- Пусть я и явился сюда в качестве ответчика, однако я не меньше истца ищу справедливости. Вот уже долгое время сие жалкое создание не дает мне прохода, заявляя, что оно выступает от имени душеприказчика моей души. Дескать, душа моя недовольна мною и хочет вырваться из-под моей опеки. Я смело повторяю эти беспочвенные обвинения, ибо они кажутся мне абсурдными. И пришел я сюда…
- Тебя не спрашивают, зачем ты пришел! - зарычал Бедерхем, до которого дошли отчаянные сигналы молодого некроманта.
- У меня есть свидетельница, - поведал ему Зелг. - Помните, я вам говорил?
Судья хотел было напомнить ему, что разговор не удался. Причиной тому стал Птусик, заложивший слишком крутой вираж. С отчаянным криком «Поберегись!» он врезался точнехонько в некроманта и потерял сознание от столкновения. Бедерхем охотно казнил бы летучего мыша: ему этот выход представлялся самым разумным. Но Зелг разволновался, вызвал доктора Дотта, и они долго хлопотали над растяпой.
Потом появился Мардамон с проектом пирамиды. А следом за ним - король Юлейн, который с надеждой спрашивал самого демона, не хочет ли тот наслать на его душеньку Кукамуну какое-нибудь бедствие? А если нет, то, может, душенька Кукамуна для чего-нибудь пригодится в Преисподней?
Словом, ничего этого Бедерхем напоминать не стал, а просто махнул рукой.
- Он говорит правду? - обратился к троглодиту Кехертус.
Несчастное существо быстро закивало головой. Ушки на шапке мелко затряслись. На паука он вообще не смотрел.
- Ты называешь себя князем ди Гампакортой? - уточнил Такангор, которому нашептал этот вопрос взволнованный вампир. Шелковистое ухо минотавра чутко прислушивалось к словам Мадарьяги.
Троглодит, казалось, проглотивший язык, отрицательно замотал головой, всячески отказываясь от славного имени.
- Тогда - кто ты?
- Глаза, - пискнул соотечественник Карлюзы.
- Кто?
- Глаза князя ди Гампакорты.
- Вы что-нибудь понимаете, ваша честь? - спросил вконец растерявшийся Зелг.
- Я понимаю, что последнее дело на этой неделе станет самым необычным в этом веке, а может, и в тысячелетии, - отвечал демон. - Я бы рекомендовал удалить зевак и ограничить число журналистов, раз уж вы отказываетесь выгнать их взашей. И неплохо бы окружить территорию солдатами. Все неправильно в этом неправильном деле. Не хотелось бы неприятных сюрпризов.
- Солдаты всю неделю на местах, - ухмыльнулся Такангор. - Лучники торчат в бойницах, меняются каждые два часа. Любого подстрелят по моему сигналу. Ветераны «Великой Тякюсении» дежурят день и ночь.
- Браво, генерал, - сказал демон. - Я и не заметил.
- Объявлю им благодарность в приказе, - решил минотавр. - Не нравится мне этот лорд. Глаза у него нехорошие.
- Совершенно верно, - согласилась фея Гризольда, спархивая на подлокотник его трона. - Это вовсе не глаза души, которую я видела той страшной ночью. Кто-то другой выглядывает из них.
- Разве так бывает? - изумился герцог.
- Бывает все, - убежденно молвил Такангор. - Так маменька говорят. А маменька знают, что говорят.
- Ну, если маменька… - вздохнул некромант, давно ознакомленный с теорией о непогрешимости мадам Мунемеи Топотан.
- Итак, начнем с самого начала, - предложил минотавр. - Потому что лично мне ясно, что эти двое что-то путают. Нам известно, что душу лорда Таванеля представляет князь ди Гампакорта, здесь отсутствующий. Нам известно также, что лорд Таванель, здесь присутствующий, существовать в принципе не может. Я хотел бы сперва получить объяснения по этим двум вопросам, прежде чем двигаться дальше.
- Разумно, - согласился судья Бедерхем. - У вас, юноша, мертвая хватка и ясный разум. Из вас выйдет неплохой судья.
- Я воевать люблю.
- Одобряю.
- Хочу обратить внимание достопочтенных судей, - сказал внезапно лорд, - что это моя душа. И кто, как не я, может судить, счастлива она или нет, хочет она покинуть меня или в ужасе от этой перспективы. И неужели следует считать весомым доказательством слова этого безумного существа, полагающего себя глазами некоего, возможно, выдуманного князя?
- Я пока не знаю, что думает ваша душа, - наклонился к нему Бедерхем, отчего лорд попятился, - но я наверняка знаю, что князь ди Гампакорта существует во плоти и крови.
Таванель криво и заискивающе улыбнулся грозному судье.
- Кто он? - спросил Зелг.
