– И напуганы. Вот два наиболее вероятных варианта реакции.
Вначале инстинкт подсказал Фарадею занять выработанную в армии позицию типа «не возражай и увиливай»: низко склонить голову и принять виноватый вид, все что угодно, лишь бы официальный молот опустился на кого-то другого, только не на него.
Но он воспротивился этому порыву. «Неумелое руководство», – прошептал голос в глубине его сознания.
И роль руководителя, хотя бы отчасти, состоит в том, чтобы подставлять свою голову под молот.
– Думаю, что существуют и другие варианты, – спокойно ответил он. – Скажите, арбитр Лайдоф, у меня лично есть основания бояться вас?
Морщины на ее лбу еле заметно углубились. Может, она тоже ожидала, что он займет позицию «не возражай и увиливай».
– Мне они неизвестны, – ответила она.
– А у моих людей?
Она даже не удостоила их взглядом.
– Я не занимаюсь рутинными проблемами найма и увольнения, – отрезала она.
– Ну, в таком случае, – Фарадей слегка поклонился, – мы не напуганы вашим появлением, равно как и не возмущены. Мы по-прежнему польщены.
Долгий момент она разглядывала его с выражением задумчивости и подозрительности. Фарадей затаил дыхание, и вдруг, к его облегчению, она улыбнулась. Скупой, понимающей улыбкой – но все же это была улыбка.
– Что же, благодарю вас, полковник Фарадей. – Еще некоторое время она пристально смотрела на него, а потом медленно снова повела взглядом по комнате. – А теперь я желаю ознакомиться с зоной своей ответственности. Вы ознакомите меня со всем, что тут есть.
– Конечно, арбитр Лайдоф, – сказал Фарадей. Это была не просьба, а чего другого он ожидал? Наверно, прошли годы и годы с тех пор, когда Катрина Лайдоф занималась чем-то другим, а не только отдавала приказы. – Прошу вас, вот сюда…
– …и тогда она уплыла, – закончил Рейми. – А потом уплыл и я. С тех пор я там не был.
Белтренини забила хвостом – то ли изумленно, то ли недоверчиво, Рейми не понял.
– Вот так история! – сказала она. – И что? На этом все?
– На этом все.
Что, конечно, не соответствовало действительности, но об остальном Белтренини никак узнать не могла. Он умолчал о некоторых «незначительных» деталях. Кто он такой на самом деле, к примеру, откуда появился и что истинная причина отказа Драсни в том, что он гибрид.
– Интересно… – протянула Советница. – Вряд ли ты заработал бы похвалу в кругу рассказчиков стада, но я понимаю, что тебе все еще больно. Чего я не понимаю, это того, почему ты просто не выкинул ее из головы и не переключился на кого-нибудь другого. В смысле, в твоем распоряжении всего четыре с половиной года, пока можно спариваться, и ты уже потратил впустую полтора из них. Будешь и дальше продолжать в том же духе, проснешься однажды утром и обнаружишь, что ты уже Защитник и упустил свой шанс иметь супругу.
– Ну и что? – возразил Рейми. – Какой смысл вступать в союз с кем попало, если это невозможно с той единственной, которую я желал? Уж лучше быть одному.
– Прекрати. – Белтренини сердито забила хвостом. – Твое одержимое желание получить именно то, что хочется, и отказ от всего остального – эгоизм и самоуничтожение. Не говоря уж о том, что такое поведение просто нелепо. Кто дал тебе право во всем требовать совершенства?
– Тебе легко говорить! – взорвался Рейми. – Ты-то получила того, кого хотела.
– С чего ты взял? – возразила она. – Если уж на то пошло, Кидульфо был моей третьей попыткой, а я у него пятой.
Рейми стало стыдно, он только и смог выдавить:
– Ох!
– Ох! – передразнила его Белтренини. – Однако все получилось очень даже неплохо. У нас пять раз рождались дети. Шесть здоровых молодых джанска. – Она помолчала. – А со временем мы очень привязались друг к другу. Даже сейчас я ужасно скучаю по нему.
– Мне очень жаль.
Рейми почувствовал себя не только пристыженным, но смущенным и подавленным. Она очень верно сказала: кто дал ему право требовать совершенства?
Но ведь они говорили о Драсни. О Драсни. Как мог он после нее пойти на то, что воспринимал как союз второго сорта? Как Белтренини могла ожидать этого от него?
– Сожалениями пакра не накормишь, – проворчала она. – Чтобы отвергать что-то, нужно, по крайней мере, знать, что отвергаешь. Мой тебе совет – возвращайся обратно, найти симпатичную Производительницу и раздели с ней жизнь.
– Для этого мне не нужно возвращаться обратно, – заметил Рейми. – Можно и здесь найти кого-нибудь, избавив себя от долгого путешествия.
