Матери пришлось проработать в колхозе шестнадцать лет. Только
русская женщина могла выдержать эти каторжные годы. Потому описания
сталинских лагерей на меня не произвели сильного впечатления: я видел и
пережил сам кое-что похуже.
Сестра Анна с двенадцати лет начала работать в колхозе наравне со
взрослыми. Я работал в колхозе каждое лето во время школьных каникул. Летом
1938 года я за два месяца заработал столько трудодней, сколько взрослые
зарабатывали за полгода. За это мне выдали два пуда овса. Но и это было
серьезным подспорьем семье.
ДОСТОИНСТВА КОЛХОЗОВ
Стоило мне только заикнуться о достоинствах колхозов, как мои слушатели и
читатели, привыкшие делить все на абсолютное зло и абсолютное добро, сразу
же усмотрели в этом апологетику сталинизма. Но реальный процесс жизни
многосторонен и противоречив. Его не сведешь к одной простой формуле. В нем
участвуют многие люди, имеющие различные интересы и находящиеся в различных
отношениях к происходящему. Кол[57] хозная жизнь имела не только недостатки,
но несомненные достоинства. Достоинства не абсолютные, а относительные. И
временные. Но все-таки достоинства, с точки зрения охваченных колхозами
людей. Люди освободились от тревог за хозяйство. Раньше они ночей не спали в
страхе, что из-за плохой погоды пропадет урожай. Теперь им стало наплевать
на погоду и на урожай. Они даже стали радоваться плохой погоде. Когда
начинался дождь, бросали дела, собирались в сарае и часами точили лясы, т.
е. болтали и смеялись. Появилось полное безразличие к тому, что делалось в
колхозе. Все усилия сосредоточились на приусадебных участках, оставшихся в
индивидуальном пользовании. Множество людей превратилось в начальничков, что
позволяло им жить безбедно и легко. То, что их регулярно сажали в тюрьму, не
сокращало числа желающих занять их место. Внутри колхозов появились
должности, позволявшие их обладателям безнаказанно воровать колхозное добро.
Молодые люди получили возможность становиться трактористами, механиками,
учетчиками, бригадирами. Вне колхозов появились "интеллигентные" должности в
клубах, медицинских пунктах, школах, машинно-тракторных станциях. Совместная
работа многих людей становилась общественной жизнью, приносившей развлечение
самим фактом совместности. Собрания, совещания, беседы, пропагандистские
лекции и прочие явления новой жизни, связанные с колхозами и сопровождавшие
их, делали жизнь людей интересней, чем старая. На том уровне культуры, на
каком находилась масса населения, все это играло роль огромную, несмотря на
убогость и формальность этих мероприятий. Эти факторы постепенно теряли
значение по мере обезлюдивания деревень. Но они сохраняли значение в тех
местах, которые становились точками концентрации оставшегося и вновь
прибывавшего населения.
ОТНОШЕНИЕ ЛЮДЕЙ К КОЛХОЗАМ
Чтобы правильно оценить суть дела, надо встать на позиции тех людей,
которые были участниками исторического процесса. С нынешними мерками
посторонних [58] морализаторов в нем ничего не поймешь. Я неоднократно
спрашивал мать и других колхозников во время приездов в деревню и позднее о
том, согласились бы они снова стать единоличниками, если бы такая
возможность представилась. Все они наотрез отказались. Старый строй жизни
рухнул безвозвратно. Простые люди на уровне здравого смысла понимали, что
возврат в прошлое невозможен. Колхозы им казались если не мостиком в
будущее, то принудительной силой, толкавшей их в будущее. Массы населения
понимали, что об улучшении условий жизни надо было думать уже на основе
произошедшего перелома. Лишь высокообразованные мудрецы, не имеющие ни
малейшего понятия о сущности реального процесса жизни и равнодушные к
судьбам участников этого процесса, до сих пор занимаются суемудрием по
принципу "что бы было, если бы было не так, как было".
В проблеме отношения людей к коллективизации интереснее другое.
Традиционный коллективизм жизни делал людей неспособными именно к
коллективным формам протеста. Люди реагировали на удары судьбы
индивидуально, причем не в форме активного протеста, а в форме пассивных
поисков выхода. Люди уклонялись от социальной борьбы, устраиваясь
поодиночке. Они воспринимали происходящее как должное, как природную
катастрофу. Думали лишь об одном: выжить. Проблема заключалась не в том,
чтобы избрать лучшую форму жизни - никакого выбора не было, - а в том, чтобы
выжить в любой форме, предоставляемой обстоятельствами.
