Внезапно все смешалось – струи прохладного ночного воздуха, жар тел и даже электрический треск его волос, рассыпавшихся шелковой гривой у нее по лицу.
– О, Ганс, – выдохнула Кензи, еще сильнее притягивая к себе его голову, – Ганс...
Она не отрываясь смотрела на него бешено сверкающими глазами.
– Пусть эта ночь никогда не кончится!
Глава 20
Легкая болтовня. Смех.
Зандра и Карл Хайнц раскладывали по полочкам минувшие вечер и ночь – сначала прием, потом танцы в клубе. И все меньше удавалось им скрыть внезапно вспыхнувший взаимный интерес.
На Четырнадцатой включился зеленый, и «бентли» рванулся через залитый водой перекресток, рассекая воду, словно быстроходная яхта. Затем скорость снова упала, и машина плавно свернула на Первую авеню, попав в зеленый коридор до самой Двадцать третьей.
– Зан...
– Хайн...
Они заговорили одновременно, одновременно же замолчали и, встретившись взглядом, рассмеялись.
– Что ты хотел сказать, Хайнц?
– Нет, ты первая.
– О Господи, ну какая разница? Ладно, надеюсь, ты сегодня не скучал. То есть...
Карлу Хайнцу не терпелось поделиться с Зандрой своими истинными чувствами, признаться, что теперь он совершенно по-новому на нее смотрит, ощущает привязанность, хочет сблизиться еще больше, но в последний момент он одернул себя: не надо торопиться, а то еще испугается. А уж этого ему хотелось меньше всего.
– Ну что ты, Зандра, это был потрясающий вечер. – Он взял ее за руки. – Надо бы повторить как-нибудь.
– О, Хайнц, это было бы... это было бы чудесно! Нам о многом надо поговорить.
Ее лицо в мелькающих уличных огнях выглядело таким невинным – таким беззащитным и прекрасным, – что его неудержимо потянуло ее обнять. Но и на сей раз он удержался.
– А ты, Зандра? Каково было танцевать со стариком кузеном?
– Ну что ты болтаешь, Хайнц! – засмеялась она. – Какой же ты старик? Нет, все было замечательно. Первый класс!
И верно, подумала Зандра, давно ей не было так славно. А Хайнц не просто привлекательный мужчина, он... как бы это сказать... словом, неотразим.
«Бентли» притормозил у дома Голдсмитов. Шофер обогнул машину и открыл заднюю дверь.
Зандра удержала Карла Хайнца.
– Не беспокойся, милый, сама добегу. Надеюсь, скоро увидимся. – Она невинно чмокнула его в щеку.
Карл Хайнц ответил ей тем же.
– На днях позвоню.
– Пока!
– Ваше высочество? – послышался почтительный голос шофера.
– Да?
– Куда теперь прикажете?
– Куда? – засмеялся принц. – Да домой, наверное.
Переступая порог просторной квартиры на верхнем этаже Аукционной башни, он услышал, как внутри заливается телефон.
Поспешно заперев дверь, Карл Хайнц бросился к трубке – слуга на ночь уходил. Йозеф был воспитан в старой европейской традиции и даже гордился тем, что точно знает, когда ему надо быть под рукой у хозяина, а когда лучше не показываться.
Карл Хайнц не удержался от улыбки. Уж сегодня-то Йозеф точно просчитался. Нынче не предвидится ни выпивки, ни женщин, ни музыки.
Над телефонным столиком Карл Хайнц обнаружил приколотую к стене записку. Узнав почерк Йозефа, он быстро пробежал ее глазами.
«Ваше высочество,
из Аугсбурга несколько раз звонила принцесса Софья. Говорит, дело срочное. С почтением, Й.».
Карл Хайнц нахмурился и, отдернув манжету, посмотрел на часы. Если верить его золотому «Ролексу», в Германии сейчас восемь утра, так что, пожалуй, можно и позвонить сестре.
А впрочем, подумал он, прислушиваясь к продолжающимся звонкам, может, это она сама дозванивается.
– Да?
Последовало молчание, затем послышался голос с сильным немецким акцентом:
– Ну, слава Богу, наконец-то!
Карл Хайнц не ошибся. Звонила сестра.
– Я весь день стараюсь тебя поймать, – пожаловалась она. – Весь день! – повторила Софья, словно он недослышал.
– Я только что вернулся и как раз собирался тебе позвонить, – спокойно ответил Карл Хайнц. – Что за пожар?
Но Софья еще не насладилась ролью невинной мученицы.
– Право, Хайнц, – засопела она, – а то мне делать больше нечего, кроме как разыскивать тебя. Впредь вели этому своему кошмарному типу, ну я о слуге говорю...
– Софья... – Голоса Карл Хайнц не повысил, но в нем прозвучало нечто угрожающее.
Она сразу осеклась.
– С отцом худо, – коротко бросила Софья. – Очередной удар.
Карл Хайнц застыл на месте, потеряв на мгновение дар речи.
– Насколько худо?
– Достаточно, чтобы ты немедленно сюда прилетел.
И с этими словами Софья повесила трубку.
