Кудисийм мог уловить в этом отсутствие уверенности.
— Вот что, Рууди,— заговорил Кудисийм и стал скрести свой заросший квадратный подбородок, так что треск пошел по всей комнате,— очень даже хорошо, что сам напомнил. За тех, кого ты в Сибирь сослал, у нас еще будет свой разговор, они на особом счету. Слишком легко отделался бы, если бы мы тебя просто так ухлопали Это мы сделаем с твоими меньшими братьями — комсомольчиками.
Их разговор прервал треск подъехавшего к дому мотоцикла. Тут же послышались быстрые шаги на крыльце, и в комнату вошел небольшого роста мужчина в необычном одеянии, подобного которому Орг еще никогда не видел. За плечом у него болталось короткое с прямым магазином оружие. Должно быть, пистолет-пулемет, сообразил Рудольф. Когда мужчина вошел в падающий из окна сноп света, Рудольф узнал бывшего молодого куиметсаского барона, которого он в довоенные годы мельком несколько раз видел.
— Парторг? — спросил фон Ханенкампф, кивнув в сторону Рудольфа.
— Да, из Виймаствере,— ответил Кудисийм и медленно поднялся.
— Шён, — бросил фон Ханенкампф — Отведи его в амбар пастората к другим. Завтра посмотрим.
Немей не удостоил арестованного более пристальным взглядом, тот был для него совершенно ненужным, лишенным значимости существом, едва ли не просто неодушевленным предметом.
Кудисийм приказал Рудольфу подняться. Поднявшись, Орг обнаружил, что он основательно обыскан, в вывернутых карманах не было ни носового платка, ни спичек, не говоря уже о куреве.
Фон Ханенкампф вышел первым. Кудисийм шагнул в сторону, взял прислоненную к столу винтовку в руки и указал на дверь.
— Чего ты там по карманам шаришь? — спросил он участливо.— Или генеральную линию потерял? I — Папиросы и те забрали, сволочи! — возмутился Рудольф. — Чего тебе еще табак смолить,— бросил Кудисийм.— Ты небо вдоволь покоптил, пусть теперь другие покурят.
На улице возле крыльца их ожидал фон Ханенкампф. Он велел Кудисийму остановить арестованного и начал давать указания. То, что он не счел надобным скрыть свои мысли перед арестованным, огорчило Рудольфа. Явно он был уже столь бесповоротно вычеркнут из жизни, что с ним больше не считались.
— Как отведешь, возьми лошадь и гони к волостной управе, к полковнику Мардусу. Пусть ведет своих людей сюда. И еще... Было бы хорошо завтра устроить тут в поселке настоящий суд. Чтобы народ увидел, чего стоит быть красным. Полевой суд, пусть полковник подумает.
— Военно-полевой суд,— посчитал Кудисийм нужным вполголоса уточнить.
Фон Ханенкампф не обратил на это даже внимания. С треском завелся мотоцикл, и лейтенант, выпустив в лицо оставшимся чад от перегоревшего масла, умчался прочь.
Время могло быть примерно около полуночи. Над поселком простиралась полная тишина. Темнота нигде не просвечивалась, ни в одном окне свет не горел. Было так душно, что Рудольфу казалось, будто он все еще не может отдышаться после своего бега в поселок. С каждым шагом в голове отдавалась боль. Он напряженно вслушивался. Но и в Виймаствере все оставалось спокойным, больше оттуда не доносилось ни одного выстрела. Неужели они действительно не смогли связаться из волостной управы с городом и помощь так и не пришла?
В амбаре пастората уже находилось с десяток людей. В темноте Рудольф никого не узнал, однако привыкшие к сумраку глаза присутствующих видели его хорошо. Едва щелкнул замок, как кто-то потянул Рудольфа за рукав.
— Орг! Это я, Ормиссон. Как ты им в лапы попал?
— Сдуру напоролся, не сообразил приглядеться,— с досадой ответил Рудольф и коротко поведал свою историю.
— А за мной домой явились,— сказал Ормиссон.— Я и представить не мог, что они так распоясались. Не то бы в лес сиганул. Как думаешь, что они теперь с нами сделают?
— Черт его знает,-- парторг не захотел делиться с ним своими худшими предположениями. Оставалась еще слабая надежда, что из волостной управы все же успели при появлении лесных братьев позвонить в уезд и помощь на подходе. Имелась и другая надежда: если им удастся продержаться до утра, прибудет обещанный отряд истребителей и освободит их.
