Другого выхода все равно нет... И он брел до сумерек, но только однажды наткнулся на извилистую цепочку следов кииков, пошел по ней, но пришлось остановиться перед широкой осыпью. Для легконогих диких коз она не была препятствием, но для тяжелого, уставшего, измученного человека...
Одно неосторожное движение — и покатишься вниз вместе с камнями, щебнем, все быстрее и быстрее, пока жестокая каменная река не сбросит твое изуродованное тело на дно ущелья. Нет, нельзя рисковать... Мурат повернул назад, до боли в слезящихся глазах вглядывался в склоны — не мелькнет ли хоть что-нибудь живое. Но горы казались мертвыми. А ведь он сам когда-то видел здесь архаров, примерно в ту же пору, что и сейчас. Должны же они где-то быть... Надо, наверно, взобраться хотя бы вон на ту скалу — кажется, она называется Кароол-Добе — и осмотреть окрестности. Мурат заранее поежился, представив, как взбираться туда и стоять на пронизывающем ветру, но что делать, надо идти, пока еще светло, а бродить вслепую, надеясь на удачу, можно до бесконечности. Похоже, удача окончательно отвернулась от него, и надеяться можно только на себя, на свое терпение...
Но и с вершины Кароол-Добе Мурат ничего не увидел. Ветер тут дул с такой яростью, словно кто-то наверху приказал ему сбросить Мурата со скалы. Он спустился, цепляясь за острые выступы окоченевшими от холода руками — рукавицы были совсем ветхие, и он боялся окончательно порвать их.
Надо было устраиваться на ночлег. Проще всего — спуститься вниз, отыскать укромное местечко, надежно защититься от ветра за каким-нибудь выступом. Но в таких местах могут быть барсы. Мурат немало наслышался о том, как осторожно подкрадываются они к добыче и молниеносно набрасываются на жертву. Правда, на людей они нападают редко, но кто знает, каких пределов может достигать его неудача... Нет, лучше уж устроиться на открытом месте, ветер к ночи все равно стихнет...
Неспокойная ночь выдалась Мурату. Ветер действительно стих, и можно бы, поплотнее запахнувшись в чапан, прикорнуть, сжимая в руках заряженное ружье, и на какие-то минуты сон приходил, но при малейшем шорохе Мурат вздрагивал, тревожно озирался вокруг, вглядывался в серую темень, и казалось ему, что вот-вот кто-то набросится на него. И уже не барса боялся он... Не покидала мысль о снежном человеке. Напрасно заезжие люди скептически хмыкали, когда им рассказывали о громадных следах, не похожих ни на человеческие, ни на медвежьи, и Мурат сам слышал рассказ человека, собственными глазами видевшего огромную фигуру, с ног до головы покрытую густой черной шерстью. «Детские сказки, выдумки, у страха глаза велики...» Сказки? А кто мог исковеркать все приборы на леднике? Медведю там
делать нечего, людей вокруг нет... А снежный человек, он ведь, наверно, и в самом деле из человеческой ветви, стало быть, и какой-нибудь умишко имеется, во всяком случае, достаточный, чтобы сообразить, кто его главный враг... Кто же, как не такие же, как он, двуногие, неумолимо завоевывающие все новые и новые пространства, плюющиеся смертоносным огнем, уничтожающие все вокруг себя... Вот и остались снежному человеку только эти глухие горы, и где же, как не здесь, обитать ему... И уж он не упустит случая отомстить обидчику. И что толку в заряженном ружье? Вот вывернутся из-за ближайшей скалы пять-шесть косматых чудовищ, набросятся на него, пристрелит он разве что одного-двух, а остальные мигом растерзают его... «Э, джигит,— пытался успокоить себя Мурат,— не устал еще бояться, а уж пора бы привыкнуть, сколько всякого бывало за эти четыре года...»
Так, в страхе и прокаркал он ночь и безмерно обрадовался наступившему рассвету.
А рассвет был и прекрасен, и страшен. Еще невидимое солнце высвечивало вершины гор, белые облака над ними, сливавшиеся с белизной снегов, все было белым — впереди, по бокам, вверху, словно Мурат находился внутри какого-то огромного белого шара, заполненного пустым белым светом. И представлялось, что под ногами не тонкая снежная пелена, прикрывающая каменную толщу земли, а такой же белый, насквозь промерзший ледяной шар и никакое, даже самое горячее в мире солнце не способно не то что растопить его, но хоть немного согреть...
Мурат дернулся, освобождаясь от этого наваждения. Так и свихнуться недолго... Померещится же черт знает что. Оттого, наверно, что продрог за ночь, не спал, натерпелся страху в ожидании снежного человека. Нет тут никого, кроме него, и быть не может... Только архары, которых он должен найти, выследить и убить...