Вместо демона ответил Мадарьяга:
- Мой давний друг. Один из тех редких смельчаков, что побывали в Преисподней и вернулись оттуда. Слепой каноррский оборотень. Меня удивляет только, что он прислал вместо себя этого беднягу. Все равно что отправить нашего Карлюзу воевать с драконом.
- Знаете, господа, - заявил Кехертус, - пора брать этих двоих под вежливую стражу и объявлять перерыв. Мне кажется, нам предстоит долгий разговор. Я приглашу дядю. Ему тоже найдется что сказать по существу вопроса.
- И не забудьте прихватить нас с маркизом, - присоединился к беседе граф да Унара, помахивая толстым конвертом. - Весьма любопытная личность - этот ваш лорд Таванель.
* * *
Итак, шумная разношерстная толпа отправилась в дом обедать и обсуждать сложившееся положение.
- Надеюсь, не обижу вас, мой старый друг, - судья Бедерхем наклонился к самому уху взволнованной мумии, - но никогда еще этот славный замок не казался мне столь радушным и симпатичным.
- Я не ослышался? - усмехнулся Узандаф. - Вы произнесли слово «симпатичный»?
- Да. И сам удивлен. Но, кажется, мое черное сердце слегка оттаяло в компании вашего - простите великодушно - несуразного внука и его подданных.
- Скорее уж, друзей.
- Тем более странно.
- У меня не было таких друзей, - признался старый герцог. - Правда, и сам я таким не был.
- Здесь стало тепло и весело, - сказал демон, и никто в Преисподней не поверил бы, что этот голос и интонации принадлежат ему, так грустно и проникновенно они звучали. - Здесь стало как в те далекие времена, когда наши семейства ненадолго прервали давнюю вражду и праздновали свадьбу вашего славного пращура Барбеллы и Моубрай Яростной.
- Как она? - спросила мумия.
- Неплохо. Насколько это возможно в ее возрасте и при ее потерях.
- Ужели она до сих пор что-то чувствует?
- Утверждает, что нет, - признался Бедерхем, - но кого она обманывает? Меня? Себя? Или Князя Тьмы? Вот уж бессмыслица. Любовь сделала ее ледяное сердце уязвимым, и оно уже никогда не перестанет испытывать боль и радость.
- Не знаю, соболезновать или поздравлять.
- И то и другое.
- Если это утешит мою прекрасную бабку, скажите ей, что у меня те же проблемы.
- Вы полюбили мальчика, - предположил судья.
- Кто его не полюбит? Даже Кассария, скажу вам под большим секретом, даже она пришла к нему лично. В образе, о котором мы, гораздо более умелые чародеи и славные воители, и помыслить не могли. И знаете, что он учудил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
- Тебя не спрашивают, зачем ты пришел! - зарычал Бедерхем, до которого дошли отчаянные сигналы молодого некроманта.
- У меня есть свидетельница, - поведал ему Зелг. - Помните, я вам говорил?
Судья хотел было напомнить ему, что разговор не удался. Причиной тому стал Птусик, заложивший слишком крутой вираж. С отчаянным криком «Поберегись!» он врезался точнехонько в некроманта и потерял сознание от столкновения. Бедерхем охотно казнил бы летучего мыша: ему этот выход представлялся самым разумным. Но Зелг разволновался, вызвал доктора Дотта, и они долго хлопотали над растяпой.
Потом появился Мардамон с проектом пирамиды. А следом за ним - король Юлейн, который с надеждой спрашивал самого демона, не хочет ли тот наслать на его душеньку Кукамуну какое-нибудь бедствие? А если нет, то, может, душенька Кукамуна для чего-нибудь пригодится в Преисподней?
Словом, ничего этого Бедерхем напоминать не стал, а просто махнул рукой.
- Он говорит правду? - обратился к троглодиту Кехертус.
Несчастное существо быстро закивало головой. Ушки на шапке мелко затряслись. На паука он вообще не смотрел.
- Ты называешь себя князем ди Гампакортой? - уточнил Такангор, которому нашептал этот вопрос взволнованный вампир. Шелковистое ухо минотавра чутко прислушивалось к словам Мадарьяги.
Троглодит, казалось, проглотивший язык, отрицательно замотал головой, всячески отказываясь от славного имени.
- Тогда - кто ты?
- Глаза, - пискнул соотечественник Карлюзы.
- Кто?
- Глаза князя ди Гампакорты.
- Вы что-нибудь понимаете, ваша честь? - спросил вконец растерявшийся Зелг.
- Я понимаю, что последнее дело на этой неделе станет самым необычным в этом веке, а может, и в тысячелетии, - отвечал демон. - Я бы рекомендовал удалить зевак и ограничить число журналистов, раз уж вы отказываетесь выгнать их взашей. И неплохо бы окружить территорию солдатами. Все неправильно в этом неправильном деле. Не хотелось бы неприятных сюрпризов.