Ормиссон жил в деревне Курни, там у него было маленькое бобыльское хозяйство, прирабатывал он еще и плотницким ремеслом. Земельная реформа прирезала ему небольшой клин, то прошлогоднее приобретение и оказалось теперь роковым. А может, и еще что другое: Ормйссон любил выступать на собраниях. Прилежно и основательно читал газеты поэтому он никогда не испытывал недостатка в нужных словах. По любому поводу у него имелось собственное мнение, и ему нравилось оглашать его перед другими. Впрочем, всем этим он выделялся еще и да июньской революции, но в те времена его рвение ничьего внимания к себе не привлекало. Активность же при новой власти была явно вписана в перечень грехов Ормиссона.
— Послушай, неужели у них и впрямь силища такая, что ни истребительный батальон, ни милиция совладать не могут? — продолжал допытываться Ормйссон.— Военный наблюдательный пост в поселке вырезали... Лютуют, будто советской власти и нет уже!
— Вот проклятье, я не успел вызвать помощь! — с сожалением сказал Рудольф.— Если из волостной управы тоже не дозвонились, то откуда им знать? Мы договорились, что подмога прибудет завтра утром.
— Может, и нас до утра в покое оставят? — рассудил Ормйссон.
— Какая там у них сила,— хмуро продолжал Рудольф — Десяток-другой ружьишек, да и то половина дробовики. Только у куиметсаского барчука пистолет-пулемет. Если дотянем до утра, нагрянет истребительный батальон и разгонит их как цыплят, это как пить дать.
— Да, на свой страх отсюда и мышонку не улизнуть,— протянул Ормйссон.— Мы уже всё обследовали. Сразу, как заперли. Пасторатский амбар — что твоя крепость, если дверь на запоре, то и крысе ни туда и ни сюда.
Из темноты за их спиной раздались стоны.
— Кто это? там? — спросил Рудольф.
— Волли Лепамярт. При аресте били ногами в живот, теперь его кровью рвет. Боли, наверное.
Вольдемара Лепамярта Рудольф припомнил сразу. Этого слегка неуклюжего и медлительного батрака он сам рекомендовал волостным заготагентом. Всего несколько дней тому назад у него был продолжи-
К, тельный разговор с Лепамяртом по поводу мобилизации в армию лошадей — кое-где по ночам стали таинственным образом исчезать кони. У Лепамярт обещал разобраться, он знал несколько мест, где на лесных покосах и в сараях хуторяне укрывали лошадей. От чужого спрятать можно, от своего человека нет Теперь ему и отплатили за это усердие.
В темноте по легкому шороху и движению можно было скорее догадаться, чем увидеть, как и остальные придвинулись ближе к парторгу. Ощущение нависшей опасности вынуждало посаженных под замок людей искать близости друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
— Вот что, Рууди,— заговорил Кудисийм и стал скрести свой заросший квадратный подбородок, так что треск пошел по всей комнате,— очень даже хорошо, что сам напомнил. За тех, кого ты в Сибирь сослал, у нас еще будет свой разговор, они на особом счету. Слишком легко отделался бы, если бы мы тебя просто так ухлопали Это мы сделаем с твоими меньшими братьями — комсомольчиками.
Их разговор прервал треск подъехавшего к дому мотоцикла. Тут же послышались быстрые шаги на крыльце, и в комнату вошел небольшого роста мужчина в необычном одеянии, подобного которому Орг еще никогда не видел. За плечом у него болталось короткое с прямым магазином оружие. Должно быть, пистолет-пулемет, сообразил Рудольф. Когда мужчина вошел в падающий из окна сноп света, Рудольф узнал бывшего молодого куиметсаского барона, которого он в довоенные годы мельком несколько раз видел.
— Парторг? — спросил фон Ханенкампф, кивнув в сторону Рудольфа.
— Да, из Виймаствере,— ответил Кудисийм и медленно поднялся.
— Шён, — бросил фон Ханенкампф — Отведи его в амбар пастората к другим. Завтра посмотрим.
Немей не удостоил арестованного более пристальным взглядом, тот был для него совершенно ненужным, лишенным значимости существом, едва ли не просто неодушевленным предметом.
Кудисийм приказал Рудольфу подняться. Поднявшись, Орг обнаружил, что он основательно обыскан, в вывернутых карманах не было ни носового платка, ни спичек, не говоря уже о куреве.
Фон Ханенкампф вышел первым. Кудисийм шагнул в сторону, взял прислоненную к столу винтовку в руки и указал на дверь.
— Чего ты там по карманам шаришь? — спросил он участливо.— Или генеральную линию потерял? I — Папиросы и те забрали, сволочи! — возмутился Рудольф. — Чего тебе еще табак смолить,— бросил Кудисийм.— Ты небо вдоволь покоптил, пусть теперь другие покурят.
На улице возле крыльца их ожидал фон Ханенкампф. Он велел Кудисийму остановить арестованного и начал давать указания. То, что он не счел надобным скрыть свои мысли перед арестованным, огорчило Рудольфа. Явно он был уже столь бесповоротно вычеркнут из жизни, что с ним больше не считались.