* * *
Гигантские уличные часы показывали без одиннадцати три утра.
Кензи вновь заковала себя в промокший панцирь от Живанши и сейчас, сидя на краю кровати и с трудом подавляя зевоту, надевала туфли.
Из соседней комнаты появился Ханнес, похожий на ходячую рекламу сети дорогих магазинов спортивной одежды: лосины, вязаный свитер, водонепроницаемая кожаная куртка и двухцветные мокасины. Через руку у него был переброшен плащ.
– Все еще льет, – пояснил он, – так что накинь-ка эту штуку, а то еще простудишься.
– Спасибо, – улыбнулась Кензи, – плащ и вправду не помешает. Но провожать меня совершенно не обязательно. Право, я и сама...
Ханнес прижал ей палец к губам.
– И слушать не хочу. Меня учили, что дам надо провожать, вот я и провожаю.
– Ну прямо истинный джентльмен, – усмехнулась Кензи, погружаясь в атмосферу старых рыцарских времен. Поймав свое отражение в зеркале, она поправила волосы и, вновь повернувшись к Ханнесу, улыбнулась: – Ну что, тронулись?
Прихватив зонтик, Ханнес галантно подал ей руку.
– Знаешь, что я тебе скажу? – Кензи благодарно пожала ему локоть. – Ты – последний из могикан.
– Да, безнадежный романтик, – кивнул Ханнес.
Они спустились на лифте вниз, пересекли вестибюль и вышли на улицу.
Действительность обрушилась на них в виде бурных потоков воды. Сильно похолодало, поднялся ветер, под напором которого зонт Ханнеса, стоило раскрыть его, немедленно прогнулся.
– Бр-р! – Кензи застегнулась на все пуговицы и, оставив Ханнеса сражаться с зонтом, быстро пересекла тротуар и оглядела улицу, по которой все еще сновали машины.
И вот – настоящее чудо: свободное такси на Манхэттене ночью, да еще в такой дождь!
Выпростав руку из кармана, Кензи сунула в рот два пальца и огласила округу пронзительным свистом. Заскрежетали тормоза, машина остановилась. Кензи живо рванула на себя заднюю дверь и скользнула внутрь. Ханнес, отшвырнув в сторону непослушный зонт, последовал за ней.
– Восемьдесят первая, между Первой и Второй, – выдохнула Кензи.
Сидевший за рулем индиец в тюрбане с силой надавил на акселератор.
Машина рванулась так стремительно, что Кензи с Ханнесом отбросило назад, и так они и просидели все четырнадцать минут пути – испытание не для слабонервных.
– На кого это мы нарвались?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– О, Ганс, – выдохнула Кензи, еще сильнее притягивая к себе его голову, – Ганс...
Она не отрываясь смотрела на него бешено сверкающими глазами.
– Пусть эта ночь никогда не кончится!
Глава 20
Легкая болтовня. Смех.
Зандра и Карл Хайнц раскладывали по полочкам минувшие вечер и ночь – сначала прием, потом танцы в клубе. И все меньше удавалось им скрыть внезапно вспыхнувший взаимный интерес.
На Четырнадцатой включился зеленый, и «бентли» рванулся через залитый водой перекресток, рассекая воду, словно быстроходная яхта. Затем скорость снова упала, и машина плавно свернула на Первую авеню, попав в зеленый коридор до самой Двадцать третьей.
– Зан...
– Хайн...
Они заговорили одновременно, одновременно же замолчали и, встретившись взглядом, рассмеялись.
– Что ты хотел сказать, Хайнц?
– Нет, ты первая.
– О Господи, ну какая разница? Ладно, надеюсь, ты сегодня не скучал. То есть...
Карлу Хайнцу не терпелось поделиться с Зандрой своими истинными чувствами, признаться, что теперь он совершенно по-новому на нее смотрит, ощущает привязанность, хочет сблизиться еще больше, но в последний момент он одернул себя: не надо торопиться, а то еще испугается. А уж этого ему хотелось меньше всего.
– Ну что ты, Зандра, это был потрясающий вечер. – Он взял ее за руки. – Надо бы повторить как-нибудь.
– О, Хайнц, это было бы... это было бы чудесно! Нам о многом надо поговорить.
Ее лицо в мелькающих уличных огнях выглядело таким невинным – таким беззащитным и прекрасным, – что его неудержимо потянуло ее обнять. Но и на сей раз он удержался.
– А ты, Зандра? Каково было танцевать со стариком кузеном?
– Ну что ты болтаешь, Хайнц! – засмеялась она. – Какой же ты старик? Нет, все было замечательно. Первый класс!
И верно, подумала Зандра, давно ей не было так славно. А Хайнц не просто привлекательный мужчина, он... как бы это сказать... словом, неотразим.
«Бентли» притормозил у дома Голдсмитов. Шофер обогнул машину и открыл заднюю дверь.
Зандра удержала Карла Хайнца.
– Не беспокойся, милый, сама добегу. Надеюсь, скоро увидимся. – Она невинно чмокнула его в щеку.
