Стоящий рядом на коленях Вэнтран осторожно прикоснулся к его плечу.
— Ты имеешь право меня ненавидеть, — тихо проговорил он. — Я проклят, Джал Роб. Я сделал тебе зло, я это понимаю.
Джал все еще не мог отвечать.
— Я не король Арамура, — продолжал Вэнтран. — Ты проделал свой дальний путь напрасно.
— Ты нас бросил, — с трудом выдавил Джал. — Ты нас погубил...
— Мне очень жаль...
— Жаль? Жалостью нам не поможешь! Земля истекает кровью, но ты не хочешь этого видеть! Твой народ гибнет, а ты ничего не делаешь. Ты — шакал, настоящий шакал!
Вэнтран опустил голову.
— Ты не понимаешь. Я не могу вернуться в Арамур. После того, что случилось — не могу.
Джал схватил его за руку.
— Ты ошибаешься, — сказал он. — Ты — наша единственная надежда.
— Но... мне страшно.
— И пусть будет страшно. Страх — это не грех. Грех совершается тогда, когда мы бездействуем, когда не решаемся сделать то, что должно сделать, что правильно.
Ричиус Вэнтран печально улыбнулся.
— Моя родина, — сказал он. — Арамур...
— Ты нам нужен! — умоляюще воскликнул Джал, забывший про кровь и слезы, покрывшие его лицо. — Пожалуйста!
— У меня нет армии.
— Мы найдем тебе армию. — Джал сел и снова посмотрел в лицо своему королю. — Ты возглавишь Праведников Меча.
— Они меня не примут.
— Примут. Я их заставлю! — Джал обхватил Вэнтрана за плечи, и двое измученных людей почти упали друг другу в объятия. — Вы — король, государь.
* * *
Дети смеялись, собаки лаяли. Веселье Фалиндара выплескивалось за его стены, наполняя ночь добротой и радостью. Мирное предложение Пракстин-Тара настроило осажденных на праздничный лад. Цитадель сияла от свечей и факелов. На каком-то дворе играла музыка. Стоя там, откуда открывался вид на океан, Алазариан слышал веселый смех танцующих женщин. Он повернулся спиной к цитадели и поднял воротник, пытаясь защититься от ночной прохлады. Подняв камень, он сбросил его с обрыва и стал смотреть, как он летит далеко вниз, в окутавшую океан тьму.
Ричиус Вэнтран оттолкнул его. Алазариан проехал столько миль ради этой встречи, он вынес предрассудки Джала и покушение Шинна, он совершил чудо, добившись расположения Пракстин-Тара... Он сделал так много, и только для того, чтобы его отвергли! Мрачное настроение Алазариана окончательно испортило ему вечер. Он был рад, что Пракстин-Тар остановил свою войну, но его миссия заключалась в том, чтобы принести мир в Нар, а не в Люсел-Лор. В этом он потерпел неудачу, и она была невыносима.
Тень Фалиндара легла ему на плечи, пригибая к земле. Совсем недавно это фантастическое сооружение внушало благоговейный трепет, но теперь оно превратилось в памятник его глупости, и Алазариану не хотелось на него смотреть. Ему не хотелось танцевать, не хотелось быть с трийцами... Он мог только лелеять обиду.
Алазариан горько засмеялся.
— Видел бы меня сейчас Лет! Он бы сказал, что я веду себя как ребенок. — Он поднял новый камешек и бросил его вниз. — А я и есть ребенок, идиот!
Вернувшись в Арамур, он снова встретится со своим так называемым отцом, но на этот раз уже как Праведник Джала. Он поднимет на Лета оружие и сделает все, что в его силах, чтобы выиграть войну Бьяджио. Да, он будет рисковать жизнью, но Алазариан вдруг почувствовал, что совершенно не боится смерти. У него нет матери, которая его любила бы, жизнь не хочет давать ответ ни на один вопрос, и весь проделанный путь оказался напрасным. И хотелось Алазариану только вернуться в Нар во главе какой-нибудь армии. Чтобы Лет увидел его таким, с мечом в руке.
А дед? Что подумает о нем Тэссис Гэйл? Алазариан не питал ненависти к старому королю — он ненавидел только Лета. Старика он жалел. Дед убит горем и повредился умом, и его старческий маразм вынудил императора действовать. В свое время Тэссис Гэйл совершил немало зверств. Наверное, он не меньше Лета заслуживает смерти, но в старом короле ощущалась какая-то жалкая невинность. Будь он в здравом рассудке, все обстояло бы иначе.
Алазариан посмотрел на свои руки и вспомнил о том, как его отчитал Вэнтран. Может ли он исцелить деда? Возможно ли такое? Его силы велики, но вряд ли он смог бы исцелить не только больное тело, но и больной разум. Джал говорил, что разум — это душа, а душа находится в ведении Бога.
— Ну, я не Бог, — сказал Алазариан, — но, может быть... Он нахмурил лоб. Есть вероятность, что он сможет помочь старику.
— Алазариан? — окликнули его из темноты.
