Возьмет и восстанет. В конце-то концов.
Хотя блестящая победа над Бэхитехвальдом и принесла Зелгу чуть ли не всениакрохскую славу, он отлично сознавал пределы своих возможностей. Пределы сии были невелики, а возможности - более чем скромные. Колдовская наука никак не давалась наследнику великих некромантов, и дедушка не на шутку беспокоился о будущем любимого внука и его подданных. «Случись что, - неустанно твердил он, - как ты станешь защищаться? Или ты думаешь, что тебе постоянно будет везти? Так вот об этом сразу забудь, чтобы не испытать горького разочарования».
Убитый в собственной библиотеке, он знал, о чем говорил.
Молодой герцог и сам частенько задумывался над этим вопросом, но бывают дни, когда человек, пусть он и не совсем человек, должен расслабиться, отдохнуть от проблем, не думать о неизбежном походе в царство Галеаса Генсена, развеяться. И выспаться!
Мне столько всего надо сделать, что лучше я пойду спать.
Роберт Бенчли
И еще Зелг в очередной раз дал себе твердый зарок поговорить с Думгаром по поводу смелых дизайнерских решений, которые чья-то добрая душа внедрила именно в его почивальных покоях. Так что этой ночью да Кассару снились хорошие сны.
Храпел во всю мощь богатырских легких генерал Такангор Топотан, плотно поужинавший и заснувший с приятной мечтою о плотном завтраке.
Сопел в подвесной кроватке Карлюза, которому снилась корона Сэнгерая, всемирная слава, прелестные троглодитские девы и кошмарный осел, на которого перестало действовать грозительное заклинание «брысль».
Дремал на башне седой грифон Крифиан, и там же страдал ночной бессонницей летучий мыш Птусик. Дневной бессонницей он предпочитал страдать в малом тронном зале, где всегда происходило что-нибудь занятное.
Гостивший в замке третью неделю король Юлейн отошел ко сну, согретый волшебной мыслью о том, что ее величество королева Кукамуна сейчас находится в Булли-Толли. А это хоть и не так надежно, как на краю света, в рабстве у ниспских пиратов, но все же лучше, чем в соседней спальне.
Маркиз Гизонга, лежа в постели, подсчитывал потенциальную прибыль от беспошлинной торговли с амазонками и прикидывал, как бы договориться с Думгаром, который полностью монополизировал сей выгодный рынок.
Граф да Унара все еще шелестел бумагами за письменным столом, искренне удивляясь, зачем люди так много отдыхают, когда можно поработать в свое удовольствие.
Генерал да Галармон перечитывал на сон грядущий любимую главу о приготовлении соусов в книжечке фамильных рецептов. Ничто в мире не утешало и не успокаивало его больше, чем повествование о кисло-сладком соусе «Розовощекий Ангус» из красной смородины, без которого неприлично было подавать к столу горячую дичь.
Главный бурмасингер Фафут в своей комнате читал программку следующей Кровавой паялпы и размышлял, на кого бы поставить. Сзади маячил азартный морок и пытался заглянуть ему через плечо.
Паук Кехертус и доктор Дотт устроили себе культурную ночную программу, а следом за ними увязался корреспондент и издатель журнала «Сижу в дупле» Бургежа, в поисках сенсации.
Всего этого Гризольда, повторимся, еще не знала.
Она успела раскурить трубку, несколько раз махнуть расческой по непокорной шевелюре, натянуть короткую юбочку и как раз разглаживала помятые крылья, когда у северной стены винного погреба - между стойкой с коллекционными лешвекскими медами в керамических бочоночках, запечатанных колдовской печатью с заклинанием против порчи, и грудой ящиков с тиронгийской голубой шипучкой, которую так почитают кобольды, - всклубился легкий дымок.
Гризольда, как уже понял наш мудрый читатель, была не робкого десятка. Там, где ее сородичи, особенно женского пола, вспорхнули бы крылышками и исчезли с легким звоном, не желая вникать в подробности ночного проникновения, отважная фея повела себя прямо противоположным образом. Она передвинула трубку из правого угла рта в левый, засучила привычным движением рукава и решительно отправилась выяснять обстоятельства. Ибо тот, кто постепенно проявлялся из этого бесформенного облачка, вел себя весьма странно.
