— Разве это не ясно? — Джелена подалась вперед и понизила голос почти до шепота. — Ты мне не безразличен. Я за тебя тревожусь.
— Джелена, ты очень добра, но я не могу принять твоей помощи. Это не твоя война. Она больше не имеет отношения к Лиссу.
— "Владыка ужаса" — всего один корабль, — возразила Джелена. — И он потерял половину огневой мощи. Один ты со своим поручением не справишься!
— Но самое трудное уже позади, разве ты не видишь? Мы уже одержали победу над «Бесстрашным». А у Тэссиса Гэйла флота нет. У берегов Талистана «Владыка» не встретит сопротивления. Мне ничего не грозит, Джелена. Тебе не нужно посылать со мной целый флот телохранителей.
Джелена отвела взгляд.
— Дело не только в этом, — тихо призналась она. — Я думаю не только о тебе. За Лиссом остался долг. И теперь у нас появилась возможность его уплатить.
— Какой долг?
— Я хочу, чтобы Лисс участвовал в спасении Арамура. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— А, теперь понимаю! — сказал Касрин. — Ты опять говоришь о Вэнтране.
— Пожалуйста, постарайся понять! — попросила Джелена. — Ричиус помог мне. Без него мы не смогли бы захватить Кроут. Мы — его должники.
— Об этом долге лучше всего забыть, Джелена. Я уверен, что Шакал не рассчитывает на плату.
— Тогда это будет для него сюрпризом. — Королева была тверда в своем решении. — Он дал нам Кроут и помог освободиться от империи. А теперь мы поможем ему освободить Арамур. Нравится тебе это или нет.
— Ну, так мне это не нравится. Мне не нужна помощь, и к тому же мне не нравится, что ты собралась плыть со мной.
— Ты ведешь себя заносчиво. Ты ведь не знаешь, что тебя ожидает. Неужели ты серьезно думаешь, что Черный флот о тебе забудет? Что другие капитаны простят тебе убийство Никабара?
— Им мои планы неизвестны, — возразил Касрин. — Но даже если бы они об этом знали, я бы с ними справился.
Джелена рассмеялась.
— Со всем Черным флотом? Ну, значит, ты — герой.
— Не язви.
— Я просто пытаюсь помочь тебе понять правду, вот и все. — Джелена придвинулась к нему. — Может быть, ты прав. Может, тебе не нужна наша помощь. Но мне было бы спокойнее, если бы с тобой плыли еще корабли. И потом — я должна сделать это для Шакала. Мне это нужно. Ты можешь это понять?
Касрин постарался не выказать обиды.
— Наверное, — мрачно признал он. — Но зачем плыть тебе самой?
— Затем, — ответила Джелена, беря его за руку, — что мне хочется быть с тобой.
— Это может оказаться опасно, — предостерег он ее. — Может быть, ты не ошиблась насчет флота. Мне не хотелось говорить тебе об этом — не хотелось, чтобы ты беспокоилась. Но ты права. Не исключено, что они меня поджидают.
— Вот почему тебе нужна защита. А мне не страшно. «Да, — подумал Касрин. — Ведь ты ничего не боишься?»
— Ну ладно, пусть будет по-твоему, — согласился он. — Но времени осталось мало. Нам надо отплыть послезавтра. Иначе нам не попасть в Талистан в первый день лета. Скажи своему капитану Варесу, чтобы он не медлил.
— Ты сам сможешь ему это сказать. — Джелена указала на одну из шхун в гавани, которая уже оказалась намного ближе и заметно увеличилась в размерах. — Вот и «Молот».
Касрин встал и скрестил руки на груди — он неоднократно подмечал этот жест у Никабара. Ему всегда казалось, что благодаря этому Никабар выглядит внушительнее. Даст Бог, Варес тоже поддастся впечатлению.
39
За десять дней до наступления лета Бьяджио окончательно упал духом.
Пребывание в Замке Сохатого было приятно и полезно в смысле расширения взгляда на мир, но назвать его успешным было бы нельзя.
Проводя много времени с Бриной, Бьяджио понял ценность простой жизни. Вопреки ожиданию, он не скучал по своей столице, находил замок весьма уютным, а легкие его очистились от специфических примесей Черного Города. И, что самое отрадное, его разум снова принадлежал ему одному. Хотя жажда снадобья не прошла, но приливы мучительной потребности случались реже, и руки у императора больше не дрожали. Теперь по ночам он видел не кошмары, а сны, просыпался под музыку детского смеха, который в первые дни так его раздражал.
Но в главном Бьяджио потерпел провал. Бесконечные дни и ночи в замке Редберна проходили в спорах и уговорах: он пытался убедить принца, что война с Талистаном неизбежна. Известие о флоте Тэссиса Гэйла страшно напугало Бьяджио, и он почти умолял Редберна о помощи, напоминая, что время заканчивается, и что Ричиус Вэнтран скоро приведет свою трийскую армию. Шакалу понадобится поддержка: ему нужны, будут люди Восточного Высокогорья.
Но Редберн по-прежнему отказывался слушать.
И Бьяджио не мог винить принца: он видел, насколько Редберн обременен тяготами правления. Талистан нависал над ним, подобно дракону, и требовалось огромное мужество, чтобы взглянуть в глаза этому чудовищу. Бьяджио знал, что Редберн не трус, но и достаточной решимости у молодого правителя не было. Бьяджио допустил просчет, о котором теперь мучительно сожалел. Войны на два фронта не будет; во время вторжения Вэнтрана в Арамур атака на Талистан не начнется. Возможно, Блэр Касрин со своим «Монархом» начнет обстрел в условленный день, но только половина армии будет готова ответить на его сигнал. Отчаявшийся Бьяджио смирился с неудачей. Он все равно найдет возможность сразиться с Талистаном. Если Вэнтран согласится его принять, он присоединится к трийской армии в Железных горах. Но он не поедет во главе армии Высокогорья, и у него не будет сил, необходимых для победы. Он будет сражаться бок о бок с Нарским Шакалом и отчаянным капитаном Касрином — и потерпит поражение.
В очередной погожий день, наполненный солнечным светом и лаем собак, император отправился на поиски Брины. У него были для нее новости, и он намеревался сообщить их ей лично. Он испытывал к ней влечение — и сознавал это. Такое томление раздражало, поскольку он привык получать все, чего желал, — за деньги или по приказу. Однако Брина была недоступна. Порой ночами Бьяджио было одиноко. Он часто думал о том, чтобы уложить Брину к себе в постель, как укладывал на Кроуте мужчин и женщин, которых желал. И в то же время ему не хотелось покупать ее чувство какими-то дарами. А поскольку она предлагала ему только дружбу, он не добивался большего. Он просто проводил с ней время и позволял обучать себя тем вещам, которые ему отчаянно необходимо было знать. В течение того недолгого времени, которое он провел на Высокогорье, Брина была его наставницей. Аркус научил его власти и славе, Брина научила его рассветам.
День выдался на удивление жаркий. Лето было уже совсем близко, а на Бьяджио по-прежнему была колкая горская одежда. Служанка, у которой он спросил, где Брина, направила его в розарий. Бьяджио видел розарий всего однажды, но запомнил, что там бы очень пригодились его кроутские садовники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196