Не раздался ни один голос протеста. Я знаю лишь об одном случае,
отдаленно напоминавшем протест. Вышло постановление высших властей о
передаче земли "в вечную собственность колхозов". Одна женщина, мать пятерых
детей, сказала, что лучше бы в собственность людям отдали то, что вырастает
на земле. Ее арестовали за "антисоветскую пропаганду". Никто не протестовал
против этого.
Советские "прогрессивные" идеологи, готовые оправдать любую подлость и
глупость властей, выдвинули "свежую" идею сделать сотрудников предприятий
совладельцами этих предприятий - передать предприятия в [59] собственность
трудовых коллективов. Цель такой реформы они видели в повышении
экономической эффективности предприятий. Они при этом забыли о том, что эта
мера уже была испробована в деревне и обнаружила свою сущность: зверскую
эксплуатацию людей, прикрываемую лицемерными словами. Один из соблазнов и
одно из достижений реального коммунизма состоит в том, что он освобождает
людей от тревог и ответственности, связанных с собственностью. Передача
средств производства в собственность коллективов есть лишь лживая маскировка
закрепощения людей.
ВЕРУЮЩИЙ БЕЗБОЖНИК
В двадцатые годы вера и неверие в наших краях мирно уживались друг с
другом не только в отношениях между людьми, но и в душах отдельных людей.
Верующие терпимо относились к проповеди атеизма. Неверующие столь же терпимо
относились к верующим. Мои дедушка, бабушка и мать были религиозными. Отец
стал атеистом еще в молодости. Бабушка по матери была верующей, а дедушка
нет. У нас в доме иногда за столом рядом сидели священник и члены партии.
Вся изба была увешана иконами. Порою представители власти сидели на почетном
месте под главной иконой. Церкви начали закрывать в начале тридцатых годов,
т. е. одновременно с коллективизацией. Население отнеслось к этому довольно
равнодушно. Деревни начали пустеть, резко сокращалось число верующих, бывших
опорой церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
русская женщина могла выдержать эти каторжные годы. Потому описания
сталинских лагерей на меня не произвели сильного впечатления: я видел и
пережил сам кое-что похуже.
Сестра Анна с двенадцати лет начала работать в колхозе наравне со
взрослыми. Я работал в колхозе каждое лето во время школьных каникул. Летом
1938 года я за два месяца заработал столько трудодней, сколько взрослые
зарабатывали за полгода. За это мне выдали два пуда овса. Но и это было
серьезным подспорьем семье.
ДОСТОИНСТВА КОЛХОЗОВ
Стоило мне только заикнуться о достоинствах колхозов, как мои слушатели и
читатели, привыкшие делить все на абсолютное зло и абсолютное добро, сразу
же усмотрели в этом апологетику сталинизма. Но реальный процесс жизни
многосторонен и противоречив. Его не сведешь к одной простой формуле. В нем
участвуют многие люди, имеющие различные интересы и находящиеся в различных
отношениях к происходящему. Кол[57] хозная жизнь имела не только недостатки,
но несомненные достоинства. Достоинства не абсолютные, а относительные. И
временные. Но все-таки достоинства, с точки зрения охваченных колхозами
людей. Люди освободились от тревог за хозяйство. Раньше они ночей не спали в
страхе, что из-за плохой погоды пропадет урожай. Теперь им стало наплевать
на погоду и на урожай. Они даже стали радоваться плохой погоде. Когда
начинался дождь, бросали дела, собирались в сарае и часами точили лясы, т.
е. болтали и смеялись. Появилось полное безразличие к тому, что делалось в
колхозе. Все усилия сосредоточились на приусадебных участках, оставшихся в
индивидуальном пользовании. Множество людей превратилось в начальничков, что
позволяло им жить безбедно и легко. То, что их регулярно сажали в тюрьму, не
сокращало числа желающих занять их место. Внутри колхозов появились
должности, позволявшие их обладателям безнаказанно воровать колхозное добро.
