Бойцы нехотя останавливались, оборачивались лицом к лесу, из которого только что вышли, ругались, опускались наземь и подыскивали себе лощинку, которая хоть чуточку да углублялась бы и давала защиту. Кое-кто и здесь пытался оттянуться хоть немножко назад. Тот, кто впереди всех, первым и под удар попадет. Только у некоторых солдат еще сохранились саперные лопатки. Они тут же пошли в ход, и перед первыми стрелковыми ячейками вскоре выросли насыпи из песчаной картофельной земли, откуда выкатывались чахлые от летней засухи картофелины.
Яан остался вместе с бойцами в цепи. Их было слишком мало, чтобы он мог хладнокровно отправляться своей дорогой. Из леса постепенно группами выходили бойцы первого батальона. И их ряды поредели. Шедшие последними стреляли в глубину леса, как бы отгоняя идущих по пятам немцев. Самыми последними между деревьями появились два пулеметных расчета. Они отходили и вели огонь попеременно, прикрывая друг друга. После пулеметчиков из леса выходили еще только одиночные бойцы.
Пока все оставалось спокойным. Где-то справа шел бой, однако и впереди, на краю леса, и позади, в деревне, царила тишина. Яан нашел для себя подходящее укрытие на месте старого картофельного бурта, все же какая-то впадина, которая могла, по крайней мере, защитить от осколков мин. Он понимал, что одним своим пистолетом ничего серьезного не сделает, но в то же время он видел: насколько хватало глаз, он единственный офицер в цепи. Бойцы первого батальона ушли на правый.
— Окапываться! — крикнул Яан.
Он понял, что это звучит наивно, поскольку инстинкт самосохранения и без того вынуждал бойцов зарываться, по возможности, в землю, но он хотел проверить свой голос и его действие. Бойцы тянули шеи, все хотели увидеть, кто эго там приказывает. Яан разок поднялся и показал себя. Вскоре он заметил, что земли над цепью стало взлетать больше. Солдаты занимали друг у друга лопатки, некоторые, более нетерпеливые, руками копали землю между бороздами.
Слева начинались мокрые покосы или выпасы, оттуда до основания картофельного бурта тянулась канава. Вдруг с той стороны раздался топот. Яан живо повернул голову, выхватил из кобуры пистолет и залег на дно ямки. Неужели немцы и впрямь уже догнали их? Заученным движением он проверил магазин, вогнал в патронник патрон, подвинулся поудобнее на краю своей ямки и стал ждать.
Слух уловил в направлении леса легкий хлопок минометного выстрела, затем послышался приближавшийся посвист, он все нарастал, придвинулся, и затем где-то посередине поля грохнул разрыв. Яан не повернул головы. Эта опасность стала далекой и неопределенной перед приближавшимся по вязкому дну канавы топотом шагов.
Он чуть приподнялся, чтобы как можно раньше увидеть бегущих. Перед глазами на обочине канавы покачивались одиночные толстые огрубевшие стебли травы. Как назло, в нескольких шагах от нет о рос густой куст, он склонился над канавой и закрывал обзор. Вот сейчас бегущие достигнут куста, тогда все будет ясно. Яан глубоко вздохнул, положил левую согнутую руку на край ямки и оперся правой рукой с пистолетом на левую. Оружие устойчиво сидело в руке. Яан отвел пистолет к правой стороне канавы и опустил ствол книзу. Он знал свое оружие, оно бьет чуточку влево и вверх. Теперь, должно быть, точно.
Неожиданно для себя он не ощутил никакой тревоги. Одно чтобы скорее наступила развязка,
И все же он вздрогнул, когда из-за куста неожиданно показалась согнувшаяся фигура. Яан тут же опустил пистолет Бежавшие были свои. Рослый боец, который своей широкой спиной закрывал остальных трех, показался к тому же знакомым. Когда он поднял голову, Яан узнал сержанта Курнимяэ.
— Курнимяэ, сюда! — быстро позвал он. Сержант от неожиданности запнулся и тут же побежал дальше на
голос. Когда он, тяжело дыша, шмякнулся рядом с Яаном в ямку, лейтенант увидел, что у Курнимяэ кроме висевшей на плече винтовки в руках еще ручной пулемет «мадсен» с черным рожком. Следом за сержантом на землю брякнулись еще три бойца, у двух из них на плече брезентовые сумки с магазинами. Третьим был маленький, успевший еще более загореть туркмен, которого Яан вроде .бы смутно помнил по походу. Курнимяэ стянул с головы фуражку и вытер потный лоб. Он нежно смотрел на Яана.
