Но что-то в окружающем пространстве их попросту игнорировало.
- Ммм-мм, - попытался привлечь он внимание окружающих. - Мм-мм.
- Ребенок хочет молока, - сразу отреагировала Гризольда.
- Или музыки, - предположил Узандаф.
- Узя, какая музыка в его состоянии? Он, конечно, хочет молока.
- Или мугагского, - высказал мнение Такангор, свято верящий в целебную силу алкоголя.
- Молоко вредно, - заметил Дотт. - Мугагское еще рано. Не ровен час, снова утратит контроль. А вот немного восстановительного зелья бабки Бутусьи никому не повредит!
- Нет! - замычал Зелг, отчаянно пытаясь открыть рот.
- Давайте снимем повязку, - предложила добрая душа. - Он вроде бы больше не опасен.
- Если что, - буркнул Лилипупс, о присутствии которого герцог до сих пор не догадывался, - бормотайка с нами. Сразу предохраним его спокойствием.
Теперь Зелг постиг причину своей невыносимой головной боли да внезапного нагрянувшего мрака, и она ему не понравилась.
- Э-эх, - вздохнул он.
Что приблизительно означало: «Эх вы, как же вы могли такое со мной учинить, а я-то считал вас друзьями и не ожидал подобного свинства с вашей стороны. От кого угодно ожидал, только не от вас. Вот обижусь и уйду от вас куда глаза глядят - возможно даже, что и на край света. Будете тогда жалеть, но поздно…» Ну и далее по тексту.
- Шипит? - насторожилась Гризольда.
- Дышит, - успокоил ее Дотт.
- Так никто не дышит.
- Никто не дышит, а он дышит.
- А почему с таким шипением?
- Дышит, как может.
- Но это же ужасно.
- Я не понимаю, мадам, вы хотите, чтобы он вообще никак не дышал?
- Милорд ужарился, - раздался у изголовья робкий голосок Карлюзы.
- А я бы настаивал на приличной, солидной жертве.
Зелг удивился еще раз. Он всегда знал, что спальня у него просторная, однако даже не предполагал, что настолько. Кажется, тут умудрились собраться все без исключения обитатели замка.
- А я думаю, нужно пустить ему кровь, - произнес до боли родной голос Мадарьяги.
Герцог хотел сказать: «Не надо», но у него вышло: «Н-нада».
- Вот видите, он сам хочет, - возликовал вампир. - И главное, не нужно специально кого-нибудь вызывать.
- Милорд Зелг упекся, - уже громче повторил Карлюза.
Некромант попытался просигнализировать о своем согласии с этим мнением и мелко затряс головой.
- Его знобит, - выкрикнула Гризольда. - Вот, разве не видите? Трясется. Медицинский ежеквартальник «Инородное тело» в подобных случаях советует утеплять.
Плюх! Сверху шлепнулось еще одно покрывало, и Кассар понял, что умрет странной смертью - растает под одеялами, как снег в костре, и от него останется только лужица воды да пара косточек.
- А я бы все-таки пустил ему кровь.
- Жер-тву! Жерт-ву!! Жертву!!!
- Только покой, только приятные ощущения, полная телесная расслабленность и душевный комфорт.
Ду-дух! Бздын! Ду-дух! Бздын!
Постель стучала об пол с такой силой, как если бы армия демонов била в ворота замка тараном в ритме популярной песенки.
Голова у Зелга закружилась. Голоса доносились до него, как сквозь толстый войлок.
- А я бы, с позволения генерала, еще раз приложил бормотайкой, для надежности, - вставил веское мнение бригадный сержант Лилипупс.
- Нет, кровопускание еще никогда и никого не подводило. Все болезни снимает, как рукой.
- Вместе с пациентом.
«А это кто?» - слабо удивился Зелг.
- Зелье бабки Бутусьи!
- Тепло! Горячее молоко с маслом и медом, шерстяные носки и грелку на живот! - голос Гризольды.
- Тогда надо смешать с бамбузякой и живопузным настоем…
- На нем уже есть две пары шерстяных носков!
- Наденем третью!
- И бормотайкой!
- Прохладить в колодце с утопликом и на ветерок, - снова Карлюза.
- Жертву бы надо все-таки, я бы советовал, - бормотал Мардамон. - Очень помогает от простуды.
- От какой простуды?!
- И от всего остального помогает.
- Только покой!
- Люли-люли! - сказал добрый голос Такангора. - Люли-люли!
И опять - с удвоенной энергией: Ду-дух! Дух! Бздын!
- Люли-люли! Люли-люли!
Генерал Такангор могучею рукою качал громадное ложе, как колыбельку.
- Нет, - едва простонал Зелг, - это сказка…
Он хотел поведать миру, что все это вместе похоже на страшную сказку, что его следует немедленно освободить и по крайней мере выслушать, потому что он тоже имеет право голоса в этом консилиуме и, наверное, получше других знает, жарко ему или холодно, плохо или хорошо…
Он бы все это, конечно, сказал. Непременно. Если бы появилась такая возможность. Но за ним зорко следили любящие друзья и родственники, с готовностью откликающиеся на любое его движение, стремящиеся выполнить малейшее желание - и точно знающие, что для него лучше.