– Нет, – решительно заявила она. – Ты должен вернуться. Если она и впрямь, как ты сказал, была привязана к тебе, пусть даже просто по-дружески, то наверняка беспокоится о тебе.
Рейми фыркнул.
– Сомневаюсь. В компании с Пранло ей некогда думать обо мне.
– Мило, однако, – пророкотала Белтренини. – Говоришь, что любишь ее, и тут же оскорбляешь. Повторяю: если она была привязана к тебе, то беспокоится и сейчас.
Рейми беспокойно забил хвостом.
– Я обдумаю твои слова.
– Вот-вот, обдумай, – сказала Белтренини. – Тем временем пора спать. Увидимся утром, идет?
– А-а… Ну, да.
– Спи спокойно.
Ее плавники двигались все медленнее, дыхание стало тихим и ровным. Спустя мгновение она уже спала.
Рейми смотрел на нее, завидуя способности засыпать с такой легкостью. Наверно, совесть у нее чиста, не то что у него. Или, может быть, она просто уже стара.
Он устремил взгляд в сгущающуюся тьму. Вдалеке можно было разглядеть других джанска, готовящихся ко сну: Защитники и их подруги-Воспитательницы, плывущие вместе в вихрящихся воздушных течениях. В их с Белтренини сторону медленно дрейфовала группа крупных Советников. Некоторые из них тоже спали парами, другие, наподобие Белтренини, были одни.
Нужно уходить, сказал он себе. Белтренини права: здесь не место одинокому Производителю вроде него. Кроме того, задержись он тут до рассвета, и она изведет его своими разговорами о возвращении и встрече с Драсни. Обсуждать эту тему ему хотелось меньше всего.
С другой стороны, куда он пойдет? Обратно на экватор? Ни в коем случае. Просто будет плавать в этих широтах? Какой смысл?
Кроме того, официальная цель его пребывания на Юпитере – изучение джанска, и не вызывало сомнений, что здесь, в северных широтах, культура резко отличается от той, в которой он вырос. Следовало как можно больше узнать о ней, а кто лучше мог посвятить его во все таинства, чем тот, кто живет здесь?
К тому же некоторые замечания Белтренини возбудили его любопытство. У них с супругом пять раз рождались дети, сказала она, а на свет появилось шесть джанска. Простая арифметика наводила на мысль о том, что в какой-то раз она родила близнецов.
Проблема состояла в том, что ни о чем подобном у джанска он никогда не слышал. В его стаде у каждой самки рождался один Малыш, и никто даже не упоминал о таком явлении, как рождение двойняшек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Вначале инстинкт подсказал Фарадею занять выработанную в армии позицию типа «не возражай и увиливай»: низко склонить голову и принять виноватый вид, все что угодно, лишь бы официальный молот опустился на кого-то другого, только не на него.
Но он воспротивился этому порыву. «Неумелое руководство», – прошептал голос в глубине его сознания.
И роль руководителя, хотя бы отчасти, состоит в том, чтобы подставлять свою голову под молот.
– Думаю, что существуют и другие варианты, – спокойно ответил он. – Скажите, арбитр Лайдоф, у меня лично есть основания бояться вас?
Морщины на ее лбу еле заметно углубились. Может, она тоже ожидала, что он займет позицию «не возражай и увиливай».
– Мне они неизвестны, – ответила она.
– А у моих людей?
Она даже не удостоила их взглядом.
– Я не занимаюсь рутинными проблемами найма и увольнения, – отрезала она.
– Ну, в таком случае, – Фарадей слегка поклонился, – мы не напуганы вашим появлением, равно как и не возмущены. Мы по-прежнему польщены.
Долгий момент она разглядывала его с выражением задумчивости и подозрительности. Фарадей затаил дыхание, и вдруг, к его облегчению, она улыбнулась. Скупой, понимающей улыбкой – но все же это была улыбка.
– Что же, благодарю вас, полковник Фарадей. – Еще некоторое время она пристально смотрела на него, а потом медленно снова повела взглядом по комнате. – А теперь я желаю ознакомиться с зоной своей ответственности. Вы ознакомите меня со всем, что тут есть.
– Конечно, арбитр Лайдоф, – сказал Фарадей. Это была не просьба, а чего другого он ожидал? Наверно, прошли годы и годы с тех пор, когда Катрина Лайдоф занималась чем-то другим, а не только отдавала приказы. – Прошу вас, вот сюда…
– …и тогда она уплыла, – закончил Рейми. – А потом уплыл и я. С тех пор я там не был.
Белтренини забила хвостом – то ли изумленно, то ли недоверчиво, Рейми не понял.
– Вот так история! – сказала она. – И что? На этом все?
– На этом все.
Что, конечно, не соответствовало действительности, но об остальном Белтренини никак узнать не могла. Он умолчал о некоторых «незначительных» деталях. Кто он такой на самом деле, к примеру, откуда появился и что истинная причина отказа Драсни в том, что он гибрид.
