Чем чаще устраивались подобные представления, тем чаще в моем мозгу возникали образы женщин из моей холостяцкой жизни и тем привлекательнее начинали казаться женщины, с которыми я сталкивался теперь. Замечали ли они, что я на них посматриваю? Как они к этому относились? Впрочем, я еще далеко не был готов к решительным действиям, но тут произошло одно любопытное происшествие.
Сара Луиза питала слабость ко всякого рода варьете и обожала туда ходить. Любимым ее местом был клуб «Коммодор» неподалеку от университета. Пару раз в год там выступала некто Гатси Гэллоуэй, которая играла на рояле и развлекала публику разными остротами. Одни говорили, что свое прозвище, Гатси, она получила потому, что юмор у нее был, для того времени, довольно-таки скабрезным, можно сказать, животным, другие – потому, что она ходила, выпятив живот. Как-то в субботу – я тогда работал помощником управляющего отделением в Грин-Хиллз – Джулия с Роббом позвали нас на представление.
Пока зал заполнялся, Гатси играла "Сентябрь под дождем", "Звездную пыль" и тому подобные вещицы в стиле Джорджа Ширинга, а когда публики набралось достаточно, приступила к своему монологу, время от времени подыгрывая себе на рояле.
– Вы все, наверное, думаете, что я только играю на рояле, – начала Гатси, – и, возможно, не знаете, что я когда-то пела. Потом, правда, пришлось бросить из-за горла – публика грозилась мне его перерезать. Я рада видеть сегодня здесь Венделла – это мой, так сказать, любовник. Он раньше тоже был музыкантом. Играл в Нью-Йорке на органе, но тут вдруг сдохла его обезьяна. Ему отказал его орган. Живем мы с Венделлом уже не так, как раньше. Даже сходили к сексологу, и он нам посоветовал приобрести кровать на водяной подушке – такую, знаете, в ней качаешься, как на волнах. Ну, мы сразу пошли и купили – теперь расходимся как в море корабли. Моей сестре тоже нечем похвастаться. Когда она выходила замуж, я пожелала ей и ее мужу ни пуха ни пера. Так они и живут: от нее летит пух, от него – перья. Вообще-то муж ее говорил, что их брак – исключительно удачный: он – офтальмолог, она бельмо на глазу. Сестра у меня плоская как доска. Однажды надела лифчик задом наперед, и ничего, пришелся впору. Муж у нее уже не такой молодой, как раньше. Тут как-то ему задали вопрос: что он думает о сексе и о насилии. Он ответил, что в его возрасте это одно и то же. У нас с Венделлом тоже иногда возникают трудности, но, по крайней мере, не из-за противозачаточных средств. Мы применяем собственное средство, к тому же совершенно бесплатное – я беру и смываю с лица косметику. Впрочем, не все так просто – ведь каждая женщина хочет быть красивой. Помню, однажды я пошла к хирургу-косметологу, сунула ему фотографию одной сногсшибательной красотки с обложки журнала и сказала: "Хочу быть в точности, как она". Так он стал делать мне лоботомию. Между прочим, с мозгами у меня туговато. Учеба, знаете ли, давалась с трудом. Когда училась в младших классах, приходилось снимать свитер, чтобы досчитать до двух. А потом – потом в мою жизнь пришла любовь. Никогда не забуду, как я в первый раз занималась сексом – жалко только, что я тогда была одна. В последнее время Венделл начал замечать, что не возбуждает меня как раньше. На днях он спросил: "Почему ты мне никогда не говоришь, когда у тебя бывает оргазм?" Я ответила: "Потому что тебя никогда не бывает в это время рядом".
Хотя остроты у Гатси были довольно затасканные, исполняла она их умело, и публика посмеивалась. Но когда Гатси произнесла шутку насчет оргазма, Сара Луиза и Джулия переглянулись и, будто вспомнив что-то, начали так бешено хохотать, что я за них даже испугался: а вдруг поперхнутся? Угомонились они в тот самый момент, когда Гатси, завершив свой номер, сказала: "Заявок сегодня было немало, но я все равно буду играть", и заиграла песенку, которая называлась "Как это романтично". Не успев переключиться с оргазмов на что-нибудь другое, Сара Луиза и Джулия снова переглянулись и опять залились смехом. Наконец успокоившись, они вытерли с глаз слезы, и Джулия облегченно вздохнула, а Сара Луиза сказала: "Ну все, с меня хватит".
