Выплаты будут производиться по окончании сражения. Попрошу фанфары и приветственные крики в честь победителя.
Фанфары послушно грянули.
Князь Тьмы не поверил своим ушам.
- Что там происходит? - прошипел он, наклоняясь к своему адъютанту.
- Виноват, больше не повторится!
- Этот червяк сказал, что я проиграл поединок?!
- Не вы, мой повелитель. Сатаран - в связи с неявкой.
За неудачи всегда оправдывается заместитель.
Правило Шермана
- Отправляйся к этому жалкому человечишке и скажи ему, что я обещаю ему тысячи лет адских мучений, если он немедленно не возьмет свои слова обратно.
Тут до легионов демонов, с нетерпением ожидавших результатов поединка, дошел смысл сказанного, и рев ярости и разочарования прокатился по Липолесью. Воины Преисподней оплакивали свои пропавшие прибыли и больше ни о чем думать не могли. В их рядах воцарилась суета и неразбериха. Демоны толкались, завывали, искрились, окутывались огненными вспышками, визжали и на чем свет стоит, проклинали Сатарана, коего в обычном состоянии боялись пуще собственной смерти.
Архаблог откашлялся и заявил:
- Тишина! Прошу тишины! В случае, если проигравшая сторона будет вести себя неподобающим образом, властью, данной мне чесучинским губерхером, я удалю ее с места проведения сражения и объявлю о полной и окончательной победе Кассарии. С соответствующими выплатами по сделанным ставкам.
Демоны взвыли в последний раз и замолкли. Они еще рассчитывали отыграться в следующих поединках да и на результате самого сражения, и потому им вовсе не улыбалось потерять все деньги разом из-за собственного недисциплинированного поведения.
Заметив такое редкостное единодушие в своих войсках, Князь Тьмы решил не усугублять ситуацию и тихим шипением отозвал адъютанта. Он еще сильнее, чем когда бы то ни было, мечтал заполучить Книгу Каваны и узнать все секреты беглой души Таванеля. Он грезил о власти над миром, недоступной ему ныне.
Примерно такой, как у чесучинского губерхера.
* * *
Лорд Малакбел Кровавый, сеятель Смерти, сразу понравился Такангору Топотану. Было в этом демоне что-то такое особенное, располагающее к немедленному смертельному поединку. Всякий, бросивший на него хотя бы один беглый взгляд, сразу бы понял, что невозможно заставлять окружающих и дальше лицезреть этого монстра и нужно принимать самые решительные меры.
Такангор с раннего детства терпеть не мог объясняться с родственниками и друзьями пострадавших на животрепещущие темы «да как же так?», «за что?» и «почему?». Заинтересованным лицам иногда сложно втолковать простейшие вещи. И Малакбел сразу стал ему люб, потому что, глядя на него, всем было ясно, за что, почему и как же так.
Теперь, много лет спустя после битвы в Липолесье, когда в моду вошли витражи, посуда и кафель с изображением адских тварей, всякий художник изощряется как может, пытаясь переплюнуть коллег изобразительной силой своих шедевров. Скажем сразу: ни одному из них недостало воображения хотя бы приблизительно передать те ужас и отвращение, которые внушал облик Малакбела Кровавого.
Сеятель Смерти и сам выглядел как существо, слепленное из сотен разнообразных скелетов. Ни пяди живой плоти не было на его теле. Десятки уродливых черепов таращились на врага черными пустыми глазницами. Десятки костлявых рук и лап тянулись к противнику. Сотни смертоносных когтей со свистом разрезали воздух. Сотни клыков обнажались в кривых усмешках. Тысячи шипов и колючек встопорщились на выдубленной временем шкуре.
Как сказал по этому поводу беспощадный лауреат Пухлицерской премии, Малакбел был похож на дурно воспитанный, злобный кактус-переросток. (За что и судился впоследствии с Кровавым на очередном Бесстрашном Суде за клевету и очернение личности и выиграл процесс, ибо все без исключения судьи признали словесный портрет безукоризненно точным. На время судебного разбирательства и без того немаленький тираж «Сижу в дупле» вырос почти втрое, а Бургежа на две недели стал самой популярной личностью Тиронги, обойдя всех красавиц Булли-Толли и нового чемпиона Кровавой паялпы.)
Сам факт появления Малакбела уже несказанно обрадовал адские войска. Князь Тьмы милостиво ощерился ему со своего трона, а довольный герольд быстро прощебетал все его регалии и убрался восвояси, чтобы не мешать поединщикам.
Поединок обещал быть коротким и свирепым, и это ясно понимали обе воюющие стороны. Даже самые ярые поклонники таланта генерала Топотана считали, что лучшей тактикой для минотавра в этом бою станет паническое бегство.
