— Связь порвалась, товарищ майор! Разрешите исправить! — крикнул один из связистов.
— Бегом! — крикнул майор.
Сержант, пригнувшись, побежал, перебирая руками серый провод. Аник следила за ним.
Сержант несколько раз падал, поднимался и снова продолжал бежать. Аник думала: если его ранят или убьют, побежит другой, после второго — третий, пока связь не будет налажена.
Воспользовавшись минутой затишья, Малышев ласково сказал:
— Иди сюда, Анна, здесь удобнее.
Связист был уже далеко. Аник жестом попросила у Малышева бинокль.
Она увидела, что сержант-связист уже не бежал, а стоял на месте. «Соединяет провод»,— подумала Аник. Вдруг сержант покачнулся, упал на землю. Аник видела, как он несколько раз всплеснул руками. «Ранило, и, наверно, тяжело!» — подумала она. Дрожащей рукой она отдала бинокль Малышеву, побежала в ту сторону, где упал сержант.
Она бежала, прыгая через трупы немецких солдат, спотыкалась, падала, но не выпускала из руки провода, снова вставала и, задыхаясь, бежала дальше. Она уже была недалеко от того места, где упал сержант. Аник
показалось, что кто-то сильно толкнул ее: провод выскользнул из руки.
— Ложись, сестра, ложись! — крикнул бежавший следом за ней боец-связист. Он обогнал Аник, она на мгновение взглянула связисту в лицо,— он был незнаком ей. Теперь Аник была ближе к роте, чем к батальону. Лежа на снегу, девушка слышала совсем близко от себя пулеметные очереди. Не имело смысла возвращаться к Малышеву, если за две-три минуты она смогла добежать до роты. Но почему на лежит на снегу, для чего теряет дорогое время? ^
Серый провод подрагивает рядом с ней,— это незнакомый связист ликвидирует разрыв; Малышев сейчас узнает, что делается на передовой. Может быть, сегодня идет последний бой, может быть, сегодня немцы капитулируют, и тогда наступят тишина и мир в этой степи — и солдаты, встав во весь рост, походным шагом войдут в измученный, многострадальный город.
Аник еще раз оглянулась и, пригнувшись, побежала к залегшим за снежным валом бойцам. На боевом поле видны были тысячи маленьких снеговых бугров, под их защитой лежали бойцы в белых халатах, а вокруг вспыхивало смертное пламя, мутный дым полз в воздухе.
Аник поняла, что расстояние, отделяющее ее от ведущей бой роты, ей предстоит преодолеть ползком. Она ползла по снегу, и все сильней, пронзительней был свист осколков и пуль. Но у Аник почему-то притупилось чувство страха — приближаясь к своим, она всем существом ощущала, что через несколько минут уже будет не одна.
До снегового вала оставалось проползти несколько метров. В это время разорвался снаряд, и Аник обдало снегом и дымом. Она на некоторое время потеряла сознание. Очнувшись, девушка почувствовала, что чьи-то руки поднимают ее. Как сквозь сон, слышала она звуки выстрелов, ощущала острый запах пороха. Аник открыла глаза и увидела высокий снеговой вал, закрывающий горизонт.
— Кажется, не ранена,— произнес над ней чей-то знакомый голос.
Аник слабо улыбнулась склонившемуся над ней бойцу.
— Микола... А где Каро? — с усилием сказала она.
— Ты лежи спокойно, Анна, тебя здорово кинуло взрывной волной... Каро в порядке.
Она лежала на полушубке, расстеленном на снегу, и смотрела в небо, видела, как стынет в воздухе ее дыхание, инеем ложится ей на грудь. Небо было ясным. Ей казалось, что небо сделано из голубого прозрачного льда,— оно опускалось все ниже и ниже, покачивалось над Аник и вдруг снова становилось неподвижным.
— Где Каро? — спросила она.
Но около нее никого не было, Бурденко ушел. Слышались только грохот и скрежет разрывов. Сверху сыпались невидимые иголки и кололи Аник щеки, лоб, губы. Она щурилась, иногда плотно сжимала веки, потом снова открывала глаза. И снова, и снова она видела, как качается небо. Небо то багровело, то становилось серым, то удалялось от нее, то приближалось к ней. Действительность ли это или нелепый, путаный сон? Где Каро, где Бурденко? Аник закрыла глаза. О чем она думала? Ах да, их батальон занял Питомник, захватил немецкий аэродром. Она побежала сюда, чтобы соединить разрыв провода, чтобы найти Каро. А сейчас... сейчас... Что сейчас? Немцы контратакуют, пытаются отбить аэродром?
Она открыла глаза. Все небо мерцало красным огнем. «Бьют гвардейские минометы»,— подумала Аник и с трудом поднялась на ноги. Голова кружилась, Аник показалось, что она сейчас упадет. Она потерла рукавицами щеки и лоб. Если лежать неподвижно, можно отморозить лицо, ноги.
— Ложись, чего встала! — закричал кто-то совсем рядом.— Убьют!
Это был Савин.
— Где Каро? — спросила она.
— Каро! — Савин усмехнулся: — Вот твой Каро. Под снеговым валом лежал у ручного пулемета
боец. Это и был Каро, ее Каро! А впереди все смешалось: клубы дыма оседали на снег, стерлась граница, разделявшая небо и землю. Аник ползком добралась до Каро и легла на снег рядом с ним.
— Каро!
Он посмотрел на нее без удивления, словно ее появление не было для него неожиданным, и голосом, не выражающим ни радости, ни волнения, спросил:
— Зачем ты пришла?
Аник поняла, что Каро недоволен.
— Перебило провод. Потом... хотела быть рядом с тобой, понимаешь?
— Идут, немцы снова поднялись в атаку! — крикнул чей-то пронзительный голос.
— К пулеметам! — властно прокричал Бурденко. Аник лежала у пулемета рядом с Каро и Савиным. В мутном дыму стали вырисовываться темные
фигуры, это были немцы.
— Вот тебе немецкий автомат,— сказал Савин.— Сумеешь бить из него?
— Сумею,— ответила Аник.
Немцы двигались медленно и неуверенно,— эта контратака была совсем не похожа на те, какие видела Аник весной прошлого года и в дни летних боев: в атаку шли покачивающиеся, спотыкающиеся призраки, готовые свалиться при первом порыве ветра.
Положив палец на спусковой крючок автомата, Аник напряженно ждала,— вот сейчас, когда немцы подойдут близко, все бойцы, как один человек, откроют дружный ружейно-пулеметный огонь. Но все произошло совсем не так, как представлялось Аник.
Внезапно по надвигающимся немцам хлестнул огненный ливень,— гвардейские минометы дали залп. В дыму и пламени засвистели осколки над головами красноармейцев.
— Отползти на пятьдесят метров,— скомандовал властный командирский голос.
Савин потянул Аник за руку, и она вместе с другими бойцами то ползком, то нагибаясь стала отходить в глубь обороны. А там, где несколько мгновений назад в сторону советских позиций двигались атакующие немцы, Аник увидела лишь стену черного дыма,— дым поглотил и небо, и степь, и снеговые ложбины, и шедших в атаку призраков.
Теперь весь батальон Малышева поднялся на ноги, солдаты стояли во весь рост, не пригибаясь к земле.
Темная завеса дыма ширилась и ползла, поглощая все большее пространство земли и неба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210