"
"Его истошный крик гулко отразился от стен, они дрогнули так, что,
казалось, были готовы обвалиться на него..."
...Ужасный вопль Клина заставил Кайеда и Даада отшатнуться от его
кровати. Арабы были крайне изумлены. Быстро переглянувшись, они снова
склонились над своим господином, бормоча утешительные, успокаивающие
слова, уверяя хозяина, что они здесь, рядом, готовые защищать его до
последнего вздоха, что ему привиделся страшный сон, но теперь все позади,
и ему нечего бояться, ведь он находится под их заботливой и надежной
охраной.
Он медленно обвел глазами их лица. Его собственное лицо казалось
ужасной маской, покрытой трещинами, рубцами и морщинами. Внезапно он понял
все.
- Он умирает, - хрипло проговорил Клин.
35. ИГРА В ВЫЖИДАНИЕ
Он наблюдал за "Гранадой", совершающей очередной рейс. Патрульная
машина двигалась медленно, ее фары освещали обе стороны узкой колеи.
Припав к земле и чуть приподняв голову, раздвинув ветки так, чтобы
образовалась едва заметная щель в густой листве - достаточная, чтобы
разглядеть все, что происходит на дороге, но ничем не выдать своего
присутствия в кустах у обочины, он внимательно вглядывался в проезжающий
мимо автомобиль. В нем по-прежнему сидело двое мужчин. Когда машина
проехала, он поднялся с земли и поднес к глазам циферблат наручных часов,
поджидая, когда луна снова выглянет из-за облаков. На этот раз объезд
занял около двадцати двух минут. Очевидно, водитель все время менял
скорость, объезжая вокруг поместья, так, чтобы появляться в одном и том же
месте через неправильные промежутки времени, которые нельзя было точно
рассчитать заранее. Водитель второй патрульной машины делал то же самое.
Наблюдатель нырнул обратно в кустарник, и зашагал назад через лес,
выключая свой ручной электрический фонарик, когда ему приходилось идти
совсем недалеко от дороги, где лес был редким и свет фонаря могли заметить
издалека. Вскоре он добрался до тропинки, проложенной возле живой изгороди
- эта тропинка выводила на дорогу, за которой он наблюдал. Не замедляя
шага, он пошел прочь от поместья.
Два автомобиля стояли рядышком на небольшой поляне, расчищенной и
специально оборудованной для пикника, всего в нескольких сотнях метров от
того места, где недавно лежал в засаде наблюдатель. Все огни были
погашены, и сквозь окна нельзя было рассмотреть, что делается в салоне и
сколько человек там сидит. Электрический фонарик в руке наблюдателя дважды
вспыхнул и погас - то был условный знак. Подойдя к головной машине,
мужчина ловко забрался на заднее сиденье, осторожно закрыв дверцу.
- Ну, как? - спросил пассажир, сидящий рядом с водителем на переднем
пассажирском кресле.
- Две патрульных машины. Профессионалы, как вы ожидали. Хотя мы бы с
ними вполне управились.
- Это вряд ли потребуется.
- Верю. Проникнуть на территорию совсем не сложно. Сперва мы
подождем, когда проедет первая машина, и двинемся сразу же, как только она
скроется из виду. А ограда там хлипкая.
- Мы немного подождем. Пусть там улягутся спать на ночь.
- Бьет час, Дэнни.
Его лица не было видно в темноте, и потому нельзя было угадать его
выражение. На лице пассажира на переднем сидении играла улыбка.
- Он уже пробил, - ответил улыбающийся человек; напевная мягкость его
голоса никак не увязывалась с жестокостью его намерений. - Но "так" будет
веселее.
36. КОМНАТА ВОСПОМИНАНИЙ
Все чувства Холлорана вдруг смешались.
Перед ним уже была не комната, а быстро меняющийся рой бессвязных
воспоминаний. Они проносились перед ним, мелькали, подчас складываясь в
совершенно непонятные виденья, наслаиваясь друг на друга или быстро
перескакивая с одного на другое; здесь перемешалось все - и его детские
переживания, и события более поздних лет. Подчас несколько сцен,
разделенных многими годами его жизни, почти одновременно оживали перед
ним, и он смотрел это сумасшедшее кино, раздираемый противоречивыми
чувствами. Было похоже, что перед ним трепещут на ветру огромные покрывала
- он тут же вспомнил о тонких, прозрачных завесах, сквозь которые они с
Клином проходили во вчерашнем сне - тонкие, прозрачные покровы, где нижние
слои просвечивают сквозь верхние, накладываясь и сплетаясь в причудливые
узоры.