- Солдаты всю неделю на местах, - ухмыльнулся Такангор. - Лучники торчат в бойницах, меняются каждые два часа. Любого подстрелят по моему сигналу. Ветераны «Великой Тякюсении» дежурят день и ночь.
- Браво, генерал, - сказал демон. - Я и не заметил.
- Объявлю им благодарность в приказе, - решил минотавр. - Не нравится мне этот лорд. Глаза у него нехорошие.
- Совершенно верно, - согласилась фея Гризольда, спархивая на подлокотник его трона. - Это вовсе не глаза души, которую я видела той страшной ночью. Кто-то другой выглядывает из них.
- Разве так бывает? - изумился герцог.
- Бывает все, - убежденно молвил Такангор. - Так маменька говорят. А маменька знают, что говорят.
- Ну, если маменька… - вздохнул некромант, давно ознакомленный с теорией о непогрешимости мадам Мунемеи Топотан.
- Итак, начнем с самого начала, - предложил минотавр. - Потому что лично мне ясно, что эти двое что-то путают. Нам известно, что душу лорда Таванеля представляет князь ди Гампакорта, здесь отсутствующий. Нам известно также, что лорд Таванель, здесь присутствующий, существовать в принципе не может. Я хотел бы сперва получить объяснения по этим двум вопросам, прежде чем двигаться дальше.
- Разумно, - согласился судья Бедерхем. - У вас, юноша, мертвая хватка и ясный разум. Из вас выйдет неплохой судья.
- Я воевать люблю.
- Одобряю.
- Хочу обратить внимание достопочтенных судей, - сказал внезапно лорд, - что это моя душа. И кто, как не я, может судить, счастлива она или нет, хочет она покинуть меня или в ужасе от этой перспективы. И неужели следует считать весомым доказательством слова этого безумного существа, полагающего себя глазами некоего, возможно, выдуманного князя?
- Я пока не знаю, что думает ваша душа, - наклонился к нему Бедерхем, отчего лорд попятился, - но я наверняка знаю, что князь ди Гампакорта существует во плоти и крови.
Таванель криво и заискивающе улыбнулся грозному судье.
- Кто он? - спросил Зелг.
Вместо демона ответил Мадарьяга:
- Мой давний друг. Один из тех редких смельчаков, что побывали в Преисподней и вернулись оттуда. Слепой каноррский оборотень. Меня удивляет только, что он прислал вместо себя этого беднягу. Все равно что отправить нашего Карлюзу воевать с драконом.
- Знаете, господа, - заявил Кехертус, - пора брать этих двоих под вежливую стражу и объявлять перерыв. Мне кажется, нам предстоит долгий разговор. Я приглашу дядю. Ему тоже найдется что сказать по существу вопроса.
- И не забудьте прихватить нас с маркизом, - присоединился к беседе граф да Унара, помахивая толстым конвертом. - Весьма любопытная личность - этот ваш лорд Таванель.
* * *
Итак, шумная разношерстная толпа отправилась в дом обедать и обсуждать сложившееся положение.
- Надеюсь, не обижу вас, мой старый друг, - судья Бедерхем наклонился к самому уху взволнованной мумии, - но никогда еще этот славный замок не казался мне столь радушным и симпатичным.
- Я не ослышался? - усмехнулся Узандаф. - Вы произнесли слово «симпатичный»?
- Да. И сам удивлен. Но, кажется, мое черное сердце слегка оттаяло в компании вашего - простите великодушно - несуразного внука и его подданных.
- Скорее уж, друзей.
- Тем более странно.
- У меня не было таких друзей, - признался старый герцог. - Правда, и сам я таким не был.
- Здесь стало тепло и весело, - сказал демон, и никто в Преисподней не поверил бы, что этот голос и интонации принадлежат ему, так грустно и проникновенно они звучали. - Здесь стало как в те далекие времена, когда наши семейства ненадолго прервали давнюю вражду и праздновали свадьбу вашего славного пращура Барбеллы и Моубрай Яростной.
- Как она? - спросила мумия.
- Неплохо. Насколько это возможно в ее возрасте и при ее потерях.
- Ужели она до сих пор что-то чувствует?
- Утверждает, что нет, - признался Бедерхем, - но кого она обманывает? Меня? Себя? Или Князя Тьмы? Вот уж бессмыслица. Любовь сделала ее ледяное сердце уязвимым, и оно уже никогда не перестанет испытывать боль и радость.
- Не знаю, соболезновать или поздравлять.
- И то и другое.
- Если это утешит мою прекрасную бабку, скажите ей, что у меня те же проблемы.
- Вы полюбили мальчика, - предположил судья.
- Кто его не полюбит? Даже Кассария, скажу вам под большим секретом, даже она пришла к нему лично. В образе, о котором мы, гораздо более умелые чародеи и славные воители, и помыслить не могли. И знаете, что он учудил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116