— Будто домой вернулся!! — вздохнул сержант.— Под начало своего старого командира! А то дуешь по лесу, куда ни кинешься, все немцы да немцы. — Где Ринк? — спросил Яан.
— Младший лейтенант все время был с нами в лесу, в страшной суматохе недавно разошлись, немец так густо начал сыпать минами, что пришлось смазывать пятки. Видите, у меня из целого отделения осталось четыре человека!
— За пол-отделения сойдет пулемет,
— Последний «мадсен» в батальоне,— сказал Курнимяэ, провел рукой по стволу пулемета и старательно установил его на сошку, дулом к лесу. - Одни остались без патронов и были брошены, у других случилась осечка, которую с ходу не могли устранить Этот я подобрал вчера в лесу. Перекосило патрон, ни туда ни сюда А я к «мадсену» привык, разобрал его. Смотрю, совсем исправная машинка, как бросишь? Видно, какой-нибудь боец-первогодок бросил в лесу, когда своим умом не справился, а немец напирал. Легче удирать было.
— Командир полка приказал здесь остановиться,— сказал Яан Курнимяэ повернулся на бок, стал сворачивать самокрутку и поглядывал время от времени в сторону леса. Каждые две минуты там раздавался хлопок и на поле разрывалась очередная мина.
— Велико ли дело,— бросил сержант, склеил слюной самокрутку и начал шарить по карманам в поисках спички.— Стоять и здесь можно. Через лес он ганками не продерется, танки вот никак не остановишь, они как тараканы лезут. А без танков немец не ахти какой вояка, как дашь разок-другой по зубам, сразу сдает назад и давай швыряться минами или насылает свой ветрогоны.
Курнимяэ с явным удовольствием выпускал дым в небо. Оба бойца с брезентовыми сумками следили за его самокруткой с нескрываемой тоской в глазах. Только туркмен не обращал на это никакого внимания, он высунулся и неподвижно вперился темными блестящими глазами в далекую опушку леса, будто настороженный зверек в пустыне у входа в песчаную норку. Яан обратил внимание, что туркмену раздобыли карабин по росту, который он ни на миг не выпускал из рук.
Сержант сделал еще несколько затяжек, затем оглядел свою самокрутку и протянул ее одному из подносчиков патронов.
— На, Раугас, но честно поделись с Коноваловым, табаком разбрасываться мы не можем. Каждому ровно столько, чтобы душу отвести.
Раугас безмолвно схватил самокрутку и принялся жадно затягиваться. Коновалов подвинулся к нему, давая молча понять, что не собирается уступить и крошки своей доли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Яан остался вместе с бойцами в цепи. Их было слишком мало, чтобы он мог хладнокровно отправляться своей дорогой. Из леса постепенно группами выходили бойцы первого батальона. И их ряды поредели. Шедшие последними стреляли в глубину леса, как бы отгоняя идущих по пятам немцев. Самыми последними между деревьями появились два пулеметных расчета. Они отходили и вели огонь попеременно, прикрывая друг друга. После пулеметчиков из леса выходили еще только одиночные бойцы.
Пока все оставалось спокойным. Где-то справа шел бой, однако и впереди, на краю леса, и позади, в деревне, царила тишина. Яан нашел для себя подходящее укрытие на месте старого картофельного бурта, все же какая-то впадина, которая могла, по крайней мере, защитить от осколков мин. Он понимал, что одним своим пистолетом ничего серьезного не сделает, но в то же время он видел: насколько хватало глаз, он единственный офицер в цепи. Бойцы первого батальона ушли на правый.
— Окапываться! — крикнул Яан.
Он понял, что это звучит наивно, поскольку инстинкт самосохранения и без того вынуждал бойцов зарываться, по возможности, в землю, но он хотел проверить свой голос и его действие. Бойцы тянули шеи, все хотели увидеть, кто эго там приказывает. Яан разок поднялся и показал себя. Вскоре он заметил, что земли над цепью стало взлетать больше. Солдаты занимали друг у друга лопатки, некоторые, более нетерпеливые, руками копали землю между бороздами.
Слева начинались мокрые покосы или выпасы, оттуда до основания картофельного бурта тянулась канава. Вдруг с той стороны раздался топот. Яан живо повернул голову, выхватил из кобуры пистолет и залег на дно ямки. Неужели немцы и впрямь уже догнали их? Заученным движением он проверил магазин, вогнал в патронник патрон, подвинулся поудобнее на краю своей ямки и стал ждать.