От неожиданности Алазариан вздрогнул. Удивительное дело — это оказался Пракстин-Тар. Военачальник шел к нему, променяв праздничный Фалиндар на уединенный обрыв. С явным недоумением он посмотрел на Алазариана и заговорил по трийски, задавая вопросы, которые Алазариан не понимал.
— Извини, — сказал Алазариан. — Я не понимаю, что ты спрашиваешь.
Пракстин— Тар остановился перед ним, обведя рукой окружающую их пустоту.
— А, — понял Алазариан, — ты хочешь узнать, что я здесь делаю. — Он пожал плечами. — Не знаю. Наверное, я не настроен веселиться.
Пракстин— Тар кивнул, словно понял его.
— Кэлак хига эйдо. — Он сардонически усмехнулся. — Кэлак?
— Да, — ответил Алазариан. — Кэлак. Он не желает мне помогать, Пракстин-Тар. Весь этот путь оказался напрасным. — Он опустил глаза вниз, страшно жалея себя. — Мне не следовало сюда приезжать. Я зря потратил время.
Внезапно Пракстин-Тар взял его за подбородок, поднял к себе лицо юноши, глядя ему прямо в глаза, и взгляд военачальника был полон гнева.
— Ямо та! — заявил он. — Кканан Кэлак!
— Не понимаю, — сказал Алазариан. Пракстин-Тар протянул ему руки.
— О нет! — воскликнул Алазариан. — Это ты плохо придумал.
Но Пракстин-Тар решительно встряхнул руками, требуя, чтобы Алазариан их взял. Это был единственный способ говорить, и они оба это понимали. Алазариан уступил, взял военачальника за руки и заглянул ему в глаза. Его приняли теплые объятия, без всякого гнева или жестокости. Алазариан перестал сопротивляться контакту и вскоре услышал безмолвный голос Пракстин-Тара.
— Ты тревожишься, — сказал военачальник. — Не надо. Голос был похожим на дуновение ветра, бестелесным. Алазариан сосредоточился, чтобы ответить.
— Я потерпел неудачу, — признался он. — Я напрасно потратил время, приехав сюда.
— Не напрасно! Ты был подарен нам. Мне.
— Нет. Я приехал сюда с одной целью. Я приехал за Шакалом. Но он не хочет меня слушать.
Пользуясь только мыслями, Алазариан поведал военачальнику о том, что Вэнтрану следовало возглавить трийскую армию и повести ее в Арамур, и он том, как на него рассчитывает Бьяджио. При одной мысли о нарском императоре Пракстин-Тар содрогнулся, но не отнял руки и, кивая головой, продолжал слушать бессловесный рассказ.
— Без Кэлака мира не будет. Бьяджио потерпит поражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
— Ты имеешь право меня ненавидеть, — тихо проговорил он. — Я проклят, Джал Роб. Я сделал тебе зло, я это понимаю.
Джал все еще не мог отвечать.
— Я не король Арамура, — продолжал Вэнтран. — Ты проделал свой дальний путь напрасно.
— Ты нас бросил, — с трудом выдавил Джал. — Ты нас погубил...
— Мне очень жаль...
— Жаль? Жалостью нам не поможешь! Земля истекает кровью, но ты не хочешь этого видеть! Твой народ гибнет, а ты ничего не делаешь. Ты — шакал, настоящий шакал!
Вэнтран опустил голову.
— Ты не понимаешь. Я не могу вернуться в Арамур. После того, что случилось — не могу.
Джал схватил его за руку.
— Ты ошибаешься, — сказал он. — Ты — наша единственная надежда.
— Но... мне страшно.
— И пусть будет страшно. Страх — это не грех. Грех совершается тогда, когда мы бездействуем, когда не решаемся сделать то, что должно сделать, что правильно.
Ричиус Вэнтран печально улыбнулся.
— Моя родина, — сказал он. — Арамур...
— Ты нам нужен! — умоляюще воскликнул Джал, забывший про кровь и слезы, покрывшие его лицо. — Пожалуйста!
— У меня нет армии.
— Мы найдем тебе армию. — Джал сел и снова посмотрел в лицо своему королю. — Ты возглавишь Праведников Меча.
— Они меня не примут.
— Примут. Я их заставлю! — Джал обхватил Вэнтрана за плечи, и двое измученных людей почти упали друг другу в объятия. — Вы — король, государь.
* * *
Дети смеялись, собаки лаяли. Веселье Фалиндара выплескивалось за его стены, наполняя ночь добротой и радостью. Мирное предложение Пракстин-Тара настроило осажденных на праздничный лад. Цитадель сияла от свечей и факелов. На каком-то дворе играла музыка. Стоя там, откуда открывался вид на океан, Алазариан слышал веселый смех танцующих женщин. Он повернулся спиной к цитадели и поднял воротник, пытаясь защититься от ночной прохлады. Подняв камень, он сбросил его с обрыва и стал смотреть, как он летит далеко вниз, в окутавшую океан тьму.