— Как отведешь, возьми лошадь и гони к волостной управе, к полковнику Мардусу. Пусть ведет своих людей сюда. И еще... Было бы хорошо завтра устроить тут в поселке настоящий суд. Чтобы народ увидел, чего стоит быть красным. Полевой суд, пусть полковник подумает.
— Военно-полевой суд,— посчитал Кудисийм нужным вполголоса уточнить.
Фон Ханенкампф не обратил на это даже внимания. С треском завелся мотоцикл, и лейтенант, выпустив в лицо оставшимся чад от перегоревшего масла, умчался прочь.
Время могло быть примерно около полуночи. Над поселком простиралась полная тишина. Темнота нигде не просвечивалась, ни в одном окне свет не горел. Было так душно, что Рудольфу казалось, будто он все еще не может отдышаться после своего бега в поселок. С каждым шагом в голове отдавалась боль. Он напряженно вслушивался. Но и в Виймаствере все оставалось спокойным, больше оттуда не доносилось ни одного выстрела. Неужели они действительно не смогли связаться из волостной управы с городом и помощь так и не пришла?
В амбаре пастората уже находилось с десяток людей. В темноте Рудольф никого не узнал, однако привыкшие к сумраку глаза присутствующих видели его хорошо. Едва щелкнул замок, как кто-то потянул Рудольфа за рукав.
— Орг! Это я, Ормиссон. Как ты им в лапы попал?
— Сдуру напоролся, не сообразил приглядеться,— с досадой ответил Рудольф и коротко поведал свою историю.
— А за мной домой явились,— сказал Ормиссон.— Я и представить не мог, что они так распоясались. Не то бы в лес сиганул. Как думаешь, что они теперь с нами сделают?
— Черт его знает,-- парторг не захотел делиться с ним своими худшими предположениями. Оставалась еще слабая надежда, что из волостной управы все же успели при появлении лесных братьев позвонить в уезд и помощь на подходе. Имелась и другая надежда: если им удастся продержаться до утра, прибудет обещанный отряд истребителей и освободит их.
Ормиссон жил в деревне Курни, там у него было маленькое бобыльское хозяйство, прирабатывал он еще и плотницким ремеслом. Земельная реформа прирезала ему небольшой клин, то прошлогоднее приобретение и оказалось теперь роковым. А может, и еще что другое: Ормйссон любил выступать на собраниях. Прилежно и основательно читал газеты поэтому он никогда не испытывал недостатка в нужных словах. По любому поводу у него имелось собственное мнение, и ему нравилось оглашать его перед другими. Впрочем, всем этим он выделялся еще и да июньской революции, но в те времена его рвение ничьего внимания к себе не привлекало. Активность же при новой власти была явно вписана в перечень грехов Ормиссона.
— Послушай, неужели у них и впрямь силища такая, что ни истребительный батальон, ни милиция совладать не могут? — продолжал допытываться Ормйссон.— Военный наблюдательный пост в поселке вырезали... Лютуют, будто советской власти и нет уже!
— Вот проклятье, я не успел вызвать помощь! — с сожалением сказал Рудольф.— Если из волостной управы тоже не дозвонились, то откуда им знать? Мы договорились, что подмога прибудет завтра утром.
— Может, и нас до утра в покое оставят? — рассудил Ормйссон.
— Какая там у них сила,— хмуро продолжал Рудольф — Десяток-другой ружьишек, да и то половина дробовики. Только у куиметсаского барчука пистолет-пулемет. Если дотянем до утра, нагрянет истребительный батальон и разгонит их как цыплят, это как пить дать.
— Да, на свой страх отсюда и мышонку не улизнуть,— протянул Ормйссон.— Мы уже всё обследовали. Сразу, как заперли. Пасторатский амбар — что твоя крепость, если дверь на запоре, то и крысе ни туда и ни сюда.
Из темноты за их спиной раздались стоны.
— Кто это? там? — спросил Рудольф.
— Волли Лепамярт. При аресте били ногами в живот, теперь его кровью рвет. Боли, наверное.
Вольдемара Лепамярта Рудольф припомнил сразу. Этого слегка неуклюжего и медлительного батрака он сам рекомендовал волостным заготагентом. Всего несколько дней тому назад у него был продолжи-
К, тельный разговор с Лепамяртом по поводу мобилизации в армию лошадей — кое-где по ночам стали таинственным образом исчезать кони. У Лепамярт обещал разобраться, он знал несколько мест, где на лесных покосах и в сараях хуторяне укрывали лошадей. От чужого спрятать можно, от своего человека нет Теперь ему и отплатили за это усердие.
В темноте по легкому шороху и движению можно было скорее догадаться, чем увидеть, как и остальные придвинулись ближе к парторгу. Ощущение нависшей опасности вынуждало посаженных под замок людей искать близости друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129