Соня задумалась.
– Ну, был у меня один парень… еще дома. Мы и попробовали-то всего два раза, а я забеременела.
– А потом?
– Ну мне там устроили… у одного врача.
– А парень этот знал?
– Я ему ничего не сказала. Да у нас с ним ничего особенного и не было. Он старше был намного, да еще женатый и вообще… Я никому не сказала, только Кристи. Так что теперь, если у парня нечего надеть, я этого не делаю.
– Боюсь, у меня с собой ничего нет.
– Но ты хочешь?
– Да, если ты тоже хочешь. Соня снова задумалась.
– Пойду спрошу у Кристи, – сказала она наконец, взяла подушку и прикрыв ею перед, зашлепала вон из комнаты. Кристи с Уэйдом уже уединились в другой спальне. Пока девушки шептались, хихикали и шарили в комоде, я лежал и вызывал в своем воображении Соню – такой, какой я только что видел ее сзади. Да, девочка классная и, наверно, будет такой еще лет пять-десять, пока не растолстеет.
– Ну вот, – сказала Соня, вернувшись, и протянула мне презерватив. Скоро в обеих спальнях громко заскрипели пружины, и звук этот уже не прекращался почти всю ночь. В одну из пауз, сказав в очередной раз Соне, как она хороша, я опять спросил ее про Лос-Анджелес.
– В плане работы тут ничего, – сказала она. – И в плане погоды. Зато парни – одна шваль. Только и норовят залезть тебе в трусы – наверно, думают, что стоит им мигнуть, и ты уже готова на все. Ну, так они ошибаются. Может, я и похуже всяких там прочих девиц, но мне нужно, чтоб были… как это… взаимоотношения. Чтобы парень меня слушал, ну там ходил со мной и вообще. Поэтому мы и хотим с вами встречаться. Ну, то есть, как это… в эмоциональном плане такое у меня сегодня в первый раз.
"Бедняжка, – подумал я, – как же должны были обращаться с тобой эти ребята! Что они – лапали тебя на людях, били по лицу, если ты им не давала? Неужели простого вежливого обхождения достаточно, чтобы возбудить в этих девушках романтические чувства?"
Всю обратную дорогу Уэйд был весел и жизнерадостен.
– Не так уж плохо дружить с представительницами трудового класса, – сказал он, но потом, видимо, почувствовав, что шутка вышла обидной, добавил: – Да нет, они в общем-то в порядке. Домой их, конечно, не позовешь, а так вполне ничего.
– Думаешь снова с ними встретиться?
– Нет.
Было уже пять часов утра, когда Уэйд высадил меня у общежития. В коридоре, в призрачном сумрачном свете строго глядел со стены весь пантеон героев, а когда я подошел к портрету Джона Уэйна, у меня возникло чувство, будто я предал Бога и родину. И хотя я прекрасно знал, что Уэйн в свое время порядочно позабавился с Джин Харлоу, что все эти знаменитые футболисты тоже иногда встречались со всякими девицами, сейчас они были моими судьями, признавшими меня виновным по всем статьям. Я воспользовался чужой беспомощностью, я обманул девушку, к которой не питал никаких чувств, я предал истины, которым меня учили. Подходя к своей кровати, я испытывал жгучий стыд. Стоило мне улечься, как тут же явилась Сара Луиза и взялась за меня всерьез.
– Это уж что-то совсем непотребное, – начала она, – даже для тебя.
– Слушай, оставь меня в покое, мне и так тошно.
– И не подумаю. Если помолвка имеет для тебя хоть какое-то значение, я имею полное право высказать все, что думаю.
– Ладно, только, пожалуйста, покороче.
– Так вот, "промежду нами"…
– Прошу тебя, не надо об этом.
– В плане свободы слова, ты что ж, думаешь, ты лягешь, а я буду молчать, и вообще?
– Послушай, возможно, в Соне и есть что-то жалкое, но ты-то кто такая, чтобы над ней издеваться? Сам Эйзенхауэр иногда делает грамматические ошибки, а уж людей, говорящих "в плане" и «лягем», и подавно полно. Это ведь элементарно. Это что, все, что тебя интересует?
– Как это… ах, да – в эмоциональном плане, и вообще. Да, интересует. Меня, в частности, интересует, остались ли у тебя хоть какие-то чувства ко мне, пока ты там развлекался со всем этим отребьем.
– Но должен же я с кем-то общаться! Я ведь не монах. Да и ты сама тоже не сидишь безвылазно дома. Если тебе не нравятся девушки, с которыми я встречаюсь, разыщи мне кого-нибудь получше.
– В плане вкуса – это твое дело.
– Знаешь, в чем твоя беда? Ты воображаешь, будто ты – английская королева. Так вот, мы живем в Америке, а в Америке главное – это каков человек внутри. И если ты презираешь Сэнди за ее фигуру, Джейн – за ее внешность, а Соню – за грамматические ошибки, то хрен с тобой.
– Повторяю: в плане вкуса – это твое дело.
Днем, когда мы с Уэйдом ехали через пустыню на север, я спросил его:
– Тебе не кажется, что мы плохо поступили?
– Ты о чем?
– Ну, что обманули этих девушек.
– Почему ты считаешь, что мы их обманули?
– Они бы не сделали всего этого, если бы знали, что мы больше к ним не приедем.
– В таком случае это они нас обманули. Значит, они хотели показаться более соблазнительными, чем есть на самом деле.
Я задумался и немного погодя ответил:
– По-моему, это было нечто вроде сговора: они кое-что сделают, если и мы тоже что-то пообещаем. А теперь мы отказываемся выполнить то, что от нас требуется.
– Ну и что?
– Ты думаешь, это правильно?
– Я думаю, что мы получили от них столько же, сколько и они от нас. Ты ведь слышал, как они сказали, что так хорошо в Калифорнии еще ни разу не гуляли. Они побыли принцессами – правда, всего один день, но все же это лучше, чем никогда. И потом – либо им понравилось с нами спать, либо нет. Если понравилось – отлично, если нет – зачем было притворяться?
Я промолчал, и Уэйд, видимо, подумал, что я с ним не согласен.
– Послушай, – продолжал он, – мужчины и женщины постоянно обманывают друг друга. Такова жизнь. Мужчины обманывают женщин, говоря им о том, чего нет – о своей любви, о том, что готовы выполнить любое их желание. Женщины обманывают мужчин, притворяясь, будто они красивые, сексуальные и элегантные. Когда они мажутся косметикой – это обман, когда надевают подбитый ватой бюстгальтер – это обман, когда делают вид, что у них оргазм, – это тоже обман. Можно прожить всю жизнь, занимаясь только тем, что лгать женщинам, и все равно они оставят тебя в дураках.
"Нет, – подумал я, – все-таки здесь что-то не так. Не может быть, чтобы весь мир жил по этим законам".
Однако после нашего следующего приключения я был готов согласиться, что Уэйд кое в чем прав.
– Ладно, с демократками мы погуляли, – сказал однажды Уэйд, – теперь попробуем с республиканками. – "Гулять с демократками" на жаргоне того времени означало видеться с девушками второго сорта – как это было в Лос-Анджелесе. – На следующие выходные едем в Сан-Франциско. Твою девицу зовут Глория Чейс, мою – Фиби Уэнтворт.
И Уэйд рассказал мне о них все, что ему удалось узнать от своего приятеля, биржевого маклера, который и устраивал нам это свидание. Я стал было слушать, но скоро совершенно запутался в названиях многочисленных школ и колледжей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125