Надеюсь только, что ты пощадишь девочек.
– По-моему, нужно постараться два-три года пожить по средствам, тогда все будет в порядке. Просто мы не можем тратить деньги так, как раньше.
С моей точки зрения, это были вполне разумные слова, но Сара Луиза вздрогнула, словно от удара плетью. Бросив на меня взгляд, чтобы убедиться, что перед ней то самое чудовище, которое она и ожидала увидеть, она двумя взмахами ножниц перерезала карточки пополам. Видимо, это было частью сценария, как, впрочем, и то, что произошло потом: Сара Луиза встала, швырнула разрезанные карточки мне в лицо и стремительно скрылась в доме, громко хлопнув дверью. Я принялся подбирать упавшие на землю клочки, но тут Сара Луиза появилась снова. С хорошо отрепетированным возгласом: "Вот тебе твой «мерседес» – продавай сколько хочешь!" – она бросила в меня ключи от машины. Не знаю, действительно ли она хотела попасть, но ключ, не долетев, упали в бассейн, плавно опустились на дно, Сара Луиза гордо прошествовала в дом.
Вспышки раздражительности бывали у Сары Луизы почти каждую неделю, так что мне, вообще говоря, полагалось бы уже научиться с ними управляться. Я же, как всегда после очередной подобной истерики, сидел ошеломленный, не веря в случившееся. Потом, сбросив с себя сомнения, я нырнул в бассейн, достал ключи, вытерся и пошел мириться.
Сару Луизу я нашел в нашей спальне, лежащую на кровати и сотрясающуюся от рыданий.
– Сара Луиза, – сказал я ей, – мне очень неприятно, что все так произошло. Надеюсь, ты объяснишь мне, что я сделал плохого.
– Ты никогда ничего не делаешь плохого, – отвечала Сара Луиза, глотая слезы. – Ты всегда прав, а мы всегда неправы. Это невыносимо.
– Но позволь, когда это я говорил, что я прав, а ты нет?
– Вот видишь, опять. Что бы я ни сказала, все не так. Я долго стоял, мысленно блуждая по лабиринту ее логики. Я уже успел усвоить, что спорить с Сарой Луизой бесполезно, а надо уступить, поэтому, принеся покаяние и дождавшись, когда она вытрет глаза, я спросил:
– Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал?
– Чего я хочу? Понятия не имею. Разве мы можем позволить себе хоть что-то купить?
– Не исключено, что и можем; по крайней мере, давай попробуем это обсудить.
– Я не хочу снова выслушивать лекции.
– Если у тебя есть какие-нибудь идеи, расскажи, и я обещаю, что не скажу ни слова.
В очередной раз повернувшись ко мне в профиль, Сара Луиза предалась размышлениям о семейных нуждах.
– Ну, во-первых, Эсель уже давно мечтает о лошади, – сказала она, – и я тысячу раз говорила тебе, что лошадь девочке действительно нужна.
– Думаешь, Эсель будет много на ней ездить?
– Этого мы никогда не узнаем, если не купим ей лошадь.
– Ты уверена, что одной лошади хватит? – Вопрос сорвался у меня с языка помимо воли, но Сара Луиза не заметила иронии.
– Конечно, нельзя Эсель купить лошадь, а Элизабет – нет. А Мэри Кэтрин с таким увлечением копит деньги, что мы просто обязаны положить хотя бы немного на ее счет.
– Может быть, ты с девочками выяснишь что надо про лошадей? Мне нужно только знать, сколько они стоят.
– Хэмилтон, ты не представляешь себе, как девочки обрадуются! – В первый раз за все утро Сара Луиза улыбнулась, захлопав при этом ресницами, все еще влажными от слез.
Она пошла принять душ, а я направился к своему шезлонгу у бассейна. Кофе уже остыл, настроение было препротивнейшее, но меня немного утешил Арт Бухвальд. Потом я занялся светской хроникой и узнал, почему Кэндис Берген так ни разу и не вышла замуж и что сталось с Джулиет Проуз. В эту минуту из дома вышла Эсель и, как обычно, не говоря ни слова, села рядом со мной.
Через какое-то время она подняла валявшуюся на земле газетную страницу и, ткнув пальцем в какое-то место, спросила:
– Как тебе ее нос?
Я пригляделся: предо мной была фотография Фарры Фосет.
– Неплохой нос, – ответил я.
– Неплохой? И это все, что ты можешь сказать?
– Ну, она вообще недурна собой.
– Я говорю про ее нос. Ты не считаешь, что у нее потрясающий нос?
– Да, превосходный.
– И у меня тоже мог бы быть такой нос.
– Такой, как у кого?
– Как у Фарры Фосет. Я тут говорила с Мэй Бет Гриззард, у нее папа хирург-косметолог, прямо настоящий волшебник, и Мэй Бет сказала, что за тысячу долларов он исправит мне нос.
– А зачем тебе нужен нос, как у Фарры Фосет?
– Потому что мой нос никуда не годится, – ответила Эсель, поморщившись, словно от боли. – Из-за него-то мальчишки и не желают со мной встречаться. Если его исправить, у меня сразу станет красивое лицо.
