Он шагнул вперед, отбросив руку Джала, пытавшегося его задержать. Ткнув военачальника пальцем в грудь, он сказал: — Хочешь меня убить? Действуй. Мой собственный отец тоже хочет меня убить! Почему бы тебе не оказать ему услугу?
— Алазариан, — воскликнул Джал, — отойди от него!
— Но если ты убьешь меня, Пракстин-Тар, ты убьешь и собственного сына. Потому что, хочешь — верь, а хочешь — нет, но я действительно целитель. Я не хотел им гать, я не могу это объяснить, но так уж это получилось. Ну, так что ты решаешь?
С окровавленного лица на него смотрели пылающие глаза. Пракстин-Тар тяжело дышал, и на секунду Алазариану показалось, что он действительно сейчас умрет. Но тут снова раздался голос Нагры, успокаивавшего военачальника.
— Искусник просит Пракстин-Тара тебе поверить, — объяснил Грач. — Он говорит, что если у тебя есть сила, как ты утверждаешь, ты исцелишь Криниона. И тогда военачальник должен пропустить тебя к Шакалу.
— А если он не исцелит Криниона? — спросил Джал.
— Тогда он прикажет всех вас убить. Даже Harpy. Награ требовал от Пракстин-Тара решения.
— Он спрашивает, согласен ли военачальник на эти условия, — перевел Грач.
Пракстин— Тар продолжал изучающе смотреть на Алазариана. На его лице читалась искренняя боль и зажглась робкая искра надежды. Наконец военачальник дал свой ответ. Награ широко улыбнулся.
— Он согласен, — объявил Награ. А потом его лицо снова стало серьезным. — Надеюсь, ты не лгал, юный Алазариан.
Алазариан прошел за Пракстин-Таром и рабом в глубину лагеря, к шатру, который оказался больше других, — к желтой палатке, растянутой толстыми веревками и украшенной гербом Рийна — вороном. Джал и Награ шли следом. Тысячи любопытных глаз следили за Алазарианом, но никто не заговорил с ним и не пошевелился. Казалось, даже ветер стих. Алазариан сжал пальцы, пытаясь представить себе, что ждет его внутри. Он уже очень давно не пользовался своими странными способностями и не исключал возможность неудачи. Умирать ему не хотелось, и он не сомневался, что военачальник исполнит свою угрозу и убьет его. А он, Алазариан, даже не знает, насколько сильно болен Кринион.
Ответ на этот вопрос он получил почти сразу же. Как только Пракстин-Тар провел их в палатку, Алазариан ощутил запах болезни. Это была чудовищная, неопрятная вонь: от мочи, пота и сладковатой крови. На постели из подушек он увидел молодого человека, обернутого бинтами и компрессами. Даже Джал, которому, как сознавал Алазариан, нередко приходилось видеть смерть, ахнул от вони и ужасающего зрелища. Тонкая струйка дыма поднималась от благовоний, курившихся на маленьком алтаре. Запах их не помогал очистить воздух. Над Кринионом сидел какой-то триец. Изумленный неожиданным вторжением, он сразу же встал. Увидев Пракстин-Тара, триец поспешно бросился к своему господину и принялся хлопотать вокруг него.. Пракстин-Тар его бесцеремонно оттолкнул.
— Это Валтув, — объяснил Грач. — Лекарь Пракстин-Тара. А это... — он указал на неподвижную фигуру, обернутую бинтами, -... Кринион.
— Ему стало хуже, — встревожено заметил Награ. Искусник опустился на колени рядом с Кринионом и всмотрелся в его лицо. — Он очень плох. — С этими словами он положил руку на шею молодого воина, проверяя его пульс. — Жизнь в нем еле теплится.
— Он спит и не приходит в себя, — сказал Грач. — Зараза овладела его телом, он скоро умрет.
— Умрет? — повторил за ним Пракстин-Тар. — Уйша ка умрет!
Как это ни удивительно, но при этом он посмотрел на Алазариана, и его запавшие глаза отразили глубокую тревогу. Когда он заговорил, Алазариан не уловил ни одного слова, но смысл их был совершенно ясен.
— Пракстин-Тар просит, чтобы ты прибег к своей магии, — сказал Награ. — Он просит тебя исцелить его сына. Алазариан невесело улыбнулся.
— Я попробую, — пообещал он, а потом повернулся к Джалу: — Ты за меня не помолишься? Мне помощь пригодилась бы.
— Я? Ну, не знаю. Я хочу сказать — это же магия! Я...
— Джал, пожалуйста...
Джал Роб еще немного поколебался.
— Ну... ладно.
Священник опустился на колени рядом с Кринионом. Он закрыл глаза, сжал руки и начал молитву на древненарском языке, моля Бога спасти Криниона и даровать Алазариану его таинственную силу. Закончив, Джал протянул руку к Алазариану и пригласил его встать на колени рядом с ним. Когда Алазариан устроился рядом, Джал подался ближе и прошептал ему на ухо:
— Ты действительно сможешь это сделать?