Обычно Такангор представлялся Зелгу легендарным великаном, но сейчас, рядом с Малакбелом, минотавр смотрелся более чем скромно. Он едва доходил до локтя огромному демону, который стоял посреди равнины, широко расставив костистые серые лапы с добрым десятком сочленений. Мало того, он, демон, опирался сразу на три мощных хвоста, каждый из которых более всего походил на гигантскую пилу. В десятках рук адский генерал держал секиры, мечи и дротики; десятки лап заканчивались кинжальной остроты когтями. И фамильный боевой топорик Топотанов выглядел сейчас неубедительно.
Кассар прерывисто вздохнул, вспомнив слова Уэрта да Таванеля: «Вероятнее всего, милорд Такангор не переживет поединка со своим противником. Ибо его противник по определению непобедим, и не смертному, пускай и могучему минотавру спорить с ним на равных».
Права была каторжная душа, ох как права.
- Я предлагал принести жертву! - встрял Мардамон. - Так что ко мне никаких претензий.
- И что бы изменила эта ваша жертва? - спросил Кехертус, нервно плетя очередное кружево.
- Чистая совесть еще никому и никогда не мешала.
- А что-то более полезное от этих ваших жертвоприношений случается?
- И я не шатался бы без дела по полю битвы.
Тут осенило незримого дядю Гигапонта.
- Дядя Гигапонт спрашивает, почему бы вам самостоятельно не приискать достойную жертву в рядах наших врагов? - перевел Кехертус.
- А ведь он гений - ваш дядя! - восхитился жрец. - Ну что, пошел я, наверное, без лишних слов. Жертвы, они, знаете, ждать не любят. Все время норовят куда-нибудь смыться.
Дядя Гигапонт заметил племяннику, что в этом смысле он полностью солидарен с жертвами.
Наверное, еще немного - и Зелг бы сорвался с места с криком «Отмените поединок!», но Такангор опередил его. Не то почуял неладное, не то вдоволь налюбовался отвратительным зрелищем и решил положить конец этому безобразию.
Гладиатор принимает решения на арене.
Древнеримская пословица
Он закрутил в руках свой топор и приветливо уточнил:
- Чего ждем?
Со свистом, рычанием и визгом Малакбел обрушился на своего противника. Первый удар был нанесен с такой силой, что две или три конечности генерала по локти увязли в мягкой земле равнины, а пилообразный хвост раскрошил глыбу известняка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Фанфары послушно грянули.
Князь Тьмы не поверил своим ушам.
- Что там происходит? - прошипел он, наклоняясь к своему адъютанту.
- Виноват, больше не повторится!
- Этот червяк сказал, что я проиграл поединок?!
- Не вы, мой повелитель. Сатаран - в связи с неявкой.
За неудачи всегда оправдывается заместитель.
Правило Шермана
- Отправляйся к этому жалкому человечишке и скажи ему, что я обещаю ему тысячи лет адских мучений, если он немедленно не возьмет свои слова обратно.
Тут до легионов демонов, с нетерпением ожидавших результатов поединка, дошел смысл сказанного, и рев ярости и разочарования прокатился по Липолесью. Воины Преисподней оплакивали свои пропавшие прибыли и больше ни о чем думать не могли. В их рядах воцарилась суета и неразбериха. Демоны толкались, завывали, искрились, окутывались огненными вспышками, визжали и на чем свет стоит, проклинали Сатарана, коего в обычном состоянии боялись пуще собственной смерти.
Архаблог откашлялся и заявил:
- Тишина! Прошу тишины! В случае, если проигравшая сторона будет вести себя неподобающим образом, властью, данной мне чесучинским губерхером, я удалю ее с места проведения сражения и объявлю о полной и окончательной победе Кассарии. С соответствующими выплатами по сделанным ставкам.
Демоны взвыли в последний раз и замолкли. Они еще рассчитывали отыграться в следующих поединках да и на результате самого сражения, и потому им вовсе не улыбалось потерять все деньги разом из-за собственного недисциплинированного поведения.
Заметив такое редкостное единодушие в своих войсках, Князь Тьмы решил не усугублять ситуацию и тихим шипением отозвал адъютанта. Он еще сильнее, чем когда бы то ни было, мечтал заполучить Книгу Каваны и узнать все секреты беглой души Таванеля. Он грезил о власти над миром, недоступной ему ныне.
Примерно такой, как у чесучинского губерхера.
* * *
Лорд Малакбел Кровавый, сеятель Смерти, сразу понравился Такангору Топотану. Было в этом демоне что-то такое особенное, располагающее к немедленному смертельному поединку. Всякий, бросивший на него хотя бы один беглый взгляд, сразу бы понял, что невозможно заставлять окружающих и дальше лицезреть этого монстра и нужно принимать самые решительные меры.