"С тебя, может, и хватит, – подумал я, – а с меня нет". Все оставшееся представление и потом еще несколько дней меня донимал вопрос: в чему тут дело? Одно из трех: или Сара Луиза с Джулией крутят роман на стороне, или они крутят роман друг с другом, или они часто болтают между собой об аутоэротике. Но, возможно, они нарочно так себя вели – чтобы показать, что ничто человеческое им не чуждо? Нет, вряд ли: уж больно ладно у них получилось. Я подумал, что, наверно, стоит поговорить с Сарой Луизой или с Роббом или даже нанять частного детектива – ведь всякому мужчине на моем месте полагалось бы испытать муки ревности. А я на своем месте? Испытал ли их я? Вроде бы нет. Скорее, наоборот – мне, в общем-то, было совершенно все равно, чем занимается Сара Луиза. И тут мне пришла в голову мысль: если она занимается чем-то таким, то непонятно, почему бы и мне не заняться? Но чем? Начать ходить по публичным домам? Слишком рискованно. Завести роман с какой-нибудь старой пассией, с женой приятеля? Тоже рискованно. Тогда что же остается? Пока я размышлял над этим вопросом, сама судьба подсказала мне ответ.
В пятницу накануне Рождества у нас на работе был праздничный вечер; управляющего еще с утра прихватил грипп, и он уехал домой, оставив меня за старшего, и поскольку строго-настрого запретил назюзюкиваться, мне постоянно приходилось быть начеку. В полпятого начали выпивать, в половине седьмого принесли закуски. От спиртного все раскраснелись, но пьяных не было, – словом, казалось, что дела идут лучше некуда, но тут ко мне подошла Рут Эйкерс, работавшая у нас секретаршей.
– Вы уже видели Лору Гейл? – спросила она.
– Нет.
– Мне кажется, вам надо пойти и посмотреть, что с ней.
Лора Гейл сидела в кресле обмякнув, с закрытыми глазами и тяжело дышала.
– Бедняжка, – сказала Рут, – она так страдает. Не жизнь, а сплошной кошмар.
Лора Гейл была блондинкой, с живой внешностью, и знал я о ней только, что ее бросил муж и что она работает у нас кассиром шесть месяцев.
– Бывший муж никак не хочет оставить ее в покое, – сказала Рут. – Он – военный летчик, капитан. Завел себе в Калифорнии новую семью, но когда приезжает сюда навестить родителей, первым делом бежит к Лоре Гейл. Не знаю, что там между ними происходит, только он ее бьет.
Пару раз я действительно замечал, что Лора Гейл приходила на работу с синяками, но ни о чем ее не спрашивал – это меня не касалось. В свои тридцать с небольшим Лора была все еще так хороша собой, что я не совсем понимал, зачем ей нужны мужчины, которые ее бьют.
– По-моему, она в порядке, – сказал я. – Что, к ней муж недавно приезжал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Сара Луиза питала слабость ко всякого рода варьете и обожала туда ходить. Любимым ее местом был клуб «Коммодор» неподалеку от университета. Пару раз в год там выступала некто Гатси Гэллоуэй, которая играла на рояле и развлекала публику разными остротами. Одни говорили, что свое прозвище, Гатси, она получила потому, что юмор у нее был, для того времени, довольно-таки скабрезным, можно сказать, животным, другие – потому, что она ходила, выпятив живот. Как-то в субботу – я тогда работал помощником управляющего отделением в Грин-Хиллз – Джулия с Роббом позвали нас на представление.
Пока зал заполнялся, Гатси играла "Сентябрь под дождем", "Звездную пыль" и тому подобные вещицы в стиле Джорджа Ширинга, а когда публики набралось достаточно, приступила к своему монологу, время от времени подыгрывая себе на рояле.
– Вы все, наверное, думаете, что я только играю на рояле, – начала Гатси, – и, возможно, не знаете, что я когда-то пела. Потом, правда, пришлось бросить из-за горла – публика грозилась мне его перерезать. Я рада видеть сегодня здесь Венделла – это мой, так сказать, любовник. Он раньше тоже был музыкантом. Играл в Нью-Йорке на органе, но тут вдруг сдохла его обезьяна. Ему отказал его орган. Живем мы с Венделлом уже не так, как раньше. Даже сходили к сексологу, и он нам посоветовал приобрести кровать на водяной подушке – такую, знаете, в ней качаешься, как на волнах. Ну, мы сразу пошли и купили – теперь расходимся как в море корабли. Моей сестре тоже нечем похвастаться. Когда она выходила замуж, я пожелала ей и ее мужу ни пуха ни пера. Так они и живут: от нее летит пух, от него – перья. Вообще-то муж ее говорил, что их брак – исключительно удачный: он – офтальмолог, она бельмо на глазу. Сестра у меня плоская как доска. Однажды надела лифчик задом наперед, и ничего, пришелся впору. Муж у нее уже не такой молодой, как раньше. Тут как-то ему задали вопрос: что он думает о сексе и о насилии. Он ответил, что в его возрасте это одно и то же. У нас с Венделлом тоже иногда возникают трудности, но, по крайней мере, не из-за противозачаточных средств. Мы применяем собственное средство, к тому же совершенно бесплатное – я беру и смываю с лица косметику. Впрочем, не все так просто – ведь каждая женщина хочет быть красивой. Помню, однажды я пошла к хирургу-косметологу, сунула ему фотографию одной сногсшибательной красотки с обложки журнала и сказала: "Хочу быть в точности, как она". Так он стал делать мне лоботомию. Между прочим, с мозгами у меня туговато. Учеба, знаете ли, давалась с трудом. Когда училась в младших классах, приходилось снимать свитер, чтобы досчитать до двух. А потом – потом в мою жизнь пришла любовь. Никогда не забуду, как я в первый раз занималась сексом – жалко только, что я тогда была одна. В последнее время Венделл начал замечать, что не возбуждает меня как раньше. На днях он спросил: "Почему ты мне никогда не говоришь, когда у тебя бывает оргазм?" Я ответила: "Потому что тебя никогда не бывает в это время рядом".
