Давайте, девушка, как только двинемся с места, сходим в штаб, там вам скажут, где танкисты.
Красивым девушкам все хотят помочь.
Когда наступление началось и фронт продвинулся вперед, тыловые подразделения двинулись через Дон. Ездовые гнали лошадей вовсю. Со сброшенными чехлами мчались «катюши». Как обыденно выглядели сейчас эти грозные орудия войны, укрепленные на рельсах в кузовах грузовых автомашин. Общая радость и ликование захватили Шуру. Она забыла о своих тревогах.
— Девушка, эй, девушка, садитесь в сани, подвезу! — сказал знакомый старшина.
Шура села в сани, груженные продовольствием. Сани быстро двигались в общем потоке обозов и машин. Неожиданно противник открыл сильный артиллерийский и минометный огонь по советским тылам.
Выпрыгнув со старшиной из саней, Шура залегла на обочине дороги. Машины, сани, тяжелые орудия рассеялись по полю, укрылись в лощинах. «Катюши» дали несколько залпов по противнику. Вся эта кутерьма длилась, вероятно, не больше десяти минут. Когда стрельба стихла, Шура побежала дальше.
— Куда ты бежишь, куда бежишь, девушка? — крикнул с восточным акцентом огромный артиллерист в белой шубе.
Гигант повернулся к орудиям, взмахнул рукой, как дирижер, прокричал команду. Четыре орудия грянули одновременно. Бойцы снова их зарядили. Командир в белой шубе посмотрел в бинокль в сторону противника, потом повернулся к Шуре, оглядел ее с головы до ног, улыбнулся:
— Куда бежишь, барышня?
— Я из танковой части. Отстала.
— Ты теперь их не догонишь, подруга милая,— сказал артиллерист, продолжая с восхищением разглядывать девушку.— Танкистов ты не догонишь, а идти вперед сейчас опасно, садись вон в том окопе.
— А где находится штаб подполковника Кобурова? — спросила Шура.
— Зачем он тебе нужен?
— Там мой брат и знакомый.
— А кто они такие? Я сам из полка Кобурова.
— Боец Ивчук и политрук Микаберидзе.
В это время артиллерийского командира позвали к телефону. Закончив разговор, он прокричал команду:
— Запрягать и двигаться вперед!
Ездовые вывели из укрытий лошадей, быстро впрягли их в орудия.
— Пойдем со мной, девушка, я доведу тебя до желанного места.
Шура побежала следом за орудиями. Время от времени оглядываясь, Шура видела, как движутся на запад советские орудия, машины, «катюши», пехотные подразделения.
На склоне холма батарея остановилась. Бойцы быстро вырыли ямы, разместили в них орудия, и через несколько минут батарея открыла огонь. При каждом залпе Шура затыкала пальцами уши, ей казалось, что она оглохнет от грохота.
— Ты не отходи от нас,— сказал командир,— Ираклий — мой товарищ. А я старший лейтенант Садыхов. Так что ты попала точно по адресу.
Артиллерийская батарея несколько раз меняла позиции, постепенно продвигаясь вперед, и все стреляла, стреляла. Шура не видела противника и ничего не понимала в происходящем. Вечером, при очередном марше, им встретилось много трупов немецких солдат, исковерканные пулеметы, шестиствольные минометы.
— Смотри, Шура, это работа нашего огня, мы били именно сюда,— сказал с гордостью Садыхов.— Теперь, Шура, понятно, почему артиллерию называют «богом войны»?
Садыхов с серьезным видом обратился к бойцам:
— Есть предложение, товарищи, принять эту красивую девушку в семью артиллеристов. Согласны?
— Согласны, согласны,— смеясь откликнулись бойцы.
Шура уже давно привыкла к игривой любезности военных. Все они восхищались ее красотой, говорили ей комплименты. Сначала это ей нравилось, потом она стала обижаться. Теперь она относилась к этому безразлично.
Было темно. Батарея остановилась на ночевку. Противник освещал степь ракетами. Затрещал телефон. Садыхов взял трубку.
— Привет, приветствую. Доволен моей помощью? Да? Слава аллаху, а то всегда ругаете, чудаки, Гамзу Садыхова. Прийти к тебе? Пожалуйста. Сейчас приведу с собой спустившуюся с неба гурию. Знаешь, что такое гурия?.. Ага, знаешь. Вот сейчас приведу ее.
Положив трубку, Садыхов широко раскинул руки и свободно, всей грудью вздохнул. Он сейчас походил на огромного белого медведя.
— Ну, Шура, пошли.
— Куда?
— В батальон, где находится наш общий друг Ираклий Микаберидзе. Пошли. Помогу исполнению вашей заветной мечты. Когда благословляют молодых, говорят: пусть исполнится их заветная мечта. Наверное, какой-нибудь чистый человек своими непорочными устами благословил тебя и Ираклия.
Майор Малышев очень удивился, увидев Садыхова вместе с незнакомой красивой девушкой.