Я хотел было сказать, что она мне нравится такая, какая есть, но тут мой взгляд упал на фотографию Фарры Фосет. Разница во внешности между нею и Эсель была столь разительна, что у меня язык не повернулся соврать. Вместо этого я спросил:
– А с мамой ты говорила?
– Да, она сказала, что не против, если ты тоже не против.
– Не хочешь ли побеседовать с доктором Гриззардом?
– Я уже договорилась пойти к нему в среду.
Только я опять погрузился в чтение светской хроники, как Эсель спросила:
– А как тебе ее улыбка?
– Обворожительная.
– А зубы?
– Изумительные.
– У меня тоже могли бы быть такие же. Надо только поставить коронки.
– Постой, я, кажется, догадался: у одной твоей подруги папа – зубной врач, и он поставит тебе коронки практически задаром.
– Да, и я договаривалась пойти к нему в пятницу. Ты не против?
– Если мама не против.
– Она не против. Ах да, она еще сказала, что ты разрешил купить мне лошадь.
И, похлопав меня по руке, Эсель встала и заковыляла к дому. Глядя на ее удаляющуюся мешковатую фигуру, я представил себе, как в один прекрасный день Эсель обнаружит, что на свете есть лечебные курорты и врачи-психиатры. Наступит время, и я буду с благодарностью вспоминать сегодняшнюю недорогую жизнь, когда дело ограничивалось исправлением формы носа и зубов. Злясь на своих женщин, а еще больше – на самого себя, я решил поискать спасения в комиксах. "Боперов ковчег" вызвал у меня улыбку, а над «Дунсбери» я даже посмеялся. Если удастся днем основательно пробежаться, подумал я, то, может, все еще и обойдется. В эту минуту Сара Луиза с Эсель запели "С днем рождения", значит, Элизабет, наконец, проснулась – сегодня ей исполняется семнадцать лет. Я еще немного посидел – не выйдет ли она ко мне поздороваться, но, так и не дождавшись, пошел в дом.
– С днем рождения, дорогая, – сказал я Элизабет и сделал движение, чтобы ее обнять.
Она подставила мне щечку для поцелуя – в точности так, как это делала Сара Луиза, когда к нам приходили гости. Стоявшие кругом коробки, разбросанные по полу обновки и обрывки нарядной оберточной бумаги указывали на то, что в данный момент происходит осмотр подарков. Сара Луиза успела еще сообщить, что ничего, кроме денег, дарить Элизабет не нужно и что я буду просто прелесть, если выпишу ей чек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– По-моему, нужно постараться два-три года пожить по средствам, тогда все будет в порядке. Просто мы не можем тратить деньги так, как раньше.
С моей точки зрения, это были вполне разумные слова, но Сара Луиза вздрогнула, словно от удара плетью. Бросив на меня взгляд, чтобы убедиться, что перед ней то самое чудовище, которое она и ожидала увидеть, она двумя взмахами ножниц перерезала карточки пополам. Видимо, это было частью сценария, как, впрочем, и то, что произошло потом: Сара Луиза встала, швырнула разрезанные карточки мне в лицо и стремительно скрылась в доме, громко хлопнув дверью. Я принялся подбирать упавшие на землю клочки, но тут Сара Луиза появилась снова. С хорошо отрепетированным возгласом: "Вот тебе твой «мерседес» – продавай сколько хочешь!" – она бросила в меня ключи от машины. Не знаю, действительно ли она хотела попасть, но ключ, не долетев, упали в бассейн, плавно опустились на дно, Сара Луиза гордо прошествовала в дом.
Вспышки раздражительности бывали у Сары Луизы почти каждую неделю, так что мне, вообще говоря, полагалось бы уже научиться с ними управляться. Я же, как всегда после очередной подобной истерики, сидел ошеломленный, не веря в случившееся. Потом, сбросив с себя сомнения, я нырнул в бассейн, достал ключи, вытерся и пошел мириться.
Сару Луизу я нашел в нашей спальне, лежащую на кровати и сотрясающуюся от рыданий.
– Сара Луиза, – сказал я ей, – мне очень неприятно, что все так произошло. Надеюсь, ты объяснишь мне, что я сделал плохого.
– Ты никогда ничего не делаешь плохого, – отвечала Сара Луиза, глотая слезы. – Ты всегда прав, а мы всегда неправы. Это невыносимо.
– Но позволь, когда это я говорил, что я прав, а ты нет?
– Вот видишь, опять. Что бы я ни сказала, все не так. Я долго стоял, мысленно блуждая по лабиринту ее логики. Я уже успел усвоить, что спорить с Сарой Луизой бесполезно, а надо уступить, поэтому, принеся покаяние и дождавшись, когда она вытрет глаза, я спросил:
– Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал?
– Чего я хочу? Понятия не имею. Разве мы можем позволить себе хоть что-то купить?
– Не исключено, что и можем; по крайней мере, давай попробуем это обсудить.
– Я не хочу снова выслушивать лекции.