– Интересно… – протянула Советница. – Вряд ли ты заработал бы похвалу в кругу рассказчиков стада, но я понимаю, что тебе все еще больно. Чего я не понимаю, это того, почему ты просто не выкинул ее из головы и не переключился на кого-нибудь другого. В смысле, в твоем распоряжении всего четыре с половиной года, пока можно спариваться, и ты уже потратил впустую полтора из них. Будешь и дальше продолжать в том же духе, проснешься однажды утром и обнаружишь, что ты уже Защитник и упустил свой шанс иметь супругу.
– Ну и что? – возразил Рейми. – Какой смысл вступать в союз с кем попало, если это невозможно с той единственной, которую я желал? Уж лучше быть одному.
– Прекрати. – Белтренини сердито забила хвостом. – Твое одержимое желание получить именно то, что хочется, и отказ от всего остального – эгоизм и самоуничтожение. Не говоря уж о том, что такое поведение просто нелепо. Кто дал тебе право во всем требовать совершенства?
– Тебе легко говорить! – взорвался Рейми. – Ты-то получила того, кого хотела.
– С чего ты взял? – возразила она. – Если уж на то пошло, Кидульфо был моей третьей попыткой, а я у него пятой.
Рейми стало стыдно, он только и смог выдавить:
– Ох!
– Ох! – передразнила его Белтренини. – Однако все получилось очень даже неплохо. У нас пять раз рождались дети. Шесть здоровых молодых джанска. – Она помолчала. – А со временем мы очень привязались друг к другу. Даже сейчас я ужасно скучаю по нему.
– Мне очень жаль.
Рейми почувствовал себя не только пристыженным, но смущенным и подавленным. Она очень верно сказала: кто дал ему право требовать совершенства?
Но ведь они говорили о Драсни. О Драсни. Как мог он после нее пойти на то, что воспринимал как союз второго сорта? Как Белтренини могла ожидать этого от него?
– Сожалениями пакра не накормишь, – проворчала она. – Чтобы отвергать что-то, нужно, по крайней мере, знать, что отвергаешь. Мой тебе совет – возвращайся обратно, найти симпатичную Производительницу и раздели с ней жизнь.
– Для этого мне не нужно возвращаться обратно, – заметил Рейми. – Можно и здесь найти кого-нибудь, избавив себя от долгого путешествия.
– Нет, – решительно заявила она. – Ты должен вернуться. Если она и впрямь, как ты сказал, была привязана к тебе, пусть даже просто по-дружески, то наверняка беспокоится о тебе.
Рейми фыркнул.
– Сомневаюсь. В компании с Пранло ей некогда думать обо мне.
– Мило, однако, – пророкотала Белтренини. – Говоришь, что любишь ее, и тут же оскорбляешь. Повторяю: если она была привязана к тебе, то беспокоится и сейчас.
Рейми беспокойно забил хвостом.
– Я обдумаю твои слова.
– Вот-вот, обдумай, – сказала Белтренини. – Тем временем пора спать. Увидимся утром, идет?
– А-а… Ну, да.
– Спи спокойно.
Ее плавники двигались все медленнее, дыхание стало тихим и ровным. Спустя мгновение она уже спала.
Рейми смотрел на нее, завидуя способности засыпать с такой легкостью. Наверно, совесть у нее чиста, не то что у него. Или, может быть, она просто уже стара.
Он устремил взгляд в сгущающуюся тьму. Вдалеке можно было разглядеть других джанска, готовящихся ко сну: Защитники и их подруги-Воспитательницы, плывущие вместе в вихрящихся воздушных течениях. В их с Белтренини сторону медленно дрейфовала группа крупных Советников. Некоторые из них тоже спали парами, другие, наподобие Белтренини, были одни.
Нужно уходить, сказал он себе. Белтренини права: здесь не место одинокому Производителю вроде него. Кроме того, задержись он тут до рассвета, и она изведет его своими разговорами о возвращении и встрече с Драсни. Обсуждать эту тему ему хотелось меньше всего.
С другой стороны, куда он пойдет? Обратно на экватор? Ни в коем случае. Просто будет плавать в этих широтах? Какой смысл?
Кроме того, официальная цель его пребывания на Юпитере – изучение джанска, и не вызывало сомнений, что здесь, в северных широтах, культура резко отличается от той, в которой он вырос. Следовало как можно больше узнать о ней, а кто лучше мог посвятить его во все таинства, чем тот, кто живет здесь?
К тому же некоторые замечания Белтренини возбудили его любопытство. У них с супругом пять раз рождались дети, сказала она, а на свет появилось шесть джанска. Простая арифметика наводила на мысль о том, что в какой-то раз она родила близнецов.
Проблема состояла в том, что ни о чем подобном у джанска он никогда не слышал. В его стаде у каждой самки рождался один Малыш, и никто даже не упоминал о таком явлении, как рождение двойняшек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104