На этот вопрос Алазариан сам не знал ответа. Он несколько раз глубоко вздохнул, стараясь очистить разум. На него упала тень Пракстин-Тара, заслонившая тусклый свет свечей. Юноша поднял дрожащие руки и остановил их над неподвижным Кринионом. Рядом с ним замер Джал. Тихое дыхание Нагры слышалось за спиной.
«Я могу это сделать, — сказал себе Алазариан. — У меня есть сила:...»
Укротив свой страх, он положил руки на тело Криниона, ощутив под повязками тепло и слабую искру жизни. Вонь от крови и гноя стала ощущаться сильнее, а от запаха травы и благовоний закружилась голова. Алазариан закрыл глаза, стараясь справиться с волной этих ощущений, пытаясь отыскать сущность человека, лежащего у его ног. В то же мгновение его окружил смертный холод, и он оказался во власти болезни Криниона. Наступила тьма и ощущение того, что он плывет — без разума и тела.
«Потерялся в море, — подумал Алазариан. — Кринион потерялся в море...»
Алазариан запустил свои пальцы глубже, прямо в больную плоть. Под ногтями он ощутил теплоту крови. Он позволил ей течь в себя, сливаться с собой, и вскоре он уже плыл вместе с Кринионом в том же море темноты. Перед его мысленным взором встал Кринион: он смеялся, потом плакал, потом кричал от боли. Все тело Алазариана сотрясалось от смертной муки. Не открывая глаз, он тихо застонал. Ему на плечо легла ладонь Джала — сильная и дружеская.
— Я здесь, мальчик, — сказал священник. Казалось, его голос относится откуда-то издалека. — Излечи его, Алазариан. Ты можешь.
«Я могу! — завопил Алазариан. — Кринион, я тебя вижу. Возвращайся!»
Всей силой своей воли Алазариан звал Криниона обратно в тело. Обломки целой жизни падали из черного неба, словно капли дождя, складываясь в образ молодого трийца...
— У меня получается! — ахнул Алазариан. — Я это чувствую!
— Боже! — прошептал Джал. — У тебя действительно получается!
Алазариан не осмеливался открыть глаза. Наполняющая его сила достигла пика. Странная смесь воли и магии текла по телу Криниона с кровью, очищая ее, сжигая заразу. Это было невыносимо, как океан огня, но это помогало!
Алазариан открыл глаза, медленно, с трудом. Веки его затрепетали. Ему казалось, что он на грани обморока. Пальцы у него свело в крючья, и они по-прежнему впивались в тело Криниона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
— Алазариан, — воскликнул Джал, — отойди от него!
— Но если ты убьешь меня, Пракстин-Тар, ты убьешь и собственного сына. Потому что, хочешь — верь, а хочешь — нет, но я действительно целитель. Я не хотел им гать, я не могу это объяснить, но так уж это получилось. Ну, так что ты решаешь?
С окровавленного лица на него смотрели пылающие глаза. Пракстин-Тар тяжело дышал, и на секунду Алазариану показалось, что он действительно сейчас умрет. Но тут снова раздался голос Нагры, успокаивавшего военачальника.
— Искусник просит Пракстин-Тара тебе поверить, — объяснил Грач. — Он говорит, что если у тебя есть сила, как ты утверждаешь, ты исцелишь Криниона. И тогда военачальник должен пропустить тебя к Шакалу.
— А если он не исцелит Криниона? — спросил Джал.
— Тогда он прикажет всех вас убить. Даже Harpy. Награ требовал от Пракстин-Тара решения.
— Он спрашивает, согласен ли военачальник на эти условия, — перевел Грач.
Пракстин— Тар продолжал изучающе смотреть на Алазариана. На его лице читалась искренняя боль и зажглась робкая искра надежды. Наконец военачальник дал свой ответ. Награ широко улыбнулся.
— Он согласен, — объявил Награ. А потом его лицо снова стало серьезным. — Надеюсь, ты не лгал, юный Алазариан.
Алазариан прошел за Пракстин-Таром и рабом в глубину лагеря, к шатру, который оказался больше других, — к желтой палатке, растянутой толстыми веревками и украшенной гербом Рийна — вороном. Джал и Награ шли следом. Тысячи любопытных глаз следили за Алазарианом, но никто не заговорил с ним и не пошевелился. Казалось, даже ветер стих. Алазариан сжал пальцы, пытаясь представить себе, что ждет его внутри. Он уже очень давно не пользовался своими странными способностями и не исключал возможность неудачи. Умирать ему не хотелось, и он не сомневался, что военачальник исполнит свою угрозу и убьет его. А он, Алазариан, даже не знает, насколько сильно болен Кринион.