Ричиус Вэнтран оттолкнул его. Алазариан проехал столько миль ради этой встречи, он вынес предрассудки Джала и покушение Шинна, он совершил чудо, добившись расположения Пракстин-Тара... Он сделал так много, и только для того, чтобы его отвергли! Мрачное настроение Алазариана окончательно испортило ему вечер. Он был рад, что Пракстин-Тар остановил свою войну, но его миссия заключалась в том, чтобы принести мир в Нар, а не в Люсел-Лор. В этом он потерпел неудачу, и она была невыносима.
Тень Фалиндара легла ему на плечи, пригибая к земле. Совсем недавно это фантастическое сооружение внушало благоговейный трепет, но теперь оно превратилось в памятник его глупости, и Алазариану не хотелось на него смотреть. Ему не хотелось танцевать, не хотелось быть с трийцами... Он мог только лелеять обиду.
Алазариан горько засмеялся.
— Видел бы меня сейчас Лет! Он бы сказал, что я веду себя как ребенок. — Он поднял новый камешек и бросил его вниз. — А я и есть ребенок, идиот!
Вернувшись в Арамур, он снова встретится со своим так называемым отцом, но на этот раз уже как Праведник Джала. Он поднимет на Лета оружие и сделает все, что в его силах, чтобы выиграть войну Бьяджио. Да, он будет рисковать жизнью, но Алазариан вдруг почувствовал, что совершенно не боится смерти. У него нет матери, которая его любила бы, жизнь не хочет давать ответ ни на один вопрос, и весь проделанный путь оказался напрасным. И хотелось Алазариану только вернуться в Нар во главе какой-нибудь армии. Чтобы Лет увидел его таким, с мечом в руке.
А дед? Что подумает о нем Тэссис Гэйл? Алазариан не питал ненависти к старому королю — он ненавидел только Лета. Старика он жалел. Дед убит горем и повредился умом, и его старческий маразм вынудил императора действовать. В свое время Тэссис Гэйл совершил немало зверств. Наверное, он не меньше Лета заслуживает смерти, но в старом короле ощущалась какая-то жалкая невинность. Будь он в здравом рассудке, все обстояло бы иначе.
Алазариан посмотрел на свои руки и вспомнил о том, как его отчитал Вэнтран. Может ли он исцелить деда? Возможно ли такое? Его силы велики, но вряд ли он смог бы исцелить не только больное тело, но и больной разум. Джал говорил, что разум — это душа, а душа находится в ведении Бога.
— Ну, я не Бог, — сказал Алазариан, — но, может быть... Он нахмурил лоб. Есть вероятность, что он сможет помочь старику.
— Алазариан? — окликнули его из темноты.
От неожиданности Алазариан вздрогнул. Удивительное дело — это оказался Пракстин-Тар. Военачальник шел к нему, променяв праздничный Фалиндар на уединенный обрыв. С явным недоумением он посмотрел на Алазариана и заговорил по трийски, задавая вопросы, которые Алазариан не понимал.
— Извини, — сказал Алазариан. — Я не понимаю, что ты спрашиваешь.
Пракстин— Тар остановился перед ним, обведя рукой окружающую их пустоту.
— А, — понял Алазариан, — ты хочешь узнать, что я здесь делаю. — Он пожал плечами. — Не знаю. Наверное, я не настроен веселиться.
Пракстин— Тар кивнул, словно понял его.
— Кэлак хига эйдо. — Он сардонически усмехнулся. — Кэлак?
— Да, — ответил Алазариан. — Кэлак. Он не желает мне помогать, Пракстин-Тар. Весь этот путь оказался напрасным. — Он опустил глаза вниз, страшно жалея себя. — Мне не следовало сюда приезжать. Я зря потратил время.
Внезапно Пракстин-Тар взял его за подбородок, поднял к себе лицо юноши, глядя ему прямо в глаза, и взгляд военачальника был полон гнева.
— Ямо та! — заявил он. — Кканан Кэлак!
— Не понимаю, — сказал Алазариан. Пракстин-Тар протянул ему руки.
— О нет! — воскликнул Алазариан. — Это ты плохо придумал.
Но Пракстин-Тар решительно встряхнул руками, требуя, чтобы Алазариан их взял. Это был единственный способ говорить, и они оба это понимали. Алазариан уступил, взял военачальника за руки и заглянул ему в глаза. Его приняли теплые объятия, без всякого гнева или жестокости. Алазариан перестал сопротивляться контакту и вскоре услышал безмолвный голос Пракстин-Тара.
— Ты тревожишься, — сказал военачальник. — Не надо. Голос был похожим на дуновение ветра, бестелесным. Алазариан сосредоточился, чтобы ответить.
— Я потерпел неудачу, — признался он. — Я напрасно потратил время, приехав сюда.
— Не напрасно! Ты был подарен нам. Мне.
— Нет. Я приехал сюда с одной целью. Я приехал за Шакалом. Но он не хочет меня слушать.
Пользуясь только мыслями, Алазариан поведал военачальнику о том, что Вэнтрану следовало возглавить трийскую армию и повести ее в Арамур, и он том, как на него рассчитывает Бьяджио. При одной мысли о нарском императоре Пракстин-Тар содрогнулся, но не отнял руки и, кивая головой, продолжал слушать бессловесный рассказ.
— Без Кэлака мира не будет. Бьяджио потерпит поражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196