Он повернулся назад, готовый выбежать из этой комнаты, но вместо
двери перед ним возникли новые видения. Они собирались вокруг него, и
краски были настолько живыми и яркими, а все детали воспроизводились столь
точно, словно все, кого он видел перед собой сейчас, вдруг ожили и
собрались под ветхой крышей кирпичного домика.
Он опять, словно наяву, пережил некоторые минуты своей жизни. Вот он
перерубает ножом подколенную жилу у черного охотника, добровольца из
Бригады Специального Назначения ЮАР, который выслеживал Холлорана с его
маленьким отрядом намибийских диверсантов - после очередной операции они
переходили границу, чтобы укрыться в глухой деревушке на территории
соседнего государства. Этот черный обнаружил место, где находился их
лагерь, и если бы его оставили в живых, он вывел бы на их базу целый отряд
хорошо вооруженных профессионалов, после которых от лагеря не осталось бы
даже рваных кусочков палаток.
Воспоминание померкло, сменяясь новой картиной. Трое мальчишек
осторожно крадутся через центральный проход меж рядами скамеек. В церкви
стоит торжественная тишина, и лунный свет, пробиваясь сквозь цветные
стекла высоких окон, лежит на полу и на церковной утвари тускло
поблескивающими пятнами. Лайам крепко прижимает к груди дохлую кошку,
завернутую в старые тряпки - искалеченный, раздавленный труп валялся на
обочине дороги. Двое его приятелей нервно хихикают, глядя, как он подходит
к алтарю и протягивает руки вверх, к дарохранительнице, затем открывает
позолоченную дверцу и кладет внутрь отвратительное, окровавленное мертвое
тело. Двое мальчиков, притаившихся у первых рядов церковных скамеек,
смотрят на него широко раскрытыми глазами, визгливо хохоча и в то же время
холодея от страха при мысли о возможных последствиях своей проделки.
Он моргнул, и нахлынуло другое воспоминание.
Сейчас он был с девушкой, с Корой. Он насильно и грубо овладел ею,
несмотря на ее протестующие возгласы и сопротивление. Он резко ворвался в
нее и проникал все глубже и глубже, преодолевая слабеющее сопротивление ее
гибкого тела, пока медленно разгоравшееся желание не победило в душе
молодой женщины все мотивы, понуждающие ее давать ему отпор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
"Его истошный крик гулко отразился от стен, они дрогнули так, что,
казалось, были готовы обвалиться на него..."
...Ужасный вопль Клина заставил Кайеда и Даада отшатнуться от его
кровати. Арабы были крайне изумлены. Быстро переглянувшись, они снова
склонились над своим господином, бормоча утешительные, успокаивающие
слова, уверяя хозяина, что они здесь, рядом, готовые защищать его до
последнего вздоха, что ему привиделся страшный сон, но теперь все позади,
и ему нечего бояться, ведь он находится под их заботливой и надежной
охраной.
Он медленно обвел глазами их лица. Его собственное лицо казалось
ужасной маской, покрытой трещинами, рубцами и морщинами. Внезапно он понял
все.
- Он умирает, - хрипло проговорил Клин.
35. ИГРА В ВЫЖИДАНИЕ
Он наблюдал за "Гранадой", совершающей очередной рейс. Патрульная
машина двигалась медленно, ее фары освещали обе стороны узкой колеи.
Припав к земле и чуть приподняв голову, раздвинув ветки так, чтобы
образовалась едва заметная щель в густой листве - достаточная, чтобы
разглядеть все, что происходит на дороге, но ничем не выдать своего
присутствия в кустах у обочины, он внимательно вглядывался в проезжающий
мимо автомобиль. В нем по-прежнему сидело двое мужчин. Когда машина
проехала, он поднялся с земли и поднес к глазам циферблат наручных часов,
поджидая, когда луна снова выглянет из-за облаков. На этот раз объезд
занял около двадцати двух минут. Очевидно, водитель все время менял
скорость, объезжая вокруг поместья, так, чтобы появляться в одном и том же
месте через неправильные промежутки времени, которые нельзя было точно
рассчитать заранее. Водитель второй патрульной машины делал то же самое.
Наблюдатель нырнул обратно в кустарник, и зашагал назад через лес,
выключая свой ручной электрический фонарик, когда ему приходилось идти
совсем недалеко от дороги, где лес был редким и свет фонаря могли заметить
издалека. Вскоре он добрался до тропинки, проложенной возле живой изгороди
- эта тропинка выводила на дорогу, за которой он наблюдал. Не замедляя
шага, он пошел прочь от поместья.