Он увидел их часа два спустя, тут же застыл на месте, хотя архары были далеко и еще не могли учуять его. Он медленно сосчитал их, беззвучно шевеля губами. Шесть. Ему не нужно было столько. Всего один. Да больше он и не сумеет подстрелить. После первого же выстрела они стремительно ринутся прочь и тут же исчезнут. Один удачный выстрел — вот все, что ему нужно сейчас. Всего один. Господи, благослови...
Но как же было далеко до этого выстрела... Напрямик идти нельзя — место открытое. Надо обогнуть, перевалить небольшой отрог и по распадку пробраться вверх. Легко сказать... Но другого выхода не было. Лишь бы архары не ушли далеко,
пока он будет карабкаться. Лишь бы не вывернулся из-под ног предательский камень, не спугнул их...
Последние метры он преодолевал ползком, на минуту недвижно припал к земле, успокаивал дыхание. Осторожно высунулся из-за камня, радостно прижмурился — архары были на месте, спокойно паслись. Вот только далековато, а стрелять надо наверняка... Попытаться подобраться поближе? А если спугнет? Учуять его они вряд ли смогут — ветер дул с их стороны, но вдруг брякнет ружье о камень или самец поднимет голову и увидит его... Нет, лучше выждать немного, может, подойдут поближе...
Но архары кружили на месте, даже как будто и удалились немного. Мурат осторожно, по сантиметру, подтянул ружье, приладил его в расщелине. Теперь оставалось только ждать...
И дождался... Крупный самец вдруг резко поднял голову, прислушиваясь,— и длинным прыжком рванулся прочь. За ним кинулись самки — и через несколько секунд исчезли за каменистой грядой. Мурат со стоном повернулся на спину, сжал зубы, чтобы во весь голос не разразиться проклятьями. За что?! Почему эти проклятые архары бросились от него? Учуяли его запах? Что толку гадать теперь... И куда они скрылись?
Он на четвереньках подобрался к гряде, выглянул. Архары были внизу, переходили русло высохшей речки. Самец уже стоял на противоположном берегу и, казалось, смотрел прямо в глаза Мурату. И когда самки тоже выбрались, он не спеша повел их вверх по снежному склону. Куда? Что им там делать? А если есть где-нибудь проход на солнечный склон, с другой стороны горы? Все равно надо идти за ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Одно неосторожное движение — и покатишься вниз вместе с камнями, щебнем, все быстрее и быстрее, пока жестокая каменная река не сбросит твое изуродованное тело на дно ущелья. Нет, нельзя рисковать... Мурат повернул назад, до боли в слезящихся глазах вглядывался в склоны — не мелькнет ли хоть что-нибудь живое. Но горы казались мертвыми. А ведь он сам когда-то видел здесь архаров, примерно в ту же пору, что и сейчас. Должны же они где-то быть... Надо, наверно, взобраться хотя бы вон на ту скалу — кажется, она называется Кароол-Добе — и осмотреть окрестности. Мурат заранее поежился, представив, как взбираться туда и стоять на пронизывающем ветру, но что делать, надо идти, пока еще светло, а бродить вслепую, надеясь на удачу, можно до бесконечности. Похоже, удача окончательно отвернулась от него, и надеяться можно только на себя, на свое терпение...
Но и с вершины Кароол-Добе Мурат ничего не увидел. Ветер тут дул с такой яростью, словно кто-то наверху приказал ему сбросить Мурата со скалы. Он спустился, цепляясь за острые выступы окоченевшими от холода руками — рукавицы были совсем ветхие, и он боялся окончательно порвать их.
Надо было устраиваться на ночлег. Проще всего — спуститься вниз, отыскать укромное местечко, надежно защититься от ветра за каким-нибудь выступом. Но в таких местах могут быть барсы. Мурат немало наслышался о том, как осторожно подкрадываются они к добыче и молниеносно набрасываются на жертву. Правда, на людей они нападают редко, но кто знает, каких пределов может достигать его неудача... Нет, лучше уж устроиться на открытом месте, ветер к ночи все равно стихнет...