* * *
Наблюдая за незваным ночным гостем, который и при ближайшем рассмотрении оказался ей неведом, Гризольда удивлялась все больше. Сызмальства она жила в Кассарии и имела возможность вплотную наблюдать за любыми духами, призраками и бестелесными сущностями самого разнообразного происхождения. Где-где, а в вотчине некромантов они всегда роились в больших количествах. Встречались среди них неупокоенные души умерших; проклятые твари; бессмертные существа, лишенные плотной оболочки; и просто не желавшие признать факт собственной кончины - весельчаки и жизнелюбы вроде доктора Дотта. Словом, фее нашлось с чем сравнивать. И она уверенно утверждала, что никогда еще не видела, чтобы дух с такими трудностями просачивался сквозь камень.
Дело, казалось, было даже не в плотности стены, а в том, что призрак, хоть и являлся не более чем легким облачком сероватого нечто, очертаниями схожего с человеком, себе не принадлежал. Как если бы руки и ноги его сковывали кандалы, а на шею надели ошейник. Он двигался так, как движется человек, изнывающий под непосильной ношей; как тонущий в гибельной трясине, что не отпускает свою жертву из цепких смертельных объятий. Однако подобные проблемы гнетут исключительно живущих. Умершим - а существо, пробивавшееся в винный погреб, являлось именно душой давно умершего человека - они не страшны.
Впрочем, душу можно пленить. Это тоже правда. Но тогда плененная душа медленно угасает под властью своего поработителя. И в скобках необходимо отметить, что он должен обладать великим могуществом. Отсюда вывод - плененные души не шастают по чужим замкам глухими ночами, не запутываются в ящиках и уж ни в коем случае не вступают в переговоры с неизвестными феями. Хотя бы по той причине, что плененные души немы.
Итак, Гризольда, уверенная в том, что занятый своими хлопотами пришелец не видит ее, немало удивилась, когда призрак призывно замахал прозрачными руками.
- Доброй ночи, мадам! - прошелестел он. - Смею ли просить вас уделить мне несколько минут вашего бесценного времени?
Чего-чего, а времени у нее было хоть отбавляй.
- Мы не представлены, - проворчала Гризольда, нервно пыхая трубкой.
Его голос пробудил в ней все лучшее. А все лучшее в кассарийской фее - это вам не дракон от обеда оставил.
- Святая правда, - вздохнул призрак, волнуясь среди ящиков, как осетр, запутавшийся в сети. - Но, увы, у меня нет другого выхода. Надеюсь, прекрасная и благородная дама не откажет мне в помощи.
Как всякая женщина, Гризольда не могла устоять перед лестью.
- Ну, в чем дело, дружок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Хотя блестящая победа над Бэхитехвальдом и принесла Зелгу чуть ли не всениакрохскую славу, он отлично сознавал пределы своих возможностей. Пределы сии были невелики, а возможности - более чем скромные. Колдовская наука никак не давалась наследнику великих некромантов, и дедушка не на шутку беспокоился о будущем любимого внука и его подданных. «Случись что, - неустанно твердил он, - как ты станешь защищаться? Или ты думаешь, что тебе постоянно будет везти? Так вот об этом сразу забудь, чтобы не испытать горького разочарования».
Убитый в собственной библиотеке, он знал, о чем говорил.
Молодой герцог и сам частенько задумывался над этим вопросом, но бывают дни, когда человек, пусть он и не совсем человек, должен расслабиться, отдохнуть от проблем, не думать о неизбежном походе в царство Галеаса Генсена, развеяться. И выспаться!
Мне столько всего надо сделать, что лучше я пойду спать.
Роберт Бенчли
И еще Зелг в очередной раз дал себе твердый зарок поговорить с Думгаром по поводу смелых дизайнерских решений, которые чья-то добрая душа внедрила именно в его почивальных покоях. Так что этой ночью да Кассару снились хорошие сны.
Храпел во всю мощь богатырских легких генерал Такангор Топотан, плотно поужинавший и заснувший с приятной мечтою о плотном завтраке.
Сопел в подвесной кроватке Карлюза, которому снилась корона Сэнгерая, всемирная слава, прелестные троглодитские девы и кошмарный осел, на которого перестало действовать грозительное заклинание «брысль».
Дремал на башне седой грифон Крифиан, и там же страдал ночной бессонницей летучий мыш Птусик. Дневной бессонницей он предпочитал страдать в малом тронном зале, где всегда происходило что-нибудь занятное.
Гостивший в замке третью неделю король Юлейн отошел ко сну, согретый волшебной мыслью о том, что ее величество королева Кукамуна сейчас находится в Булли-Толли. А это хоть и не так надежно, как на краю света, в рабстве у ниспских пиратов, но все же лучше, чем в соседней спальне.
Маркиз Гизонга, лежа в постели, подсчитывал потенциальную прибыль от беспошлинной торговли с амазонками и прикидывал, как бы договориться с Думгаром, который полностью монополизировал сей выгодный рынок.
