Жан Сурум протянул мне бутылку коньяку.
— Ваше здоровье, ребята! — сказал я и сделал большой глоток. Вместе с легким опьянением по телу разливался удивительно приятный жар. И занемевшие ноги немного отошли.
— Может, разжечь костер? — обратился бельгиец-автогонщик к провожатому.— У меня от холода зуб на зуб не попадает.
— С ума сошли! — проворчал Сурум.
И как будто в ответ в долине грянули выстрелы. Провожатый сказал:
— Они нас не заметили. Просто постреливают по ночам для острастки. А вот разложи мы костер, был» бы тут как тут. И тогда опять ищи новый путь через горы.
— А что, бывали случаи, когда вас накрывали? — спросил Август.
— Сколько раз! — ответил провожатый.— Меня, конечно, поймать не так просто, а вот кое-кого из вашего брата... Многие уже высунули язык от усталости... А если б надо было бежать?
— Тяжела дороженька,— со вздохом молвил Пенд-рик, а Ян Церинь принялся стыдить его:
— Внизу ты был героем: все я, я, а теперь — тяжела дороженька.
— Ведь я вам про море рассказывал. В горах я впервые,— оправдывался Пендрик.
— Послушай,— вмешался Жан Сурум.— Ты пешел сюда по доброй воле. Тебя никто не заставлял. Но пока еще не поздно вернуться назад. В Испании тоже придется лазить по горам, да еще под пулями.
— Ладно, ладно,— проворчал Пендрик.— Что я такого сказал? Ну, заткните мне рот, что ли!
Я отошел в сторонку, залез на гранитную глыбу и любовался горами. Занималось утро. Заря разлилась на полнеба. Вершины гор в белой пелене снегов заметно посветлели. Синеватые тени на снегу навевали воспоминания о зимнем утре далекой родины. А в долинах еще таился сумрак, кое-где прикрытый слоем бело-голубых тучек. Над ними все еще плавало похожее на голубя облако. Только теперь оно скорее напоминало носорога, заплутавшего в узком ущелье. Все вокруг, насколько хватал глаз, было выкрашено в четыре краски: белую, синюю, фиолетовую и красную. Но эти тона постоянно менялись, словно какой-то невидимый художник, недовольный своим творением, все время менял и накладывал новые мазки, стараясь найти единственное, неповторимое сочетание. Кругом стояла тишина. И если бы под нами не ревел горный поток, можно было подумать, что мы на краю света, где кончается жизнь и начинается белое, леденящее царство смерти. Вернусь ли я когда-нибудь снова сюда? Увижу ли снова этот суровый, но до слез прекрасный рассвет в Пиренеях?
— Аыатол! — окликнул меня Сурум.
Я спрыгнул с гранита и занял место ь строю. Мы продолжали путь. Чахлые сосенки остались позади, начинался крутой подъем. Глядя на него снизу, казалось,
что это последний подъем, что за ним дорога пойдет вниз, в долину. И эта надежда, подкрепленная довольно продолжительным отдыхом, приободряла и подстегивала утомленных людей. Теперь уже никто не жаловался. Молча, сосредоточенно, отрывисто и часто дыша, люди карабкались вверх по склону. Земля была мерзлая, местами белели пятна снега. Наверное, и днем солнце не согревало этот крутой, обращенный на север склон. Но чем выше мы поднимались, тем дальше от нас удалялась вершина.
— Больше не могу,— прошептал Пендрик, будто разговаривая сам с собой.
— Надо держаться. Всем тяжело.
— Чертовы горы! Одна другой выше.
— Ничего не поделаешь,— сказал я.— Потерпи, скоро спуск. Будет легче.
Пендрик отстал на несколько шагов, потом, стиснув зубы, вцепился руками в мерзлую землю и стал карабкаться дальше.
Наконец просторное и ровное плато, покрытое редкими камнями. Лишь кое-где островки заиндевевшей травы, и посредине в ложбинке — снег. За плато поднимался новый склон, еще круче прежнего. Воздух был разрежен и холоден, как шампанское со льда. Но он не приносил облегчения. От него кружилась голова и убыстрялся и без того скакавший пульс.
Пересекли плато и снова пошли на приступ. Каменистый скат был отвесный и гладкий, как крыша. На полпути обернулись и увидели, что кое-кто остался сидеть посреди плато на камнях. Среди них хромой бельгиец и Пендрик. Пендрик держал у рта горсть снега, и его частое дыхание под свежим утренним ветром превращалось в белесый туман.
Провожатый остановился.
— Здесь нельзя отставать, заснут и в два счета замерзнут. Надо помочь.
Мы с Жаном Сурумом и Яном Церикем с;*ус1*шись обратно.
— Вы что, с ума сошли? — набросился на них Су-рум.— Почему отстаете?
— Вы идите,— промямлил Пендрик:.— Передохну немного,
— Замерзнете здесь,— строго сказал Сурум.— Давай руку, пошли!
Пендрик протянул ему руку и побрел, опираясь на
Сурума. Мы с Церинем подняли остальных. Только хромого гонщика было нелегко уговорить.
— С меня довольно,— повторял он.— Я больше не могу. Неужели не могли отыскать дорогу получше?
— Дороги получше нет,— возразил Ян.
— Тоже мне умник с востока,— сказал бельгиец.— А вы знаете, кто наш проводник? Может, он предатель, заведет в горы и бросит. Нет, я дальше не пойду!
— Не болтай чепухи! — прикрикнул я.— Поднимайтесь, и пошли!
Мы взяли его под руки, приподняли и повели.
— Проклятье! — цедил он сквозь зубы, задыхаясь от злобы и усталости.— Можете мне поручиться, что он не анархист?
— Кто?
— Проводник.
— Сами вы анархист,— отрезал я, теряя терпение. — Надо соблюдать дисциплину.
— Мы пока не в армии. Что хочу, то и делаю.
— Нет, мы уже в армии,— терпеливо объяснял ему Церинь.— С того момента, как мы тронулись в путь, мы сами себя зачислили в интернациональную бригаду. И потому не позорьте себя и других.
Бельгиец едва держался на ногах, мы почти волоком тащили его. Остальные уже толпились наверху и поджидали нас.
Когда и мы поднялись туда, глазам открылась чудная картина. Справа заснеженный хребет, озаренный утренним солнцем, словно растопыренные пальцы, упирал свои вершины в ясное небо. Всхолмленная долина позади была затянута фиолетовой дымкой. Впереди за ближайшим заснеженным валом, где кончались горы, смутно синела долина, над которой прямыми рядами, будто перелетные птицы, плыли белые перистые облака. Всем без слов было ясно, что мы достигли предельной вышины, что за ней начинается совсем другой мир — Испания.
— Ну, что, перешли? — заметно оживившись, спросил бельгиец.
— Ват она — Испания,— махнув рукой в синюю даль, не без гордости произнес провожатый.— Но пока мы во Франции. За тем вон ледником, в лощине, начнется спуск. Видите: белый столбик на вершине?
— Видим! Видим! — отозвались десятки радостных голосов.
— Это пограничный столб,— продолжал провожа-
тый.— Один шаг от него — и вы в испанской провинции Каталония. Однако уже день,— добавил он, помолчав.— Нам надо торопиться. Там будем в безопасности. Теперь самое трудное — пройти ледник. Кто из вас устал, кому нужна помощь? Не стесняйтесь. Такая прогулка с непривычки кого хочешь свалит с ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128