Коротков подошел к пушке, положил руку на ствол и, глядя вслед детям, произнес:
— Знаешь, Аруссаар, эти пушки сделали нынче очень важное дело..
Двадцать девятого июня, по решению городской эвакуационной комиссии, детей начали вывозить из Ленинграда. За неделю, к пятому июля, было эвакуировано примерно 212 000 детей младшего возраста, из них 162 000 — в Ленинградскую область, включая Старорусский, Демянский и ЛЫчковский районы, к которым быстро начала приближаться линия фронта.
Так как информация о положении на фронте была неполной, то при эвакуации детей это привело к усугублению ошибок, допущенных по неведению, в том числе следует отметить, что малышей вывозили из города без матерей и что эшелоны сопровождались слишком малочисленным педагогическим и медицинским персоналом. Вывоз детей в районы Ленинградской области продолжался еще и тогда, когда многие районы подверглись непосредственной угрозе вторжения врага. Лишь после того, как положение на местах стало критическим, началась реэвакуация детей, которую уже не удалось провести в полном объеме.
Второго июля немецкая авиация приступила к интенсивной бомбардировке железнодорожных магистралей, ведущих к Ленинграду. Жертвами немецких налетов стали и некоторые эшелоны с детьми. Когда слухи об этом достигли Ленинграда, многие родители бросились вдогонку за своими детьми, чтобы вернуть их.
Семнадцатого июля на станцию Лычково вышла группа эвакуированных ленинградских детей под руководством инспектора отдела народного образования Выборгского района П. Н. Добрыниной. Дети возвращались из Старорусского района в сопровождении пяти воспитательниц и одной медсестры.
Ночь подопечные П. Н. Добрыниной, как и многие другие, провели погода позволила ночевать под открытым небом. Это оказалось неизбежным, поскольку все близлежащие станционные здания были уже заполнены прибывшими ранее детьми. На путях стояло несколько эшелонов с эвакуированными детьми, которых из-за приближения немецких войск не удалось отправить до станции назначения.
Утром восемнадцатого июля, когда детей размещали по эшелонам, немецкие самолеты произвели усиленный налет на узловую станцию Лычково. Объектами бомбардировки были сама станция, подъездные пути и стоявший на них подвижной состав. В результате бомбардировки загорелось станционное здание и были разрушены многие постройки и подъездные пути. Среди находившихся в эшелонах детей и сопровождавшего их персонала имелись многочисленные жертвы.
Инспектор народного образования Выборгского района П. Н. Добрынина во время воздушного налета находилась около подъездных путей, где руководила посадкой детей в вагоны. Часть вагонов загорелась^ Спасая детей, П. Н. Добрынина получила тяжелые увечья и после воздушного налета, вместе с другими ранеными, была доставлена с ожогами второй и третьей степени в Лычковскую районную больницу.
Непострадавшие дети были срочно выведены из района бомбежки и отправлены на соседнюю станцию для посадки в эшелоны.
24
В эти дни счет времени у Яана Орга окончательно смешался. От утренней зари до поздней ночи он находился в дороге, направляясь то в какую-нибудь свою часть, то к соседям, в латышскую или русскую дивизии. Все эти песчаные проселки, которые он за неделю прошел и изъездил, сплелись в его сознании в бесконечную ленту. Эту ленту приходилось мерить при постоянной жажде и в жару, все мерить и мерить, подгоняемому единственной заботой, чтобы в нужном месте остановиться и свернуть в лес. У него уже выработалось предчувствие этого нужного места, которое при постоянном отсутствии карт было поистине бесценным даром. Какое-то шестое чувство большей частью почти безошибочно и напрямик приводило Яана к необходимому штабу. Это было не так-то просто, потому что соединения постоянно меняли дислокацию.
Порой в сознании Яана возникала мысль, что в этой войне самой удручающей, подавляющей волю бойцов силой были вовсе не вражеские минометы и бомбардировщики, которые неотступно старались смешать с землей все живое, а нескончаемость дорог, эта непрестанная необходимость передвигаться, от которой страдали в равной мере все солдаты, включая его самого. Переходы выжимали из мускулов все силы, они совершенно деревенели, такими же онемелыми и бесчувственными становились и сами бойцы но вновь и вновь звучала команда строиться — шагом марш, вперед или назад, но непременно сейчас же, и в дальний путь.
Яан видел, сколь безнадежно устаревшей оказалась его собственная наука, почерпнутая в училище,— в этой войне она ничего не стоила. С горечью и испугом он вынужден был осознать, что для маневренной воины нынешняя пехота вообще непригодна, львиную долю боеспособности у нее отнимают непосильные переходы, немцы со своими автоколоннами словно играют с нашими войсками в кошки-мышки. Это наполняло чувством горечи.
Возвращаясь к ночи до смерти усталым и передав пакет начальнику штаба, он заваливался на несколько часов спать, там, где придется, нередко прямо под деревом. Зачастую не успевал еще окончательно наступить рассвет, как раздавался неумолимый возглас дежурного:
— Лейтенант Орг, к командиру дивизии!
В дивизии оставалось очень мало машин. В своих походах Яану главным образом приходилось надеяться на собственные ноги, изредка лишь удавалось добыть верховую лошадь или подъехать на попутном грузовике. Меся километр за километром на обочине гравий, он не раз с благодарностью вспоминал дни военного училища. По крайней мере, в этой части наука пошла на пользу. У командира их роты, майора Соо, была привычка использовать марш до стрельбища для «упражнения ног», как он говорил. Когда стрельбы завершались, он выстраивал роту под кряжистыми соснами на краю стрельбища в Мяннику и командовал:
— В Тонди, в казармы, бегом марш!
На стрельбище ходили в полной выкладке, с ранцем и противогазом. К тому же не разрешалось бежать по дороге, а напрямик, по пересеченной местности. Особенно тяжело приходилось на песчаных холмах около станции Лийва, там так связывало ноги, что хоть дух вон. Но не-писанное правило гласило, что первые три человека в субботу получат на тридцать шесть часов увольнительные в город. И вся рота неслась вперед с тяжелым топотом, будто стадо буйволов, саперные лопатки поддавали сзади. От этих повторяющихся при любой погоде длительных пробежек мышцы ног стали железными. Благодаря этому он и теперь проходил километры быстрее, чем менее тренированные бойцы.
Но правде говоря, «старик» несколько недооценивал смышленость своих подчиненных. Через два месяца в роте уже действовал негласный список, по которому каждую неделю очередные три курсанта занимали первые места и получали увольнительные в город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129