Такангор с раннего детства терпеть не мог объясняться с родственниками и друзьями пострадавших на животрепещущие темы «да как же так?», «за что?» и «почему?». Заинтересованным лицам иногда сложно втолковать простейшие вещи. И Малакбел сразу стал ему люб, потому что, глядя на него, всем было ясно, за что, почему и как же так.
Теперь, много лет спустя после битвы в Липолесье, когда в моду вошли витражи, посуда и кафель с изображением адских тварей, всякий художник изощряется как может, пытаясь переплюнуть коллег изобразительной силой своих шедевров. Скажем сразу: ни одному из них недостало воображения хотя бы приблизительно передать те ужас и отвращение, которые внушал облик Малакбела Кровавого.
Сеятель Смерти и сам выглядел как существо, слепленное из сотен разнообразных скелетов. Ни пяди живой плоти не было на его теле. Десятки уродливых черепов таращились на врага черными пустыми глазницами. Десятки костлявых рук и лап тянулись к противнику. Сотни смертоносных когтей со свистом разрезали воздух. Сотни клыков обнажались в кривых усмешках. Тысячи шипов и колючек встопорщились на выдубленной временем шкуре.
Как сказал по этому поводу беспощадный лауреат Пухлицерской премии, Малакбел был похож на дурно воспитанный, злобный кактус-переросток. (За что и судился впоследствии с Кровавым на очередном Бесстрашном Суде за клевету и очернение личности и выиграл процесс, ибо все без исключения судьи признали словесный портрет безукоризненно точным. На время судебного разбирательства и без того немаленький тираж «Сижу в дупле» вырос почти втрое, а Бургежа на две недели стал самой популярной личностью Тиронги, обойдя всех красавиц Булли-Толли и нового чемпиона Кровавой паялпы.)
Сам факт появления Малакбела уже несказанно обрадовал адские войска. Князь Тьмы милостиво ощерился ему со своего трона, а довольный герольд быстро прощебетал все его регалии и убрался восвояси, чтобы не мешать поединщикам.
Поединок обещал быть коротким и свирепым, и это ясно понимали обе воюющие стороны. Даже самые ярые поклонники таланта генерала Топотана считали, что лучшей тактикой для минотавра в этом бою станет паническое бегство.
Обычно Такангор представлялся Зелгу легендарным великаном, но сейчас, рядом с Малакбелом, минотавр смотрелся более чем скромно. Он едва доходил до локтя огромному демону, который стоял посреди равнины, широко расставив костистые серые лапы с добрым десятком сочленений. Мало того, он, демон, опирался сразу на три мощных хвоста, каждый из которых более всего походил на гигантскую пилу. В десятках рук адский генерал держал секиры, мечи и дротики; десятки лап заканчивались кинжальной остроты когтями. И фамильный боевой топорик Топотанов выглядел сейчас неубедительно.
Кассар прерывисто вздохнул, вспомнив слова Уэрта да Таванеля: «Вероятнее всего, милорд Такангор не переживет поединка со своим противником. Ибо его противник по определению непобедим, и не смертному, пускай и могучему минотавру спорить с ним на равных».
Права была каторжная душа, ох как права.
- Я предлагал принести жертву! - встрял Мардамон. - Так что ко мне никаких претензий.
- И что бы изменила эта ваша жертва? - спросил Кехертус, нервно плетя очередное кружево.
- Чистая совесть еще никому и никогда не мешала.
- А что-то более полезное от этих ваших жертвоприношений случается?
- И я не шатался бы без дела по полю битвы.
Тут осенило незримого дядю Гигапонта.
- Дядя Гигапонт спрашивает, почему бы вам самостоятельно не приискать достойную жертву в рядах наших врагов? - перевел Кехертус.
- А ведь он гений - ваш дядя! - восхитился жрец. - Ну что, пошел я, наверное, без лишних слов. Жертвы, они, знаете, ждать не любят. Все время норовят куда-нибудь смыться.
Дядя Гигапонт заметил племяннику, что в этом смысле он полностью солидарен с жертвами.
Наверное, еще немного - и Зелг бы сорвался с места с криком «Отмените поединок!», но Такангор опередил его. Не то почуял неладное, не то вдоволь налюбовался отвратительным зрелищем и решил положить конец этому безобразию.
Гладиатор принимает решения на арене.
Древнеримская пословица
Он закрутил в руках свой топор и приветливо уточнил:
- Чего ждем?
Со свистом, рычанием и визгом Малакбел обрушился на своего противника. Первый удар был нанесен с такой силой, что две или три конечности генерала по локти увязли в мягкой земле равнины, а пилообразный хвост раскрошил глыбу известняка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116