— Не верил, что приведу с собой гурию, товарищ майор? Теперь прошу, смотри и восхищайся.
Находившиеся в блиндаже красноармейцы, Аник Зулалян и майор Малышев с интересом разглядывали девушку.
— Шура! — узнала Аник. Девушки обнялись.
— А где Ираклий? — спустя несколько мгновений спросила Шура.
— Пошел к танкистам,— сказал Малышев.
— К танкистам?
Судьба снова посмеялась над Шурой... Аник вывела Шуру из командирского блиндажа. Они шли по окопам, захваченным у фашистов.
— Мы с тобой идем в ту роту, куда должны прийти наши ребята от танкистов,— сказала Аник.— Представляю, что будет с Ираклием, когда он тебя увидит.
— Я вчера видела ваших ребят. Они, наверное, уже рассказали Ираклию. Это по их вине я отстала от своей части. Если бы ты знала, как меня обманули.
И Шура рассказала о том, что с ней случилось.
Они шли медленно, иногда останавливались и смотрели на темную степь. Шурин рассказ развеселил Аник, она от души смеялась над проделкой Ухабова.
— Ухабова ранило в бою, его принесли в медсанбат. А один из лучших ребят нашего батальона, Миша Веселый, убит.
— Какая ужасная вещь — война,— сказала Шура,— я ненавижу ее.
— А кто любит? Войну ненавидят даже те, у кого слава героя. Кому нравится играть со смертью?
— Что-то незаметно, чтобы ты боялась смерти. Ты здесь как у себя дома.
— Привыкла.
Они вошли в немецкий блиндаж. На тахте лежал командир роты. Какой-то боец налаживал телефонный аппарат, другой растапливал печку.
Увидев девушек, командир быстро поднялся, одернул гимнастерку.
— Аник!
Это был Арташес Кюрегян. Его издали можно было узнать по острому длинному носу. Кюрегян предложил девушкам сесть. Не успели они усесться, как в блиндаж вошла группа бойцов.
— Ивчук! — удивленно воскликнул один из вошедших.— Шура Ивчук! Як це вы попали к нам?
Это был Бурденко.
— Как будто не знаете,— вмешалась Аник,— сами же украли девушку у танкистов да еще удивляются.
— Это все проделки Ухабова, Анна, его замыслы.
— А колы танкисты пришлют нашему генералу ноту протеста, какой ответ мы дамо? — шутливо обратился к бойцам Бурденко.— Ясно, скажем, что она добровольно сменила гражданство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
Красивым девушкам все хотят помочь.
Когда наступление началось и фронт продвинулся вперед, тыловые подразделения двинулись через Дон. Ездовые гнали лошадей вовсю. Со сброшенными чехлами мчались «катюши». Как обыденно выглядели сейчас эти грозные орудия войны, укрепленные на рельсах в кузовах грузовых автомашин. Общая радость и ликование захватили Шуру. Она забыла о своих тревогах.
— Девушка, эй, девушка, садитесь в сани, подвезу! — сказал знакомый старшина.
Шура села в сани, груженные продовольствием. Сани быстро двигались в общем потоке обозов и машин. Неожиданно противник открыл сильный артиллерийский и минометный огонь по советским тылам.
Выпрыгнув со старшиной из саней, Шура залегла на обочине дороги. Машины, сани, тяжелые орудия рассеялись по полю, укрылись в лощинах. «Катюши» дали несколько залпов по противнику. Вся эта кутерьма длилась, вероятно, не больше десяти минут. Когда стрельба стихла, Шура побежала дальше.
— Куда ты бежишь, куда бежишь, девушка? — крикнул с восточным акцентом огромный артиллерист в белой шубе.
Гигант повернулся к орудиям, взмахнул рукой, как дирижер, прокричал команду. Четыре орудия грянули одновременно. Бойцы снова их зарядили. Командир в белой шубе посмотрел в бинокль в сторону противника, потом повернулся к Шуре, оглядел ее с головы до ног, улыбнулся:
— Куда бежишь, барышня?
— Я из танковой части. Отстала.
— Ты теперь их не догонишь, подруга милая,— сказал артиллерист, продолжая с восхищением разглядывать девушку.— Танкистов ты не догонишь, а идти вперед сейчас опасно, садись вон в том окопе.
— А где находится штаб подполковника Кобурова? — спросила Шура.
— Зачем он тебе нужен?
— Там мой брат и знакомый.
— А кто они такие? Я сам из полка Кобурова.
— Боец Ивчук и политрук Микаберидзе.
В это время артиллерийского командира позвали к телефону. Закончив разговор, он прокричал команду:
— Запрягать и двигаться вперед!
Ездовые вывели из укрытий лошадей, быстро впрягли их в орудия.
— Пойдем со мной, девушка, я доведу тебя до желанного места.
Шура побежала следом за орудиями. Время от времени оглядываясь, Шура видела, как движутся на запад советские орудия, машины, «катюши», пехотные подразделения.
