Я был бы счастлив на его месте. Да
и вы, Мэри, конечно...
Она засмеялась.
- Вы рассуждаете совершенно так же, как мой отец, точно сговорились. И
с вами трудно спорить. Любой из нас согласился бы послужить науке не только
после смерти, но и при жизни. Я согласилась бы стать объектом опыта моего
отца даже в том случае, если бы этот опыт лишил меня жизни. Это
естественно. Но тут совсем другое дело.
- Не вижу разницы.
- Его согласия не было... - начала Мэри, но Владилен опять перебил се.
- Это все формальные суждения, не имеющие практического смысла, -
сказал он волнуясь. - Отвлеченные рассуждения о праве каждого человека
самому распоряжаться собой при жизни и своим телом после смерти.
Схоластика! - почти крикнул он. - Я согласен с Люцием, что это совершенно
исключительный и неповторимый случай. Тело пролежало законсервированным в
свинцовом гробу почти две тысячи лет и сохранилось лучше, чем знаменитые
египетские мумии. Оно совершенно высохло, но все внутренние органы остались
на своих местах. Установить - умерли ли клетки тела навсегда, или они
способны снова ожить - это имеет колоссальное значение для науки. До сих
пор все опыты доказывали исключительную способность клеток к
восстановлению, но произвести опыт такого масштаба еще никому не
приходилось.
- Откуда вы знаете все это? - спросила Мэри. - Вы же не биолог, а
астроном.
- Если бы ваш отец, - продолжал Владилен, в своем возбуждении не
обративший никакого внимания на ее реплику, - крупнейший биолог Земли,
упустил этот случай, не использовал его до конца, то он совершил бы
предательский поступок по отношению к науке. Но, к счастью, у него ясный и
трезвый ум. И я просто не могу понять, как вы можете рассуждать иначе.
По-вашему, надо сжечь это тело, как это делается всегда. Кто же с вами
спорит? Это и будет сделано. Но предварительно тело должно послужить науке.
- Оно уже послужило. Вполне достаточно. Сам отец говори что результаты
огромны. Но нельзя глумиться над мертвым. Они собираются отрезать голову,
вынуть мозг. Потом возьмутся за сердце и так далее, - она содрогнулась. -
Это уже слишком. Все должно иметь границы. Таково мое мнение.
- И тут вы неправы, - сказал Владилен. - Неправы формально и по
существу. Отделять голову, насколько я знаю, никто не собирается. А вынуть
мозг - что же здесь плохого или оскорбительного? Разве не производят
вскрытия людей, умерших от неизвестной причины... или для учебных целей. Я
знаю, вы скажете, что эти люди дали согласие еще при жизни, а Дмитрий
Волгин, или кто бы это ни был, такого согласия не давал. Но это же
чистейший формализм. И ради такого формализма отказываться от полезных и
нужных опытов... Не понимаю! Выходит, что наша индивидуальная свобода может
приносить вред. Абсурд!
Мэри посмотрела на него веселыми глазами.
- С вами трудно спорить, - сказала она еще раз. - Со своей точки
зрения вы и мой отец правы. Недаром же все были вынуждены согласиться, и
тело Дмитрия Волгина - я совершенно уверена, что это именно он - находится
сейчас в этом здании, где над ним вот уже три года работают все или почти
все выдающиеся наши ученые под руководством старого Ио и моего отца.
- Вы видели его? - спросил Владилен.
- Кого, отца?
- Нет, тело.
Мэри поморщилась.
- Не видела, - сказала она. - Я ни разу его не видела. И не увижу.
Смотрите на это как на женский каприз, но мне неприятен "великий опыт", как
его называют. В нем есть что-то мрачное и невыразимо тягостное А я люблю
цветы и солнце. Я люблю жизнь и никогда не войду в лабораторию отца, пока
там находится мертвое тело. Так что идите туда один. Кстати, мы уже пришли,
и дверь перед вами. Я думаю, что вы найдете отца во втором этаже, прямо
напротив лестницы. Он знает о вашем прилете и будет рад увидеть такого же
энтузиаста, как он сам.
Она кивнула головой. Светлые волосы рассыпались по ее лбу, и Мэри
легким движением руки отбросила их назад.
- Скажите отцу, что я жду вас обоих к завтраку ровно через два часа.
Он сам, конечно, забыл об этом. Не забудьте и вы. Через два часа. Надеюсь,
этого времени достаточно для первого разговора.
Она повернулась и пошла обратно по дорожке сада. Владилен смотрел ей
вслед, пока се красное платье не скрылось среди зелени. Он внезапно обратил
внимание, что на ней не видно пояса.
