Сад был ярко освещен, но в нем не было жарко. Материал купола свободно
пропускал световые лучи, задерживая и почти полностью поглощая все
остальные. В саду было много людей. Очевидно, все или почти все пассажиры
ракетоплана предпочитали именно здесь коротать часы полета. На площадке для
игры с мячами бегало человек тридцать.
Дышалось легко, воздух был удивительно чист; несмотря на обилие
цветов, их запах почти не ощущался.
Необычных пассажиров сразу заметили. Несколько человек подошли к ним и
радушно приветствовали, словно хозяева гостей. Завязался непринужденный
разговор. Постепенно возле скамейки, где сели Второв и Владилен, собралось
человек двадцать Еще больше столпилось вокруг Волгина, Мельниковой и Мэри.
Крижевский исчез куда-то.
Видимо, обычные нормы поведения теряли силу в путешествии: как всегда,
во все времена, люди в дороге не стеснялись заводить беседы с незнакомыми.
Обычай пережил века.
В этом внимании не было ни любопытства, ни навязчивости. Просто людям
было скучно, и они обрадовались случаю интересно провести время.
Волгин заметил, что у Второва возникают трудности из-за плохого знания
языка, и подошел к нему и Владилену.
Говорили о Марсе и работе очистительных отрядов. Какой-то молодой
человек с энергичным волевым лицом приглашал Второва на свой рабочий
корабль.
- Вам будет очень интересно посмотреть на нашу работу, - говорил он. -
Я отдыхал на Земле, а теперь возвращаюсь. По плану у нас на очереди один из
довольно крупных астероидов, диаметром в шесть километров. Рассеять в
пространстве такую массу вещества сложно и трудно. Мы будем действовать в
составе двенадцати кораблей. Уверяю вас, это чрезвычайно любопытно.
- Я надеюсь, вы и нас троих пригласите? - сказал Волгин.
- Разумеется, всех. Но не вместе. На каждом корабле можно поместить
двух посторонних людей. Там мало места.
- А что вы делаете с еще большими астероидами? - спросил Второв
Волгин перевел вопрос.
- Шесть-семь километров диаметра для нас предел, - ответил молодой
"истребитель". - Все остальные астероиды будут уничтожены последними. Их
направят к Солнцу, и они упадут на него. Вот и все.
- Сколько времени занимает ликвидация астероида диаметром в шесть
километров?
- Таких немного. Мы снимаем верхний слой, превращая бесформенную глыбу
в правильный шар с поперечником в четыре километра Или меньше, в
зависимости от формы малой планеты. Это занимает недели две, иногда три
Затем шар отводится за пределы орбиты Плутона, во второй пояс астероидов.
Эта стадия отнимает полтора года.
- Мы не сможем провести на ваших кораблях две недели.
- Этого и не нужно. Вам было бы скучно. Но мы часто возвращаемся на
Марс или Цереру для зарядки аппаратов. Вы можете провести у нас только три
дня.
- Я одного не понимаю, - сказал Второв. - Если можно направить к
Солнцу большой астероид, то почему нельзя поступать так же и с маленькими,
вместо того чтобы отводить их за орбиту Плутона.
- Изменение орбиты тела диаметром даже в три километра требует
колоссальной затраты энергии. Таких запасов нет ни на Марсе, ни на Церере,
ни на других базах. К тому времени, когда мы приступим к уничтожению
больших астероидов, закончится строительство крупнейшей гравитационной
станции на Марсе. Она сооружается для Нового Фаэтона, но ею можно будет
воспользоваться и для этой цели.
- Но ведь отвод к орбите Плутона также требует изменения орбиты? Не
ведете же вы планету на буксире?
- Это другое дело. Ослабить тяготение планеты к Солнцу, изменить силу
центростремительного движения не столь уж трудно. И аппараты двенадцати
рабочих кораблей справятся с этой задачей, если диаметр тела не превышает
четырех километров и оно имеет форму правильного шара. Остальное делает
центробежная сила, и астероид по спирали удаляется от Солнца. А вот
воздействовать на самую центробежную силу, ускорить или замедлить полет
столь огромной массы неизмеримо труднее. Пока мы не в силах сделать этого.
- Спасибо за объяснение, - сказал Волгин. - Мы воспользуемся вашим
приглашением. Как вас найти?
- Мы сами найдем вас. Всем будет известно, где вы находитесь. Такие
гости, как вы, у нас бывают редко.
- А фаэтонцы?
- Мы уже привыкли к ним. Они у нас уже несколько лет.
- Вы не знаете, они сейчас на Марсе?
- Двое. Ая и Эйа, оба биологи. Кстати, эти имена сокращены нами. У
фаэтонцев все имена состоят из одних гласных. Их трудно произносить.
Например, полное имя Эйа состоит из двадцати одной буквы. Язык сломать
можно.
- Это мужчины или женщины?
- Мужчины. На Земле еще не видели ни одной фаэтонской женщины.
Подошли Мельникова и Мэри.
- Вы долго будете беседовать? - спросила Мэри. - Мария хочет пройти
вниз.
- А где Всеволод?
- Его нигде не видно. Я уж начинаю беспокоиться, - сказала Мельникова.
- О чем? С корабля деваться некуда. Ходит где-нибудь по саду. Да вот
он, - прибавил Волгин, указывая на площадку для игр.
Действительно, Крижевский оказался там и с увлечением играл в мяч,
очевидно, чувствуя себя очень хорошо среди молодежи.
Молодой механик хуже всех, исключая Вильсона, не имевшего никаких
способностей к лингвистике, овладевал современным языком и еще не мог
говорить на нем. Но это, видимо, ему нисколько не помешало.
Мельникова направилась к площадке, а за нею пошли и другие.
Игра оказалась довольно примитивной, и было немного странно, что
взрослые люди так увлекаются ею. В распоряжении играющих было несколько
десятков небольших разноцветных мячей. Цель игры состояла в том, чтобы
попасть мячом в кого-нибудь. Получивший пять попаданий выходил из игры.
Удар красным мячом, которых было только два, считался за двойной Игра
продолжалась до тех пор, пока на поле не оставался кто-нибудь один.
Все это в нескольких словах объяснили гостям.
Судей, конечно, не было. Каждый сам считал полученные удары и уходил с
площадки, получив пять. Поймавший мяч скидывал со своего счета одно очко,
но сделать это удавалось немногим.
Несмотря на детский характер игры, даже Второв наблюдал за ней с
интересом. Гибкие, хорошо тренированные тела молодых людей мелькали по
площадке с непостижимой легкостью. Увертываясь от ударов мячей, летевших со
всех сторон, играющие поднимали их и бросали в противников. Их движения
облегчались антигравитационными поясами, которые были на всех. Крижевскому
приходилось туго, несмотря на то, что его явно щадили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120