— Боб? — удивилась мать.
— Здравствуй, ма.
— Ну вот, приехал все-таки, — недовольно буркнул отец. — Здравствуй.
Мать, не отрывая глаз от сына и не придя еще в себя от такой неожиданности, пробормотала чуть слышно:
— Ты что небритый?
Боб протянул ей платки. Мать, тронутая подарком, обратилась к мужу:
— Посмотри, что он мне привез.
— А это тебе,— сказал Боб и протянул отцу двустволку.
— Что это за штука? — спросил отец.
— Ружье.
— А, ружье... В соседнем магазине купил, что ли?
— Да.
— Знаю, двадцать долларов стоит. Давно оно там, никто не берет.
— Почему?
— Потому что слоны в наших краях давно уже не водятся.
— Когда же они водились? — засмеялся Боб.
— Были, были когда-то... Не твоего ума дело...
После ужина, когда отец с сыном сели играть в домино, Боб спросил:
— Вы почему в столицу не приехали?
— А зачем нам было приезжать?
— А затем, что весь город меня встречал. Могли бы и вы приехать.
— Весь город? Какое до тебя дело всему городу?
— Не знаешь будто бы?
— Ничего я не знаю. Боб опешил.
— Не знаешь, что это я сбросил бомбу?
— Какую бомбу? Какое отношение ты имеешь к бомбе? Бомбы бросают, когда война.
— А это... — опешил Боб, — а это, по-твоему, не война была ?
— Какая война? В первый раз слышу.
— Да ну тебя, — вмешалась жена. — Разве ты не помнишь, я тебе говорила как-то, что сейчас война.Ты в саду был, помнишь, сухую нашу яблоню пилил — вот тогда я тебе и сказала.
— Ничего ты мне такого не говорила.
— То есть как это не говорила?
— Не говорила — и все.
— Да ну тебя...
— Стало быть, ты все это время не учебой был занят? Я думал, ты учишься... А выходит, что бросил все, воевать отправился...
— Тебе, может, подразнить меня охота, па?
— Ты как со мной разговариваешь?"— вскинулся отец. Потом спросил в прежнем своем тоне: — Ружье-то зачем принес? На кой оно...
— Ну сунь его куда-нибудь, пускай будет.
— Ладно, пускай будет, — смягчился отец.
— Па, выходит, ты и понятия не имеешь, что я теперь герой? Национальный герой. Меня сам Бонапарт во дворец вызывал, разговаривал со мной, пожелал удачи.
— А кто такой Бонапарт?
— Наш император.
— Нашего императора зовут Трумэн, а не Бонапарт.
— Па... опять ты надо мной смеешься?
— Мне что, неизвестно, как зовут моего императора, что ли? Каждый день в газетах про него читаю.
— Ну-ка дай мне хоть одну газету.
— Слушай папу, — снова вмешалась мать. — Он старше тебя и лучше знает жизнь.
— Вон его портрет на стене, смотри.
Боб посмотрел и увидел незнакомого мужчину.
— Кто это?
— Наш император.
— Наш император не он.
— Наш император он.
— Разве у нас два императора?
— Конечно нет. Император у нас один. Вот это и есть наш император.
Последовало долгое молчание.
— Но неужели ты ни разу не читал в газетах, что идет война?
— Не помню. Вот мать твоя вроде бы и говорила мне, но я, видишь, забыл.
— Как можно забывать такие вещи?
— А почему нельзя? Почему я должен обязательно это помнить? Почему я должен обязательно этим интересоваться? Когда объявляли войну, меня ведь не спрашивали! Не спрашивали ведь? Сейчас вот тоже, например, в городке у нас на месте парка двухсотэтажное здание вздумали строить. Моего мнения не спрашивают ведь? Не спрашивают...
Боб вышел на улицу.За углом соседнего дома он смутно разглядел застывших в поцелуе парня и девушку. Погода была сырая, слякотная. Бобу этот поцелуй показался сейчас неприличным. Ему все сейчас казалось или неприличным, или же вполне есте-
ственным. Лицо у девушки было как будто знакомое. Боб подошел поближе к целующейся паре и узнал в девушке свою сестру. Она очень выросла, его сестра. А Боб до сих пор представлял ее себе не иначе как маленькой девочкой. Не говоря ни слова, он отшвырнул в сторону парня, а девушке закатил звонкую пощечину.
— За что? — удивленно спросила она.
— Я твой старший брат. Ясно?
— Боб? — вскрикнула сестра и повисла у него на шее.— Боб!
Он отвел ее руки.
— Чтобы впредь ты не попадалась мне с этим...— Потом вытащил из кармана горсть конфет. — На, бери, для тебя привез.
Глава четвертая
Боб уже лежал в постели. Не постучавшись, к нему вошел отец, присел на край кровати.
— Слушай, Боб, мы с твоей матерью вот о чем подумали... Ты ведь теперь вроде как видным человеком стал, правда?
— Да, — равнодушно отозвался Боб.
— Так вот, можешь ты помочь мне в одном деле?
— Конечно.
— Даешь слово?
— Я же сказал, что помогу, па, — рассердился Боб.
— Ну ладно, не сердись, — сказал отец как-то жалко. — Дело, значит, вот в чем. За садом у нас есть маленький участок. Никому он не принадлежит. Хочу присоединить его к своей земле.
— Только и всего? — удивился Боб. Отец, волнуясь, наклонил голову.
— Зачем тебе этот участок? Я увезу вас в столицу.
— В столицу я не хочу.
— Ладно, в таком случае куплю вам новый дом и земли вдвое больше. И дом такой, чтобы пальцем все на него указывали.
— Погоди,— сказал отец, подумав мгновение, потом встал, вышел из комнаты.
Боб вспомнил, как он вернулся домой поздно вечером и застал в коридоре человек, наверно, десять мужчин и женщин. Они, по всей вероятности, поднялись и явились сюда прямо с постели, потому что все, и мужчины, и женщины, были в ночных рубахах и накинутых на плечи пальто. Это
были соседи, они пришли с ним поздороваться и выразить радость по поводу его приезда. Близкие соседи, которых он хорошо знал и от которых ему в свое время изрядно попадало за всяческие шалости. Многие из этих людей не раз таскали его за уши. Сейчас, до прихода Боба, они, наверное, весело и оживленно болтали друг с другом, и каждый, наверно, припоминал что-нибудь про Боба и рассказывал это остальным, рассказывал и, наверно, смеялся. И вдруг появился Боб. И наступила странная тишина. И все стали робко и почтительно пожимать ему руку, не говоря при этом ни слова.
У Боба из памяти не шли их белые, почти до пола ночные рубахи. Белые, обращенные к нему лица. Белые руки... Словно выполнив какой-то непосильный долг, соседи один за другим вздохнули облегченно и с поспешностью удалились.
«Может, у меня что-то общее с Бонапартом?» — неуверенно подумал сейчас Боб и вспомнил, что у всех важных людей во дворце и вообще у всех известных в стране людей есть какое-то сходство с Бонапартом...
Боб отвлекся от своих мыслей, потому что в доме поднялся шум. Отец с матерью спорили, но ни слова в их споре разобрать нельзя было. Потом что-то ударилось об пол и разбилось. Потом что-то еще и еще... Потом голоса стали глуше, понизились до шепота, и, наконец, наступила долгая тишина.
Отец вернулся и сказал:
— Не хочу я нового дома. Хочу участок за нашим садом.
— Скажи, пожалуйста, на что тебе этот твой дряхлый домишко ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42