Карл Хайнц ответил ей тем же.
– На днях позвоню.
– Пока!
– Ваше высочество? – послышался почтительный голос шофера.
– Да?
– Куда теперь прикажете?
– Куда? – засмеялся принц. – Да домой, наверное.
Переступая порог просторной квартиры на верхнем этаже Аукционной башни, он услышал, как внутри заливается телефон.
Поспешно заперев дверь, Карл Хайнц бросился к трубке – слуга на ночь уходил. Йозеф был воспитан в старой европейской традиции и даже гордился тем, что точно знает, когда ему надо быть под рукой у хозяина, а когда лучше не показываться.
Карл Хайнц не удержался от улыбки. Уж сегодня-то Йозеф точно просчитался. Нынче не предвидится ни выпивки, ни женщин, ни музыки.
Над телефонным столиком Карл Хайнц обнаружил приколотую к стене записку. Узнав почерк Йозефа, он быстро пробежал ее глазами.
«Ваше высочество,
из Аугсбурга несколько раз звонила принцесса Софья. Говорит, дело срочное. С почтением, Й.».
Карл Хайнц нахмурился и, отдернув манжету, посмотрел на часы. Если верить его золотому «Ролексу», в Германии сейчас восемь утра, так что, пожалуй, можно и позвонить сестре.
А впрочем, подумал он, прислушиваясь к продолжающимся звонкам, может, это она сама дозванивается.
– Да?
Последовало молчание, затем послышался голос с сильным немецким акцентом:
– Ну, слава Богу, наконец-то!
Карл Хайнц не ошибся. Звонила сестра.
– Я весь день стараюсь тебя поймать, – пожаловалась она. – Весь день! – повторила Софья, словно он недослышал.
– Я только что вернулся и как раз собирался тебе позвонить, – спокойно ответил Карл Хайнц. – Что за пожар?
Но Софья еще не насладилась ролью невинной мученицы.
– Право, Хайнц, – засопела она, – а то мне делать больше нечего, кроме как разыскивать тебя. Впредь вели этому своему кошмарному типу, ну я о слуге говорю...
– Софья... – Голоса Карл Хайнц не повысил, но в нем прозвучало нечто угрожающее.
Она сразу осеклась.
– С отцом худо, – коротко бросила Софья. – Очередной удар.
Карл Хайнц застыл на месте, потеряв на мгновение дар речи.
– Насколько худо?
– Достаточно, чтобы ты немедленно сюда прилетел.
И с этими словами Софья повесила трубку.
* * *
Гигантские уличные часы показывали без одиннадцати три утра.
Кензи вновь заковала себя в промокший панцирь от Живанши и сейчас, сидя на краю кровати и с трудом подавляя зевоту, надевала туфли.
Из соседней комнаты появился Ханнес, похожий на ходячую рекламу сети дорогих магазинов спортивной одежды: лосины, вязаный свитер, водонепроницаемая кожаная куртка и двухцветные мокасины. Через руку у него был переброшен плащ.
– Все еще льет, – пояснил он, – так что накинь-ка эту штуку, а то еще простудишься.
– Спасибо, – улыбнулась Кензи, – плащ и вправду не помешает. Но провожать меня совершенно не обязательно. Право, я и сама...
Ханнес прижал ей палец к губам.
– И слушать не хочу. Меня учили, что дам надо провожать, вот я и провожаю.
– Ну прямо истинный джентльмен, – усмехнулась Кензи, погружаясь в атмосферу старых рыцарских времен. Поймав свое отражение в зеркале, она поправила волосы и, вновь повернувшись к Ханнесу, улыбнулась: – Ну что, тронулись?
Прихватив зонтик, Ханнес галантно подал ей руку.
– Знаешь, что я тебе скажу? – Кензи благодарно пожала ему локоть. – Ты – последний из могикан.
– Да, безнадежный романтик, – кивнул Ханнес.
Они спустились на лифте вниз, пересекли вестибюль и вышли на улицу.
Действительность обрушилась на них в виде бурных потоков воды. Сильно похолодало, поднялся ветер, под напором которого зонт Ханнеса, стоило раскрыть его, немедленно прогнулся.
– Бр-р! – Кензи застегнулась на все пуговицы и, оставив Ханнеса сражаться с зонтом, быстро пересекла тротуар и оглядела улицу, по которой все еще сновали машины.
И вот – настоящее чудо: свободное такси на Манхэттене ночью, да еще в такой дождь!
Выпростав руку из кармана, Кензи сунула в рот два пальца и огласила округу пронзительным свистом. Заскрежетали тормоза, машина остановилась. Кензи живо рванула на себя заднюю дверь и скользнула внутрь. Ханнес, отшвырнув в сторону непослушный зонт, последовал за ней.
– Восемьдесят первая, между Первой и Второй, – выдохнула Кензи.
Сидевший за рулем индиец в тюрбане с силой надавил на акселератор.
Машина рванулась так стремительно, что Кензи с Ханнесом отбросило назад, и так они и просидели все четырнадцать минут пути – испытание не для слабонервных.
– На кого это мы нарвались?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146