Хотя остроты у Гатси были довольно затасканные, исполняла она их умело, и публика посмеивалась. Но когда Гатси произнесла шутку насчет оргазма, Сара Луиза и Джулия переглянулись и, будто вспомнив что-то, начали так бешено хохотать, что я за них даже испугался: а вдруг поперхнутся? Угомонились они в тот самый момент, когда Гатси, завершив свой номер, сказала: "Заявок сегодня было немало, но я все равно буду играть", и заиграла песенку, которая называлась "Как это романтично". Не успев переключиться с оргазмов на что-нибудь другое, Сара Луиза и Джулия снова переглянулись и опять залились смехом. Наконец успокоившись, они вытерли с глаз слезы, и Джулия облегченно вздохнула, а Сара Луиза сказала: "Ну все, с меня хватит".
"С тебя, может, и хватит, – подумал я, – а с меня нет". Все оставшееся представление и потом еще несколько дней меня донимал вопрос: в чему тут дело? Одно из трех: или Сара Луиза с Джулией крутят роман на стороне, или они крутят роман друг с другом, или они часто болтают между собой об аутоэротике. Но, возможно, они нарочно так себя вели – чтобы показать, что ничто человеческое им не чуждо? Нет, вряд ли: уж больно ладно у них получилось. Я подумал, что, наверно, стоит поговорить с Сарой Луизой или с Роббом или даже нанять частного детектива – ведь всякому мужчине на моем месте полагалось бы испытать муки ревности. А я на своем месте? Испытал ли их я? Вроде бы нет. Скорее, наоборот – мне, в общем-то, было совершенно все равно, чем занимается Сара Луиза. И тут мне пришла в голову мысль: если она занимается чем-то таким, то непонятно, почему бы и мне не заняться? Но чем? Начать ходить по публичным домам? Слишком рискованно. Завести роман с какой-нибудь старой пассией, с женой приятеля? Тоже рискованно. Тогда что же остается? Пока я размышлял над этим вопросом, сама судьба подсказала мне ответ.
В пятницу накануне Рождества у нас на работе был праздничный вечер; управляющего еще с утра прихватил грипп, и он уехал домой, оставив меня за старшего, и поскольку строго-настрого запретил назюзюкиваться, мне постоянно приходилось быть начеку. В полпятого начали выпивать, в половине седьмого принесли закуски. От спиртного все раскраснелись, но пьяных не было, – словом, казалось, что дела идут лучше некуда, но тут ко мне подошла Рут Эйкерс, работавшая у нас секретаршей.
– Вы уже видели Лору Гейл? – спросила она.
– Нет.
– Мне кажется, вам надо пойти и посмотреть, что с ней.
Лора Гейл сидела в кресле обмякнув, с закрытыми глазами и тяжело дышала.
– Бедняжка, – сказала Рут, – она так страдает. Не жизнь, а сплошной кошмар.
Лора Гейл была блондинкой, с живой внешностью, и знал я о ней только, что ее бросил муж и что она работает у нас кассиром шесть месяцев.
– Бывший муж никак не хочет оставить ее в покое, – сказала Рут. – Он – военный летчик, капитан. Завел себе в Калифорнии новую семью, но когда приезжает сюда навестить родителей, первым делом бежит к Лоре Гейл. Не знаю, что там между ними происходит, только он ее бьет.
Пару раз я действительно замечал, что Лора Гейл приходила на работу с синяками, но ни о чем ее не спрашивал – это меня не касалось. В свои тридцать с небольшим Лора была все еще так хороша собой, что я не совсем понимал, зачем ей нужны мужчины, которые ее бьют.
– По-моему, она в порядке, – сказал я. – Что, к ней муж недавно приезжал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125