На склоне холма батарея остановилась. Бойцы быстро вырыли ямы, разместили в них орудия, и через несколько минут батарея открыла огонь. При каждом залпе Шура затыкала пальцами уши, ей казалось, что она оглохнет от грохота.
— Ты не отходи от нас,— сказал командир,— Ираклий — мой товарищ. А я старший лейтенант Садыхов. Так что ты попала точно по адресу.
Артиллерийская батарея несколько раз меняла позиции, постепенно продвигаясь вперед, и все стреляла, стреляла. Шура не видела противника и ничего не понимала в происходящем. Вечером, при очередном марше, им встретилось много трупов немецких солдат, исковерканные пулеметы, шестиствольные минометы.
— Смотри, Шура, это работа нашего огня, мы били именно сюда,— сказал с гордостью Садыхов.— Теперь, Шура, понятно, почему артиллерию называют «богом войны»?
Садыхов с серьезным видом обратился к бойцам:
— Есть предложение, товарищи, принять эту красивую девушку в семью артиллеристов. Согласны?
— Согласны, согласны,— смеясь откликнулись бойцы.
Шура уже давно привыкла к игривой любезности военных. Все они восхищались ее красотой, говорили ей комплименты. Сначала это ей нравилось, потом она стала обижаться. Теперь она относилась к этому безразлично.
Было темно. Батарея остановилась на ночевку. Противник освещал степь ракетами. Затрещал телефон. Садыхов взял трубку.
— Привет, приветствую. Доволен моей помощью? Да? Слава аллаху, а то всегда ругаете, чудаки, Гамзу Садыхова. Прийти к тебе? Пожалуйста. Сейчас приведу с собой спустившуюся с неба гурию. Знаешь, что такое гурия?.. Ага, знаешь. Вот сейчас приведу ее.
Положив трубку, Садыхов широко раскинул руки и свободно, всей грудью вздохнул. Он сейчас походил на огромного белого медведя.
— Ну, Шура, пошли.
— Куда?
— В батальон, где находится наш общий друг Ираклий Микаберидзе. Пошли. Помогу исполнению вашей заветной мечты. Когда благословляют молодых, говорят: пусть исполнится их заветная мечта. Наверное, какой-нибудь чистый человек своими непорочными устами благословил тебя и Ираклия.
Майор Малышев очень удивился, увидев Садыхова вместе с незнакомой красивой девушкой.
— Не верил, что приведу с собой гурию, товарищ майор? Теперь прошу, смотри и восхищайся.
Находившиеся в блиндаже красноармейцы, Аник Зулалян и майор Малышев с интересом разглядывали девушку.
— Шура! — узнала Аник. Девушки обнялись.
— А где Ираклий? — спустя несколько мгновений спросила Шура.
— Пошел к танкистам,— сказал Малышев.
— К танкистам?
Судьба снова посмеялась над Шурой... Аник вывела Шуру из командирского блиндажа. Они шли по окопам, захваченным у фашистов.
— Мы с тобой идем в ту роту, куда должны прийти наши ребята от танкистов,— сказала Аник.— Представляю, что будет с Ираклием, когда он тебя увидит.
— Я вчера видела ваших ребят. Они, наверное, уже рассказали Ираклию. Это по их вине я отстала от своей части. Если бы ты знала, как меня обманули.
И Шура рассказала о том, что с ней случилось.
Они шли медленно, иногда останавливались и смотрели на темную степь. Шурин рассказ развеселил Аник, она от души смеялась над проделкой Ухабова.
— Ухабова ранило в бою, его принесли в медсанбат. А один из лучших ребят нашего батальона, Миша Веселый, убит.
— Какая ужасная вещь — война,— сказала Шура,— я ненавижу ее.
— А кто любит? Войну ненавидят даже те, у кого слава героя. Кому нравится играть со смертью?
— Что-то незаметно, чтобы ты боялась смерти. Ты здесь как у себя дома.
— Привыкла.
Они вошли в немецкий блиндаж. На тахте лежал командир роты. Какой-то боец налаживал телефонный аппарат, другой растапливал печку.
Увидев девушек, командир быстро поднялся, одернул гимнастерку.
— Аник!
Это был Арташес Кюрегян. Его издали можно было узнать по острому длинному носу. Кюрегян предложил девушкам сесть. Не успели они усесться, как в блиндаж вошла группа бойцов.
— Ивчук! — удивленно воскликнул один из вошедших.— Шура Ивчук! Як це вы попали к нам?
Это был Бурденко.
— Как будто не знаете,— вмешалась Аник,— сами же украли девушку у танкистов да еще удивляются.
— Это все проделки Ухабова, Анна, его замыслы.
— А колы танкисты пришлют нашему генералу ноту протеста, какой ответ мы дамо? — шутливо обратился к бойцам Бурденко.— Ясно, скажем, что она добровольно сменила гражданство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210