Граф да Унара все еще шелестел бумагами за письменным столом, искренне удивляясь, зачем люди так много отдыхают, когда можно поработать в свое удовольствие.
Генерал да Галармон перечитывал на сон грядущий любимую главу о приготовлении соусов в книжечке фамильных рецептов. Ничто в мире не утешало и не успокаивало его больше, чем повествование о кисло-сладком соусе «Розовощекий Ангус» из красной смородины, без которого неприлично было подавать к столу горячую дичь.
Главный бурмасингер Фафут в своей комнате читал программку следующей Кровавой паялпы и размышлял, на кого бы поставить. Сзади маячил азартный морок и пытался заглянуть ему через плечо.
Паук Кехертус и доктор Дотт устроили себе культурную ночную программу, а следом за ними увязался корреспондент и издатель журнала «Сижу в дупле» Бургежа, в поисках сенсации.
Всего этого Гризольда, повторимся, еще не знала.
Она успела раскурить трубку, несколько раз махнуть расческой по непокорной шевелюре, натянуть короткую юбочку и как раз разглаживала помятые крылья, когда у северной стены винного погреба - между стойкой с коллекционными лешвекскими медами в керамических бочоночках, запечатанных колдовской печатью с заклинанием против порчи, и грудой ящиков с тиронгийской голубой шипучкой, которую так почитают кобольды, - всклубился легкий дымок.
Гризольда, как уже понял наш мудрый читатель, была не робкого десятка. Там, где ее сородичи, особенно женского пола, вспорхнули бы крылышками и исчезли с легким звоном, не желая вникать в подробности ночного проникновения, отважная фея повела себя прямо противоположным образом. Она передвинула трубку из правого угла рта в левый, засучила привычным движением рукава и решительно отправилась выяснять обстоятельства. Ибо тот, кто постепенно проявлялся из этого бесформенного облачка, вел себя весьма странно.
* * *
Наблюдая за незваным ночным гостем, который и при ближайшем рассмотрении оказался ей неведом, Гризольда удивлялась все больше. Сызмальства она жила в Кассарии и имела возможность вплотную наблюдать за любыми духами, призраками и бестелесными сущностями самого разнообразного происхождения. Где-где, а в вотчине некромантов они всегда роились в больших количествах. Встречались среди них неупокоенные души умерших; проклятые твари; бессмертные существа, лишенные плотной оболочки; и просто не желавшие признать факт собственной кончины - весельчаки и жизнелюбы вроде доктора Дотта. Словом, фее нашлось с чем сравнивать. И она уверенно утверждала, что никогда еще не видела, чтобы дух с такими трудностями просачивался сквозь камень.
Дело, казалось, было даже не в плотности стены, а в том, что призрак, хоть и являлся не более чем легким облачком сероватого нечто, очертаниями схожего с человеком, себе не принадлежал. Как если бы руки и ноги его сковывали кандалы, а на шею надели ошейник. Он двигался так, как движется человек, изнывающий под непосильной ношей; как тонущий в гибельной трясине, что не отпускает свою жертву из цепких смертельных объятий. Однако подобные проблемы гнетут исключительно живущих. Умершим - а существо, пробивавшееся в винный погреб, являлось именно душой давно умершего человека - они не страшны.
Впрочем, душу можно пленить. Это тоже правда. Но тогда плененная душа медленно угасает под властью своего поработителя. И в скобках необходимо отметить, что он должен обладать великим могуществом. Отсюда вывод - плененные души не шастают по чужим замкам глухими ночами, не запутываются в ящиках и уж ни в коем случае не вступают в переговоры с неизвестными феями. Хотя бы по той причине, что плененные души немы.
Итак, Гризольда, уверенная в том, что занятый своими хлопотами пришелец не видит ее, немало удивилась, когда призрак призывно замахал прозрачными руками.
- Доброй ночи, мадам! - прошелестел он. - Смею ли просить вас уделить мне несколько минут вашего бесценного времени?
Чего-чего, а времени у нее было хоть отбавляй.
- Мы не представлены, - проворчала Гризольда, нервно пыхая трубкой.
Его голос пробудил в ней все лучшее. А все лучшее в кассарийской фее - это вам не дракон от обеда оставил.
- Святая правда, - вздохнул призрак, волнуясь среди ящиков, как осетр, запутавшийся в сети. - Но, увы, у меня нет другого выхода. Надеюсь, прекрасная и благородная дама не откажет мне в помощи.
Как всякая женщина, Гризольда не могла устоять перед лестью.
- Ну, в чем дело, дружок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116