– Если у тебя есть какие-нибудь идеи, расскажи, и я обещаю, что не скажу ни слова.
В очередной раз повернувшись ко мне в профиль, Сара Луиза предалась размышлениям о семейных нуждах.
– Ну, во-первых, Эсель уже давно мечтает о лошади, – сказала она, – и я тысячу раз говорила тебе, что лошадь девочке действительно нужна.
– Думаешь, Эсель будет много на ней ездить?
– Этого мы никогда не узнаем, если не купим ей лошадь.
– Ты уверена, что одной лошади хватит? – Вопрос сорвался у меня с языка помимо воли, но Сара Луиза не заметила иронии.
– Конечно, нельзя Эсель купить лошадь, а Элизабет – нет. А Мэри Кэтрин с таким увлечением копит деньги, что мы просто обязаны положить хотя бы немного на ее счет.
– Может быть, ты с девочками выяснишь что надо про лошадей? Мне нужно только знать, сколько они стоят.
– Хэмилтон, ты не представляешь себе, как девочки обрадуются! – В первый раз за все утро Сара Луиза улыбнулась, захлопав при этом ресницами, все еще влажными от слез.
Она пошла принять душ, а я направился к своему шезлонгу у бассейна. Кофе уже остыл, настроение было препротивнейшее, но меня немного утешил Арт Бухвальд. Потом я занялся светской хроникой и узнал, почему Кэндис Берген так ни разу и не вышла замуж и что сталось с Джулиет Проуз. В эту минуту из дома вышла Эсель и, как обычно, не говоря ни слова, села рядом со мной.
Через какое-то время она подняла валявшуюся на земле газетную страницу и, ткнув пальцем в какое-то место, спросила:
– Как тебе ее нос?
Я пригляделся: предо мной была фотография Фарры Фосет.
– Неплохой нос, – ответил я.
– Неплохой? И это все, что ты можешь сказать?
– Ну, она вообще недурна собой.
– Я говорю про ее нос. Ты не считаешь, что у нее потрясающий нос?
– Да, превосходный.
– И у меня тоже мог бы быть такой нос.
– Такой, как у кого?
– Как у Фарры Фосет. Я тут говорила с Мэй Бет Гриззард, у нее папа хирург-косметолог, прямо настоящий волшебник, и Мэй Бет сказала, что за тысячу долларов он исправит мне нос.
– А зачем тебе нужен нос, как у Фарры Фосет?
– Потому что мой нос никуда не годится, – ответила Эсель, поморщившись, словно от боли. – Из-за него-то мальчишки и не желают со мной встречаться. Если его исправить, у меня сразу станет красивое лицо.
Я хотел было сказать, что она мне нравится такая, какая есть, но тут мой взгляд упал на фотографию Фарры Фосет. Разница во внешности между нею и Эсель была столь разительна, что у меня язык не повернулся соврать. Вместо этого я спросил:
– А с мамой ты говорила?
– Да, она сказала, что не против, если ты тоже не против.
– Не хочешь ли побеседовать с доктором Гриззардом?
– Я уже договорилась пойти к нему в среду.
Только я опять погрузился в чтение светской хроники, как Эсель спросила:
– А как тебе ее улыбка?
– Обворожительная.
– А зубы?
– Изумительные.
– У меня тоже могли бы быть такие же. Надо только поставить коронки.
– Постой, я, кажется, догадался: у одной твоей подруги папа – зубной врач, и он поставит тебе коронки практически задаром.
– Да, и я договаривалась пойти к нему в пятницу. Ты не против?
– Если мама не против.
– Она не против. Ах да, она еще сказала, что ты разрешил купить мне лошадь.
И, похлопав меня по руке, Эсель встала и заковыляла к дому. Глядя на ее удаляющуюся мешковатую фигуру, я представил себе, как в один прекрасный день Эсель обнаружит, что на свете есть лечебные курорты и врачи-психиатры. Наступит время, и я буду с благодарностью вспоминать сегодняшнюю недорогую жизнь, когда дело ограничивалось исправлением формы носа и зубов. Злясь на своих женщин, а еще больше – на самого себя, я решил поискать спасения в комиксах. "Боперов ковчег" вызвал у меня улыбку, а над «Дунсбери» я даже посмеялся. Если удастся днем основательно пробежаться, подумал я, то, может, все еще и обойдется. В эту минуту Сара Луиза с Эсель запели "С днем рождения", значит, Элизабет, наконец, проснулась – сегодня ей исполняется семнадцать лет. Я еще немного посидел – не выйдет ли она ко мне поздороваться, но, так и не дождавшись, пошел в дом.
– С днем рождения, дорогая, – сказал я Элизабет и сделал движение, чтобы ее обнять.
Она подставила мне щечку для поцелуя – в точности так, как это делала Сара Луиза, когда к нам приходили гости. Стоявшие кругом коробки, разбросанные по полу обновки и обрывки нарядной оберточной бумаги указывали на то, что в данный момент происходит осмотр подарков. Сара Луиза успела еще сообщить, что ничего, кроме денег, дарить Элизабет не нужно и что я буду просто прелесть, если выпишу ей чек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125