парусами было немного - и бросали кости ночью и утром, чтобы
угадать нашу судьбу, и проигрывали друг другу наши амулеты и одежду - не
будь мы рабами, мы поставили бы на кон даже собственную кожу и кости.
Чтобы не потерять счет дням, я завязал на большом пальце правой руки
веревку и каждый день надевал ее на соседний палец, так что она дошла до
правого мизинца, перешла на левый мизинец и в конце концов оказалась на
большом пальце левой руки. Тогда я надел это веревочное кольцо Тивзу -
тоже на большой палец правой руки. Когда пальцы закончились и у него, он
передал веревку Ларлту. Так мы и считали дни. И каждый день небо
становилось все более пустым, а море все уменьшалось, пока не стало
казаться, что его край находится всего в полете стрелы от нашего носа,
бортов и кормы. Тивз утверждал, что мы вошли в заколдованную полосу воды,
которая тянется по воздуху к красной звезде, и имя этой звезды - Ад.
Похоже, Тивз был прав. Не может быть на западе столько воды. Я пересек
Внутреннее море и море Монстров и знаю, что говорю.
Когда веревка была у Ларлта на левом безымянном пальце, на нас
налетел с юго-запада страшный шторм. Три дня ветер все крепчал, вздымая
воду громадными бурлящими волнами; вокруг нас громоздились покрытые пеной
водные утесы высотой в мачту и разверзались пенные провалы такой же
глубины. Никто таких волн не видел и не увидит - они не для нас и не для
наших океанов. И тут я еще раз убедился в том, что над нашими хозяевами
тяготеет проклятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72