Бац! Узандаф ловко придержал рот в открытом состоянии, и доктор Дотт влил туда новую порцию лекарства, в котором многострадальный кассариец угадал смесь горячего молока, меда, живопузного настоя, лекарственной бамбузяки и всепобеждающего зелья бабки Бутусьи, чтоб ей триста раз икнулось за такую пакость.
Если вам когда-нибудь предложат на выбор сие чудодейственное средство или смертную казнь, смело выбирайте последнее. Не пожалеете.
- Люли-люли! - нежно сказал Такангор, с непростительной легкостью отрывая злополучную кровать от пола и притопывая копытом. - Мы хотим сказку. Сказочку. Ну, слушайте, давным-давно, когда в Алаульской долине жили предки минотавров…
- Сказку, - протянул Лилипупс в сомнении. - А это нормально? Может, все-таки разок бормотайкой? Дополнительно? Для верности?
* * *
ЛЕГЕНДА ОБ ОДИНОКОЙ КОРОЛЕВЕ
В незапамятные времена, когда солнце было не золотым, а изумрудным, небо - розовым, деревья - сиреневыми, а бурнокипящее море катило валы винного цвета, племена, живущие в Алаульской долине, поклонялись великому богу Тавриэлю и его прекрасной жене Эрен. Велик, могуществен, благороден и добр был отец воителей и героев Тавриэль. Невероятной красотой и добрым нравом славилась всемогущая Эрен, богиня плодородия и покровительница матерей. И народ минотавров процветал под их властью.
Одна беда была у Тавриэля и Эрен: сами они - могущественные и бессмертные божества - никогда не могли иметь детей. И сколько бы ни мечтал верховный бог алаев о наследнике, сколько бы чудес ни сотворила для смертных его великолепная супруга, все казалось бесполезным. Будто кто-то еще более сильный и могущественный обрек их на вечность, исполненную горя и бесплодной мечты о недоступной им радости. Но никто из рийцев и алайцев не верил в богов иных, кроме Тавриэля и Эрен. И не знал существ выше их.
Тавриэлю и Эрен некого было просить о милости и некому было возносить молитвы.
И так случилось однажды, что в одном из алайских племен появилась на свет прекрасная Мея. Темнее безлунной ночи были ее глаза, круче молодого месяца - ее рога, розовее утренней зари - ее губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
- Ммм-мм, - попытался привлечь он внимание окружающих. - Мм-мм.
- Ребенок хочет молока, - сразу отреагировала Гризольда.
- Или музыки, - предположил Узандаф.
- Узя, какая музыка в его состоянии? Он, конечно, хочет молока.
- Или мугагского, - высказал мнение Такангор, свято верящий в целебную силу алкоголя.
- Молоко вредно, - заметил Дотт. - Мугагское еще рано. Не ровен час, снова утратит контроль. А вот немного восстановительного зелья бабки Бутусьи никому не повредит!
- Нет! - замычал Зелг, отчаянно пытаясь открыть рот.
- Давайте снимем повязку, - предложила добрая душа. - Он вроде бы больше не опасен.
- Если что, - буркнул Лилипупс, о присутствии которого герцог до сих пор не догадывался, - бормотайка с нами. Сразу предохраним его спокойствием.
Теперь Зелг постиг причину своей невыносимой головной боли да внезапного нагрянувшего мрака, и она ему не понравилась.
- Э-эх, - вздохнул он.
Что приблизительно означало: «Эх вы, как же вы могли такое со мной учинить, а я-то считал вас друзьями и не ожидал подобного свинства с вашей стороны. От кого угодно ожидал, только не от вас. Вот обижусь и уйду от вас куда глаза глядят - возможно даже, что и на край света. Будете тогда жалеть, но поздно…» Ну и далее по тексту.
- Шипит? - насторожилась Гризольда.
- Дышит, - успокоил ее Дотт.
- Так никто не дышит.
- Никто не дышит, а он дышит.
- А почему с таким шипением?
- Дышит, как может.
- Но это же ужасно.
- Я не понимаю, мадам, вы хотите, чтобы он вообще никак не дышал?
- Милорд ужарился, - раздался у изголовья робкий голосок Карлюзы.
- А я бы настаивал на приличной, солидной жертве.
Зелг удивился еще раз. Он всегда знал, что спальня у него просторная, однако даже не предполагал, что настолько. Кажется, тут умудрились собраться все без исключения обитатели замка.
- А я думаю, нужно пустить ему кровь, - произнес до боли родной голос Мадарьяги.
Герцог хотел сказать: «Не надо», но у него вышло: «Н-нада».
- Вот видите, он сам хочет, - возликовал вампир. - И главное, не нужно специально кого-нибудь вызывать.
- Милорд Зелг упекся, - уже громче повторил Карлюза.