"Странно! - подумал он. - Неужели она так молода? Или пояс спрятан под
платьем. Тогда, значит, она кокетлива. Во всяком случае, она стала
красивее, чем была три года тому назад. Интерес до все-таки, сколько ей
может быть лет?"
Он ждал, что Мэри почувствует его пристальный взгляд и обернется. Но
молодая женщина не обернулась.
Он вошел в здание.
Громадный вестибюль был украшен многочисленными бюстами великих
биологов прошлого и настоящего. Владилен обратил внимание, что бюста Люция
здесь не было.
"Он скромен, как и подобает большому ученому", - подумал молодой
астроном.
Он поднялся по голубой лестнице, на каждой ступеньке которой стояла
каменная ваза с цветами, на второй этаж.
Мэри была права: Владилен сразу увидел здесь того, кого искал. Сквозь
стеклянную дверь был виден Люций, который сидел за столом и писал. Он
казался всецело поглощенным работой, и Владилену стало жаль прерывать его
труд. Он решил подождать, пока Люций освободится, но тот, словно
почувствовав присутствие гостя, поднял голову.
Через несколько секунд они крепко пожимали руки друг другу.
- Я рад, что вы, наконец, вспомнили о вашем обещании, - сказал
Люций. - Почему вы так долго не показывались?
- Был очень занят, - ответил Владилен. - Пришлось еще раз слетать на
Венеру. Я только что оттуда, прилетел рейсовым ракетопланом. Невыносимая
планета! Там мозг буквально плавится от жары. Вспомнил, что обещал посетить
вас. И вот я здесь. Кстати сказать, перед отлетом на Венеру я присутствовал
на вашем докладе о первых результатах работы над телом, но вы были так
заняты, что я не решился подойти к вам.
- Напрасно, - сказал Люций. - Ну а как метеорит? Нашли вы его?
- Нашел. Как только прекратились поиски второго свинцового гроба,
которого, как вы знаете, так и не нашли, я вернулся к своей задаче. Камень
погрузился на пятьдесят два метра. Он был совершенно цел и весил четыреста
тридцать восемь килограммов. Но к сожалению, этот метеорит имеет солнечное
происхождение.
- То есть как "солнечное"?
- Мы называем "солнечными" те метеориты, которые образовались внутри
Солнечной системы, - пояснил Владилен, - в отличие от "космических",
залетающих к нам извне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
и вы, Мэри, конечно...
Она засмеялась.
- Вы рассуждаете совершенно так же, как мой отец, точно сговорились. И
с вами трудно спорить. Любой из нас согласился бы послужить науке не только
после смерти, но и при жизни. Я согласилась бы стать объектом опыта моего
отца даже в том случае, если бы этот опыт лишил меня жизни. Это
естественно. Но тут совсем другое дело.
- Не вижу разницы.
- Его согласия не было... - начала Мэри, но Владилен опять перебил се.
- Это все формальные суждения, не имеющие практического смысла, -
сказал он волнуясь. - Отвлеченные рассуждения о праве каждого человека
самому распоряжаться собой при жизни и своим телом после смерти.
Схоластика! - почти крикнул он. - Я согласен с Люцием, что это совершенно
исключительный и неповторимый случай. Тело пролежало законсервированным в
свинцовом гробу почти две тысячи лет и сохранилось лучше, чем знаменитые
египетские мумии. Оно совершенно высохло, но все внутренние органы остались
на своих местах. Установить - умерли ли клетки тела навсегда, или они
способны снова ожить - это имеет колоссальное значение для науки. До сих
пор все опыты доказывали исключительную способность клеток к
восстановлению, но произвести опыт такого масштаба еще никому не
приходилось.
- Откуда вы знаете все это? - спросила Мэри. - Вы же не биолог, а
астроном.
- Если бы ваш отец, - продолжал Владилен, в своем возбуждении не
обративший никакого внимания на ее реплику, - крупнейший биолог Земли,
упустил этот случай, не использовал его до конца, то он совершил бы
предательский поступок по отношению к науке. Но, к счастью, у него ясный и
трезвый ум. И я просто не могу понять, как вы можете рассуждать иначе.
По-вашему, надо сжечь это тело, как это делается всегда. Кто же с вами
спорит? Это и будет сделано. Но предварительно тело должно послужить науке.
- Оно уже послужило. Вполне достаточно. Сам отец говори что результаты
огромны. Но нельзя глумиться над мертвым. Они собираются отрезать голову,
вынуть мозг. Потом возьмутся за сердце и так далее, - она содрогнулась. -
Это уже слишком. Все должно иметь границы. Таково мое мнение.