Неспокойная ночь выдалась Мурату. Ветер действительно стих, и можно бы, поплотнее запахнувшись в чапан, прикорнуть, сжимая в руках заряженное ружье, и на какие-то минуты сон приходил, но при малейшем шорохе Мурат вздрагивал, тревожно озирался вокруг, вглядывался в серую темень, и казалось ему, что вот-вот кто-то набросится на него. И уже не барса боялся он... Не покидала мысль о снежном человеке. Напрасно заезжие люди скептически хмыкали, когда им рассказывали о громадных следах, не похожих ни на человеческие, ни на медвежьи, и Мурат сам слышал рассказ человека, собственными глазами видевшего огромную фигуру, с ног до головы покрытую густой черной шерстью. «Детские сказки, выдумки, у страха глаза велики...» Сказки? А кто мог исковеркать все приборы на леднике? Медведю там
делать нечего, людей вокруг нет... А снежный человек, он ведь, наверно, и в самом деле из человеческой ветви, стало быть, и какой-нибудь умишко имеется, во всяком случае, достаточный, чтобы сообразить, кто его главный враг... Кто же, как не такие же, как он, двуногие, неумолимо завоевывающие все новые и новые пространства, плюющиеся смертоносным огнем, уничтожающие все вокруг себя... Вот и остались снежному человеку только эти глухие горы, и где же, как не здесь, обитать ему... И уж он не упустит случая отомстить обидчику. И что толку в заряженном ружье? Вот вывернутся из-за ближайшей скалы пять-шесть косматых чудовищ, набросятся на него, пристрелит он разве что одного-двух, а остальные мигом растерзают его... «Э, джигит,— пытался успокоить себя Мурат,— не устал еще бояться, а уж пора бы привыкнуть, сколько всякого бывало за эти четыре года...»
Так, в страхе и прокаркал он ночь и безмерно обрадовался наступившему рассвету.
А рассвет был и прекрасен, и страшен. Еще невидимое солнце высвечивало вершины гор, белые облака над ними, сливавшиеся с белизной снегов, все было белым — впереди, по бокам, вверху, словно Мурат находился внутри какого-то огромного белого шара, заполненного пустым белым светом. И представлялось, что под ногами не тонкая снежная пелена, прикрывающая каменную толщу земли, а такой же белый, насквозь промерзший ледяной шар и никакое, даже самое горячее в мире солнце не способно не то что растопить его, но хоть немного согреть...
Мурат дернулся, освобождаясь от этого наваждения. Так и свихнуться недолго... Померещится же черт знает что. Оттого, наверно, что продрог за ночь, не спал, натерпелся страху в ожидании снежного человека. Нет тут никого, кроме него, и быть не может... Только архары, которых он должен найти, выследить и убить...
Он увидел их часа два спустя, тут же застыл на месте, хотя архары были далеко и еще не могли учуять его. Он медленно сосчитал их, беззвучно шевеля губами. Шесть. Ему не нужно было столько. Всего один. Да больше он и не сумеет подстрелить. После первого же выстрела они стремительно ринутся прочь и тут же исчезнут. Один удачный выстрел — вот все, что ему нужно сейчас. Всего один. Господи, благослови...
Но как же было далеко до этого выстрела... Напрямик идти нельзя — место открытое. Надо обогнуть, перевалить небольшой отрог и по распадку пробраться вверх. Легко сказать... Но другого выхода не было. Лишь бы архары не ушли далеко,
пока он будет карабкаться. Лишь бы не вывернулся из-под ног предательский камень, не спугнул их...
Последние метры он преодолевал ползком, на минуту недвижно припал к земле, успокаивал дыхание. Осторожно высунулся из-за камня, радостно прижмурился — архары были на месте, спокойно паслись. Вот только далековато, а стрелять надо наверняка... Попытаться подобраться поближе? А если спугнет? Учуять его они вряд ли смогут — ветер дул с их стороны, но вдруг брякнет ружье о камень или самец поднимет голову и увидит его... Нет, лучше выждать немного, может, подойдут поближе...
Но архары кружили на месте, даже как будто и удалились немного. Мурат осторожно, по сантиметру, подтянул ружье, приладил его в расщелине. Теперь оставалось только ждать...
И дождался... Крупный самец вдруг резко поднял голову, прислушиваясь,— и длинным прыжком рванулся прочь. За ним кинулись самки — и через несколько секунд исчезли за каменистой грядой. Мурат со стоном повернулся на спину, сжал зубы, чтобы во весь голос не разразиться проклятьями. За что?! Почему эти проклятые архары бросились от него? Учуяли его запах? Что толку гадать теперь... И куда они скрылись?
Он на четвереньках подобрался к гряде, выглянул. Архары были внизу, переходили русло высохшей речки. Самец уже стоял на противоположном берегу и, казалось, смотрел прямо в глаза Мурату. И когда самки тоже выбрались, он не спеша повел их вверх по снежному склону. Куда? Что им там делать? А если есть где-нибудь проход на солнечный склон, с другой стороны горы? Все равно надо идти за ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78