Молодые люди получили возможность становиться трактористами, механиками,
учетчиками, бригадирами. Вне колхозов появились "интеллигентные" должности в
клубах, медицинских пунктах, школах, машинно-тракторных станциях. Совместная
работа многих людей становилась общественной жизнью, приносившей развлечение
самим фактом совместности. Собрания, совещания, беседы, пропагандистские
лекции и прочие явления новой жизни, связанные с колхозами и сопровождавшие
их, делали жизнь людей интересней, чем старая. На том уровне культуры, на
каком находилась масса населения, все это играло роль огромную, несмотря на
убогость и формальность этих мероприятий. Эти факторы постепенно теряли
значение по мере обезлюдивания деревень. Но они сохраняли значение в тех
местах, которые становились точками концентрации оставшегося и вновь
прибывавшего населения.
ОТНОШЕНИЕ ЛЮДЕЙ К КОЛХОЗАМ
Чтобы правильно оценить суть дела, надо встать на позиции тех людей,
которые были участниками исторического процесса. С нынешними мерками
посторонних [58] морализаторов в нем ничего не поймешь. Я неоднократно
спрашивал мать и других колхозников во время приездов в деревню и позднее о
том, согласились бы они снова стать единоличниками, если бы такая
возможность представилась. Все они наотрез отказались. Старый строй жизни
рухнул безвозвратно. Простые люди на уровне здравого смысла понимали, что
возврат в прошлое невозможен. Колхозы им казались если не мостиком в
будущее, то принудительной силой, толкавшей их в будущее. Массы населения
понимали, что об улучшении условий жизни надо было думать уже на основе
произошедшего перелома. Лишь высокообразованные мудрецы, не имеющие ни
малейшего понятия о сущности реального процесса жизни и равнодушные к
судьбам участников этого процесса, до сих пор занимаются суемудрием по
принципу "что бы было, если бы было не так, как было".
В проблеме отношения людей к коллективизации интереснее другое.
Традиционный коллективизм жизни делал людей неспособными именно к
коллективным формам протеста. Люди реагировали на удары судьбы
индивидуально, причем не в форме активного протеста, а в форме пассивных
поисков выхода. Люди уклонялись от социальной борьбы, устраиваясь
поодиночке. Они воспринимали происходящее как должное, как природную
катастрофу. Думали лишь об одном: выжить. Проблема заключалась не в том,
чтобы избрать лучшую форму жизни - никакого выбора не было, - а в том, чтобы
выжить в любой форме, предоставляемой обстоятельствами.
Не раздался ни один голос протеста. Я знаю лишь об одном случае,
отдаленно напоминавшем протест. Вышло постановление высших властей о
передаче земли "в вечную собственность колхозов". Одна женщина, мать пятерых
детей, сказала, что лучше бы в собственность людям отдали то, что вырастает
на земле. Ее арестовали за "антисоветскую пропаганду". Никто не протестовал
против этого.
Советские "прогрессивные" идеологи, готовые оправдать любую подлость и
глупость властей, выдвинули "свежую" идею сделать сотрудников предприятий
совладельцами этих предприятий - передать предприятия в [59] собственность
трудовых коллективов. Цель такой реформы они видели в повышении
экономической эффективности предприятий. Они при этом забыли о том, что эта
мера уже была испробована в деревне и обнаружила свою сущность: зверскую
эксплуатацию людей, прикрываемую лицемерными словами. Один из соблазнов и
одно из достижений реального коммунизма состоит в том, что он освобождает
людей от тревог и ответственности, связанных с собственностью. Передача
средств производства в собственность коллективов есть лишь лживая маскировка
закрепощения людей.
ВЕРУЮЩИЙ БЕЗБОЖНИК
В двадцатые годы вера и неверие в наших краях мирно уживались друг с
другом не только в отношениях между людьми, но и в душах отдельных людей.
Верующие терпимо относились к проповеди атеизма. Неверующие столь же терпимо
относились к верующим. Мои дедушка, бабушка и мать были религиозными. Отец
стал атеистом еще в молодости. Бабушка по матери была верующей, а дедушка
нет. У нас в доме иногда за столом рядом сидели священник и члены партии.
Вся изба была увешана иконами. Порою представители власти сидели на почетном
месте под главной иконой. Церкви начали закрывать в начале тридцатых годов,
т. е. одновременно с коллективизацией. Население отнеслось к этому довольно
равнодушно. Деревни начали пустеть, резко сокращалось число верующих, бывших
опорой церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156