Два автомобиля стояли рядышком на небольшой поляне, расчищенной и
специально оборудованной для пикника, всего в нескольких сотнях метров от
того места, где недавно лежал в засаде наблюдатель. Все огни были
погашены, и сквозь окна нельзя было рассмотреть, что делается в салоне и
сколько человек там сидит. Электрический фонарик в руке наблюдателя дважды
вспыхнул и погас - то был условный знак. Подойдя к головной машине,
мужчина ловко забрался на заднее сиденье, осторожно закрыв дверцу.
- Ну, как? - спросил пассажир, сидящий рядом с водителем на переднем
пассажирском кресле.
- Две патрульных машины. Профессионалы, как вы ожидали. Хотя мы бы с
ними вполне управились.
- Это вряд ли потребуется.
- Верю. Проникнуть на территорию совсем не сложно. Сперва мы
подождем, когда проедет первая машина, и двинемся сразу же, как только она
скроется из виду. А ограда там хлипкая.
- Мы немного подождем. Пусть там улягутся спать на ночь.
- Бьет час, Дэнни.
Его лица не было видно в темноте, и потому нельзя было угадать его
выражение. На лице пассажира на переднем сидении играла улыбка.
- Он уже пробил, - ответил улыбающийся человек; напевная мягкость его
голоса никак не увязывалась с жестокостью его намерений. - Но "так" будет
веселее.
36. КОМНАТА ВОСПОМИНАНИЙ
Все чувства Холлорана вдруг смешались.
Перед ним уже была не комната, а быстро меняющийся рой бессвязных
воспоминаний. Они проносились перед ним, мелькали, подчас складываясь в
совершенно непонятные виденья, наслаиваясь друг на друга или быстро
перескакивая с одного на другое; здесь перемешалось все - и его детские
переживания, и события более поздних лет. Подчас несколько сцен,
разделенных многими годами его жизни, почти одновременно оживали перед
ним, и он смотрел это сумасшедшее кино, раздираемый противоречивыми
чувствами. Было похоже, что перед ним трепещут на ветру огромные покрывала
- он тут же вспомнил о тонких, прозрачных завесах, сквозь которые они с
Клином проходили во вчерашнем сне - тонкие, прозрачные покровы, где нижние
слои просвечивают сквозь верхние, накладываясь и сплетаясь в причудливые
узоры.
Он повернулся назад, готовый выбежать из этой комнаты, но вместо
двери перед ним возникли новые видения. Они собирались вокруг него, и
краски были настолько живыми и яркими, а все детали воспроизводились столь
точно, словно все, кого он видел перед собой сейчас, вдруг ожили и
собрались под ветхой крышей кирпичного домика.
Он опять, словно наяву, пережил некоторые минуты своей жизни. Вот он
перерубает ножом подколенную жилу у черного охотника, добровольца из
Бригады Специального Назначения ЮАР, который выслеживал Холлорана с его
маленьким отрядом намибийских диверсантов - после очередной операции они
переходили границу, чтобы укрыться в глухой деревушке на территории
соседнего государства. Этот черный обнаружил место, где находился их
лагерь, и если бы его оставили в живых, он вывел бы на их базу целый отряд
хорошо вооруженных профессионалов, после которых от лагеря не осталось бы
даже рваных кусочков палаток.
Воспоминание померкло, сменяясь новой картиной. Трое мальчишек
осторожно крадутся через центральный проход меж рядами скамеек. В церкви
стоит торжественная тишина, и лунный свет, пробиваясь сквозь цветные
стекла высоких окон, лежит на полу и на церковной утвари тускло
поблескивающими пятнами. Лайам крепко прижимает к груди дохлую кошку,
завернутую в старые тряпки - искалеченный, раздавленный труп валялся на
обочине дороги. Двое его приятелей нервно хихикают, глядя, как он подходит
к алтарю и протягивает руки вверх, к дарохранительнице, затем открывает
позолоченную дверцу и кладет внутрь отвратительное, окровавленное мертвое
тело. Двое мальчиков, притаившихся у первых рядов церковных скамеек,
смотрят на него широко раскрытыми глазами, визгливо хохоча и в то же время
холодея от страха при мысли о возможных последствиях своей проделки.
Он моргнул, и нахлынуло другое воспоминание.
Сейчас он был с девушкой, с Корой. Он насильно и грубо овладел ею,
несмотря на ее протестующие возгласы и сопротивление. Он резко ворвался в
нее и проникал все глубже и глубже, преодолевая слабеющее сопротивление ее
гибкого тела, пока медленно разгоравшееся желание не победило в душе
молодой женщины все мотивы, понуждающие ее давать ему отпор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136