Ответ на этот вопрос он получил почти сразу же. Как только Пракстин-Тар провел их в палатку, Алазариан ощутил запах болезни. Это была чудовищная, неопрятная вонь: от мочи, пота и сладковатой крови. На постели из подушек он увидел молодого человека, обернутого бинтами и компрессами. Даже Джал, которому, как сознавал Алазариан, нередко приходилось видеть смерть, ахнул от вони и ужасающего зрелища. Тонкая струйка дыма поднималась от благовоний, курившихся на маленьком алтаре. Запах их не помогал очистить воздух. Над Кринионом сидел какой-то триец. Изумленный неожиданным вторжением, он сразу же встал. Увидев Пракстин-Тара, триец поспешно бросился к своему господину и принялся хлопотать вокруг него.. Пракстин-Тар его бесцеремонно оттолкнул.
— Это Валтув, — объяснил Грач. — Лекарь Пракстин-Тара. А это... — он указал на неподвижную фигуру, обернутую бинтами, -... Кринион.
— Ему стало хуже, — встревожено заметил Награ. Искусник опустился на колени рядом с Кринионом и всмотрелся в его лицо. — Он очень плох. — С этими словами он положил руку на шею молодого воина, проверяя его пульс. — Жизнь в нем еле теплится.
— Он спит и не приходит в себя, — сказал Грач. — Зараза овладела его телом, он скоро умрет.
— Умрет? — повторил за ним Пракстин-Тар. — Уйша ка умрет!
Как это ни удивительно, но при этом он посмотрел на Алазариана, и его запавшие глаза отразили глубокую тревогу. Когда он заговорил, Алазариан не уловил ни одного слова, но смысл их был совершенно ясен.
— Пракстин-Тар просит, чтобы ты прибег к своей магии, — сказал Награ. — Он просит тебя исцелить его сына. Алазариан невесело улыбнулся.
— Я попробую, — пообещал он, а потом повернулся к Джалу: — Ты за меня не помолишься? Мне помощь пригодилась бы.
— Я? Ну, не знаю. Я хочу сказать — это же магия! Я...
— Джал, пожалуйста...
Джал Роб еще немного поколебался.
— Ну... ладно.
Священник опустился на колени рядом с Кринионом. Он закрыл глаза, сжал руки и начал молитву на древненарском языке, моля Бога спасти Криниона и даровать Алазариану его таинственную силу. Закончив, Джал протянул руку к Алазариану и пригласил его встать на колени рядом с ним. Когда Алазариан устроился рядом, Джал подался ближе и прошептал ему на ухо:
— Ты действительно сможешь это сделать?
На этот вопрос Алазариан сам не знал ответа. Он несколько раз глубоко вздохнул, стараясь очистить разум. На него упала тень Пракстин-Тара, заслонившая тусклый свет свечей. Юноша поднял дрожащие руки и остановил их над неподвижным Кринионом. Рядом с ним замер Джал. Тихое дыхание Нагры слышалось за спиной.
«Я могу это сделать, — сказал себе Алазариан. — У меня есть сила:...»
Укротив свой страх, он положил руки на тело Криниона, ощутив под повязками тепло и слабую искру жизни. Вонь от крови и гноя стала ощущаться сильнее, а от запаха травы и благовоний закружилась голова. Алазариан закрыл глаза, стараясь справиться с волной этих ощущений, пытаясь отыскать сущность человека, лежащего у его ног. В то же мгновение его окружил смертный холод, и он оказался во власти болезни Криниона. Наступила тьма и ощущение того, что он плывет — без разума и тела.
«Потерялся в море, — подумал Алазариан. — Кринион потерялся в море...»
Алазариан запустил свои пальцы глубже, прямо в больную плоть. Под ногтями он ощутил теплоту крови. Он позволил ей течь в себя, сливаться с собой, и вскоре он уже плыл вместе с Кринионом в том же море темноты. Перед его мысленным взором встал Кринион: он смеялся, потом плакал, потом кричал от боли. Все тело Алазариана сотрясалось от смертной муки. Не открывая глаз, он тихо застонал. Ему на плечо легла ладонь Джала — сильная и дружеская.
— Я здесь, мальчик, — сказал священник. Казалось, его голос относится откуда-то издалека. — Излечи его, Алазариан. Ты можешь.
«Я могу! — завопил Алазариан. — Кринион, я тебя вижу. Возвращайся!»
Всей силой своей воли Алазариан звал Криниона обратно в тело. Обломки целой жизни падали из черного неба, словно капли дождя, складываясь в образ молодого трийца...
— У меня получается! — ахнул Алазариан. — Я это чувствую!
— Боже! — прошептал Джал. — У тебя действительно получается!
Алазариан не осмеливался открыть глаза. Наполняющая его сила достигла пика. Странная смесь воли и магии текла по телу Криниона с кровью, очищая ее, сжигая заразу. Это было невыносимо, как океан огня, но это помогало!
Алазариан открыл глаза, медленно, с трудом. Веки его затрепетали. Ему казалось, что он на грани обморока. Пальцы у него свело в крючья, и они по-прежнему впивались в тело Криниона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196