Некромант попытался просигнализировать о своем согласии с этим мнением и мелко затряс головой.
- Его знобит, - выкрикнула Гризольда. - Вот, разве не видите? Трясется. Медицинский ежеквартальник «Инородное тело» в подобных случаях советует утеплять.
Плюх! Сверху шлепнулось еще одно покрывало, и Кассар понял, что умрет странной смертью - растает под одеялами, как снег в костре, и от него останется только лужица воды да пара косточек.
- А я бы все-таки пустил ему кровь.
- Жер-тву! Жерт-ву!! Жертву!!!
- Только покой, только приятные ощущения, полная телесная расслабленность и душевный комфорт.
Ду-дух! Бздын! Ду-дух! Бздын!
Постель стучала об пол с такой силой, как если бы армия демонов била в ворота замка тараном в ритме популярной песенки.
Голова у Зелга закружилась. Голоса доносились до него, как сквозь толстый войлок.
- А я бы, с позволения генерала, еще раз приложил бормотайкой, для надежности, - вставил веское мнение бригадный сержант Лилипупс.
- Нет, кровопускание еще никогда и никого не подводило. Все болезни снимает, как рукой.
- Вместе с пациентом.
«А это кто?» - слабо удивился Зелг.
- Зелье бабки Бутусьи!
- Тепло! Горячее молоко с маслом и медом, шерстяные носки и грелку на живот! - голос Гризольды.
- Тогда надо смешать с бамбузякой и живопузным настоем…
- На нем уже есть две пары шерстяных носков!
- Наденем третью!
- И бормотайкой!
- Прохладить в колодце с утопликом и на ветерок, - снова Карлюза.
- Жертву бы надо все-таки, я бы советовал, - бормотал Мардамон. - Очень помогает от простуды.
- От какой простуды?!
- И от всего остального помогает.
- Только покой!
- Люли-люли! - сказал добрый голос Такангора. - Люли-люли!
И опять - с удвоенной энергией: Ду-дух! Дух! Бздын!
- Люли-люли! Люли-люли!
Генерал Такангор могучею рукою качал громадное ложе, как колыбельку.
- Нет, - едва простонал Зелг, - это сказка…
Он хотел поведать миру, что все это вместе похоже на страшную сказку, что его следует немедленно освободить и по крайней мере выслушать, потому что он тоже имеет право голоса в этом консилиуме и, наверное, получше других знает, жарко ему или холодно, плохо или хорошо…
Он бы все это, конечно, сказал. Непременно. Если бы появилась такая возможность. Но за ним зорко следили любящие друзья и родственники, с готовностью откликающиеся на любое его движение, стремящиеся выполнить малейшее желание - и точно знающие, что для него лучше.
Бац! Узандаф ловко придержал рот в открытом состоянии, и доктор Дотт влил туда новую порцию лекарства, в котором многострадальный кассариец угадал смесь горячего молока, меда, живопузного настоя, лекарственной бамбузяки и всепобеждающего зелья бабки Бутусьи, чтоб ей триста раз икнулось за такую пакость.
Если вам когда-нибудь предложат на выбор сие чудодейственное средство или смертную казнь, смело выбирайте последнее. Не пожалеете.
- Люли-люли! - нежно сказал Такангор, с непростительной легкостью отрывая злополучную кровать от пола и притопывая копытом. - Мы хотим сказку. Сказочку. Ну, слушайте, давным-давно, когда в Алаульской долине жили предки минотавров…
- Сказку, - протянул Лилипупс в сомнении. - А это нормально? Может, все-таки разок бормотайкой? Дополнительно? Для верности?
* * *
ЛЕГЕНДА ОБ ОДИНОКОЙ КОРОЛЕВЕ
В незапамятные времена, когда солнце было не золотым, а изумрудным, небо - розовым, деревья - сиреневыми, а бурнокипящее море катило валы винного цвета, племена, живущие в Алаульской долине, поклонялись великому богу Тавриэлю и его прекрасной жене Эрен. Велик, могуществен, благороден и добр был отец воителей и героев Тавриэль. Невероятной красотой и добрым нравом славилась всемогущая Эрен, богиня плодородия и покровительница матерей. И народ минотавров процветал под их властью.
Одна беда была у Тавриэля и Эрен: сами они - могущественные и бессмертные божества - никогда не могли иметь детей. И сколько бы ни мечтал верховный бог алаев о наследнике, сколько бы чудес ни сотворила для смертных его великолепная супруга, все казалось бесполезным. Будто кто-то еще более сильный и могущественный обрек их на вечность, исполненную горя и бесплодной мечты о недоступной им радости. Но никто из рийцев и алайцев не верил в богов иных, кроме Тавриэля и Эрен. И не знал существ выше их.
Тавриэлю и Эрен некого было просить о милости и некому было возносить молитвы.
И так случилось однажды, что в одном из алайских племен появилась на свет прекрасная Мея. Темнее безлунной ночи были ее глаза, круче молодого месяца - ее рога, розовее утренней зари - ее губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116