- И тут вы неправы, - сказал Владилен. - Неправы формально и по
существу. Отделять голову, насколько я знаю, никто не собирается. А вынуть
мозг - что же здесь плохого или оскорбительного? Разве не производят
вскрытия людей, умерших от неизвестной причины... или для учебных целей. Я
знаю, вы скажете, что эти люди дали согласие еще при жизни, а Дмитрий
Волгин, или кто бы это ни был, такого согласия не давал. Но это же
чистейший формализм. И ради такого формализма отказываться от полезных и
нужных опытов... Не понимаю! Выходит, что наша индивидуальная свобода может
приносить вред. Абсурд!
Мэри посмотрела на него веселыми глазами.
- С вами трудно спорить, - сказала она еще раз. - Со своей точки
зрения вы и мой отец правы. Недаром же все были вынуждены согласиться, и
тело Дмитрия Волгина - я совершенно уверена, что это именно он - находится
сейчас в этом здании, где над ним вот уже три года работают все или почти
все выдающиеся наши ученые под руководством старого Ио и моего отца.
- Вы видели его? - спросил Владилен.
- Кого, отца?
- Нет, тело.
Мэри поморщилась.
- Не видела, - сказала она. - Я ни разу его не видела. И не увижу.
Смотрите на это как на женский каприз, но мне неприятен "великий опыт", как
его называют. В нем есть что-то мрачное и невыразимо тягостное А я люблю
цветы и солнце. Я люблю жизнь и никогда не войду в лабораторию отца, пока
там находится мертвое тело. Так что идите туда один. Кстати, мы уже пришли,
и дверь перед вами. Я думаю, что вы найдете отца во втором этаже, прямо
напротив лестницы. Он знает о вашем прилете и будет рад увидеть такого же
энтузиаста, как он сам.
Она кивнула головой. Светлые волосы рассыпались по ее лбу, и Мэри
легким движением руки отбросила их назад.
- Скажите отцу, что я жду вас обоих к завтраку ровно через два часа.
Он сам, конечно, забыл об этом. Не забудьте и вы. Через два часа. Надеюсь,
этого времени достаточно для первого разговора.
Она повернулась и пошла обратно по дорожке сада. Владилен смотрел ей
вслед, пока се красное платье не скрылось среди зелени. Он внезапно обратил
внимание, что на ней не видно пояса.
"Странно! - подумал он. - Неужели она так молода? Или пояс спрятан под
платьем. Тогда, значит, она кокетлива. Во всяком случае, она стала
красивее, чем была три года тому назад. Интерес до все-таки, сколько ей
может быть лет?"
Он ждал, что Мэри почувствует его пристальный взгляд и обернется. Но
молодая женщина не обернулась.
Он вошел в здание.
Громадный вестибюль был украшен многочисленными бюстами великих
биологов прошлого и настоящего. Владилен обратил внимание, что бюста Люция
здесь не было.
"Он скромен, как и подобает большому ученому", - подумал молодой
астроном.
Он поднялся по голубой лестнице, на каждой ступеньке которой стояла
каменная ваза с цветами, на второй этаж.
Мэри была права: Владилен сразу увидел здесь того, кого искал. Сквозь
стеклянную дверь был виден Люций, который сидел за столом и писал. Он
казался всецело поглощенным работой, и Владилену стало жаль прерывать его
труд. Он решил подождать, пока Люций освободится, но тот, словно
почувствовав присутствие гостя, поднял голову.
Через несколько секунд они крепко пожимали руки друг другу.
- Я рад, что вы, наконец, вспомнили о вашем обещании, - сказал
Люций. - Почему вы так долго не показывались?
- Был очень занят, - ответил Владилен. - Пришлось еще раз слетать на
Венеру. Я только что оттуда, прилетел рейсовым ракетопланом. Невыносимая
планета! Там мозг буквально плавится от жары. Вспомнил, что обещал посетить
вас. И вот я здесь. Кстати сказать, перед отлетом на Венеру я присутствовал
на вашем докладе о первых результатах работы над телом, но вы были так
заняты, что я не решился подойти к вам.
- Напрасно, - сказал Люций. - Ну а как метеорит? Нашли вы его?
- Нашел. Как только прекратились поиски второго свинцового гроба,
которого, как вы знаете, так и не нашли, я вернулся к своей задаче. Камень
погрузился на пятьдесят два метра. Он был совершенно цел и весил четыреста
тридцать восемь килограммов. Но к сожалению, этот метеорит имеет солнечное
происхождение.
- То есть как "солнечное"?
- Мы называем "солнечными" те метеориты, которые образовались внутри
Солнечной системы, - пояснил Владилен, - в отличие от "космических",
залетающих к нам извне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120