Слух уловил в направлении леса легкий хлопок минометного выстрела, затем послышался приближавшийся посвист, он все нарастал, придвинулся, и затем где-то посередине поля грохнул разрыв. Яан не повернул головы. Эта опасность стала далекой и неопределенной перед приближавшимся по вязкому дну канавы топотом шагов.
Он чуть приподнялся, чтобы как можно раньше увидеть бегущих. Перед глазами на обочине канавы покачивались одиночные толстые огрубевшие стебли травы. Как назло, в нескольких шагах от нет о рос густой куст, он склонился над канавой и закрывал обзор. Вот сейчас бегущие достигнут куста, тогда все будет ясно. Яан глубоко вздохнул, положил левую согнутую руку на край ямки и оперся правой рукой с пистолетом на левую. Оружие устойчиво сидело в руке. Яан отвел пистолет к правой стороне канавы и опустил ствол книзу. Он знал свое оружие, оно бьет чуточку влево и вверх. Теперь, должно быть, точно.
Неожиданно для себя он не ощутил никакой тревоги. Одно чтобы скорее наступила развязка,
И все же он вздрогнул, когда из-за куста неожиданно показалась согнувшаяся фигура. Яан тут же опустил пистолет Бежавшие были свои. Рослый боец, который своей широкой спиной закрывал остальных трех, показался к тому же знакомым. Когда он поднял голову, Яан узнал сержанта Курнимяэ.
— Курнимяэ, сюда! — быстро позвал он. Сержант от неожиданности запнулся и тут же побежал дальше на
голос. Когда он, тяжело дыша, шмякнулся рядом с Яаном в ямку, лейтенант увидел, что у Курнимяэ кроме висевшей на плече винтовки в руках еще ручной пулемет «мадсен» с черным рожком. Следом за сержантом на землю брякнулись еще три бойца, у двух из них на плече брезентовые сумки с магазинами. Третьим был маленький, успевший еще более загореть туркмен, которого Яан вроде .бы смутно помнил по походу. Курнимяэ стянул с головы фуражку и вытер потный лоб. Он нежно смотрел на Яана.
— Будто домой вернулся!! — вздохнул сержант.— Под начало своего старого командира! А то дуешь по лесу, куда ни кинешься, все немцы да немцы. — Где Ринк? — спросил Яан.
— Младший лейтенант все время был с нами в лесу, в страшной суматохе недавно разошлись, немец так густо начал сыпать минами, что пришлось смазывать пятки. Видите, у меня из целого отделения осталось четыре человека!
— За пол-отделения сойдет пулемет,
— Последний «мадсен» в батальоне,— сказал Курнимяэ, провел рукой по стволу пулемета и старательно установил его на сошку, дулом к лесу. - Одни остались без патронов и были брошены, у других случилась осечка, которую с ходу не могли устранить Этот я подобрал вчера в лесу. Перекосило патрон, ни туда ни сюда А я к «мадсену» привык, разобрал его. Смотрю, совсем исправная машинка, как бросишь? Видно, какой-нибудь боец-первогодок бросил в лесу, когда своим умом не справился, а немец напирал. Легче удирать было.
— Командир полка приказал здесь остановиться,— сказал Яан Курнимяэ повернулся на бок, стал сворачивать самокрутку и поглядывал время от времени в сторону леса. Каждые две минуты там раздавался хлопок и на поле разрывалась очередная мина.
— Велико ли дело,— бросил сержант, склеил слюной самокрутку и начал шарить по карманам в поисках спички.— Стоять и здесь можно. Через лес он ганками не продерется, танки вот никак не остановишь, они как тараканы лезут. А без танков немец не ахти какой вояка, как дашь разок-другой по зубам, сразу сдает назад и давай швыряться минами или насылает свой ветрогоны.
Курнимяэ с явным удовольствием выпускал дым в небо. Оба бойца с брезентовыми сумками следили за его самокруткой с нескрываемой тоской в глазах. Только туркмен не обращал на это никакого внимания, он высунулся и неподвижно вперился темными блестящими глазами в далекую опушку леса, будто настороженный зверек в пустыне у входа в песчаную норку. Яан обратил внимание, что туркмену раздобыли карабин по росту, который он ни на миг не выпускал из рук.
Сержант сделал еще несколько затяжек, затем оглядел свою самокрутку и протянул ее одному из подносчиков патронов.
— На, Раугас, но честно поделись с Коноваловым, табаком разбрасываться мы не можем. Каждому ровно столько, чтобы душу отвести.
Раугас безмолвно схватил самокрутку и принялся жадно затягиваться. Коновалов подвинулся к нему, давая молча понять, что не собирается уступить и крошки своей доли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129