— Я его построил.
— Ну ладно, а на что тебе этот участок?
— Да ведь это же свободная земля, ничья, понимаешь, и вдобавок хорошая.
— Я очень устал, па. Может, завтра поговорим? Даю слово, что все устрою.
— Я уже десять лет хочу эту землю! — взорвался вдруг отец. — Тогда она была нужна мне, нужна позарез. Мне деньги были нужны!
— Тогда было так, теперь иначе. Теперь у тебя денег хватит.
— Вот потому я и хочу эту землю.
— Завтра все устроим.
— В конце концов должен я выиграть хоть раз в жизни? — крикнул снова отец. — Не вечно же мне проигрывать ?
— Ладно, я позвоню сейчас мэру города.
— Мэру? Так поздно? Он уже спит, наверное.
— Ничего, пускай проснется. - А не рассердится?
— Не рассердится.
— Правильно! — обрадовался струсивший было отец, теперь только, по-видимому, сообразив, насколько его сын важный человек. — Пускай проснется. Конечно, пускай проснется.
Боб узнал через справочную телефон мэра и набрал номер.
— Кто говорит? — откликнулся спустя некоторое время женский голос— Кого хотите?
— Попросите к телефону мэра.
— Он спит,— ответила женщина с явным неудовольствием. — Неужели вы не могли позвонить завтра ?
— Разбудите его и скажите, что спрашивает Клод Изер-ли.
Мэр не заставил себя долго ждать.
— Мистер Изерли? Я чрезвычайно рад оказанной мне чести. Чрезвычайно рад. Я был уверен, что вы не забудете свой родной город.
— У меня к вам просьба, — перебил его Боб.
— Я к вашим услугам.
Боб мысленно представил себе мэра: старик, высокого роста, и сейчас, наверное, в ночной рубахе, и рубаха эта белая, тоже белая, как у тех...
— К саду моего отца примыкает никому не принадлежащий участок земли. Я хотел бы купить его.
— Ваш отец уже давно и не раз обращался ко мне по этому вопросу. Но пойти ему навстречу мы никак не можем.
— Почему?
— Согласно законам нашего штата, когда кто-либо желает приобрести имеющийся где-либо свободный земельный участок, он может сделать это лишь при наличии письменного согласия всех соседей.
— Почему?
— Потому что не исключено, что кто-нибудь из его соседей также желает приобрести эту землю.
— А если и в самом деле кто-нибудь из соседей тоже хочет купить ее?
— В этом случае земля не продается.
— Почему?
— Потому что эту землю может приобрести из двоих желающих только один. И вот, пожалуйста, между двумя семьями начинается вражда, а такие вещи в нашем штате не поощряются.
Теперь Боб видел мэра совсем иным. Теперь он видел его низеньким и лысым и во фраке поверх ночной рубахи...
— А если землю поделить между двоими или, скажем, решить по жребию? — спросил Боб.
— Опять-таки оба останутся недовольны. А в нашем штате не разрешается искусственным образом приводить людей в состояние недовольства.
Боб почувствовал, что у него уже появляется интерес и что ему хочется продолжить эту беседу с мэром.
— Отдайте землю тому, кто больше заплатит.
— Нельзя. Это значило бы напомнить, что среди жителей нашего города есть более богатые и менее богатые, или бедные. Это значило бы унизить одну из сторон, а такие вещи в нашем штате строго воспрещаются.
Теперь уже мэр был в очках с толстой оправой, которых он не снимал даже по ночам, ложась спать.
— Коли на то пошло, — сказал Боб, — то, значит, никаких земельных участков здесь продавать нельзя.
— Отчасти верно. В нашем штате именно по этой причине имеется много свободных земель.
— А если один из соседей сначала был против, а потом передумал ?
— Такого рода вещи закон во внимание не принимает. Почему и как сосед этот переменил первоначальное свое мнение? Добровольно или вынужденно? А может быть, его подкупили ? Или, может быть, запугали ? Как видите, тысяча вопросов, ответить на которые точно нельзя. Помимо того, я должен сказать, что люди, не имеющие твердых принципов, не пользуются уважением в нашем штате.
Боб на минуту опустил трубку, подкрался на цыпочках к двери и рывком распахнул ее.За дверью, пригнувшись, подслушивали разговор мать и сестра. Они до того растерялись, что, как стояли согнувшись, так и остались стоять.
— Ай-ай-ай! — возмутился Боб и пригрозил им пальцем. Потом захлопнул дверь и снова взял трубку.
— Насколько я понимаю, кто-то из наших соседей не дает согласия, чтобы мой отец приобрел этот участок?
— Вы угадали.
— А кто именно?
— К сожалению, этого мы вам сказать не можем. Это остается тайной, ибо в противном случае создастся впечатление, что мы ограничиваем свободу своих граждан.
— Он что, тоже хочет купить этот участок?
— Нет, не хочет, но и не дает согласия.
— Просто так, без каких-либо оснований?
— Возможно, что и просто так. Он говорит: когда-нибудь, может, и я захочу приобрести этот участок.
— Но ведь это исключено, поскольку у него уже есть конкурент. Я имею в виду моего отца.
— Вы все уже поняли! — восхитился мэр. — Видите, в той же мере, в какой он противится сейчас намерениям вашего отца, ваш отец в будущем может воспротивиться его намерениям. Так что давайте не будем обвинять только этого человека, давайте поищем вину также и в себе самих.
— Но почему закон не требует у этого человека обоснований?
Мэр превратился теперь в толстяка, он весь вспотел, раскраснелся и расстегнул верхнюю пуговицу на брюках.
— Он вправе возражать и не приводя обоснований. Допустим, между соседями были какие-то неприятности, спор какой-нибудь, и вот одному из них представляется случай отомстить. Зачем же лишать человека этой возможности? Мы не хотим попирать демократию и гуманизм.
— Ладно, я обращусь к Бонапарту и улажу этот вопрос.
— Боюсь, что результата вы не добьетесь. Бонапарт в этом вопросе бессилен.
— То есть как?
— Только в двух случаях он может изменить законы нашего штата. Эти законы установил он сам и не имеет права сам же менять их. Это может сделать лишь кто-то другой. А чтобы кто-то другой мог это сделать, Бонапарт должен отказаться от трона.
— Не стоит, пожалуй, из-за таких пустяков, — улыбнулся Боб.
— Второй путь: объявить войну нашему штату и покорить его.
— Войну? Вы шутите?
— Нет, я не шучу, но смею утверждать, что это невозможно. И вот почему. Бонапарт не может объявить войну нашему штату, потому что наш штат составляет неотъемлемую часть той страны, императором которой является он же, Бонапарт. Это значило бы воевать с самим собой.
— Мне все понятно, — усмехнулся Боб. — А теперь, если позволите, еще одна просьба. Пожалуйста, опишите мне свою внешность.
— Внешность? — опешил мэр и нетвердым голосом проговорил: — Мне шестьдесят четыре года... рост невысокий, 158 сантиметров... Глаза зеленые... вес — 75 килограммов... Волосы... волос нет...
— Спасибо, я удовлетворен.
И снова Боб представил себе мэра высоким, с узкими голубыми глазами, с кудрявой густой шевелюрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42