— Как тигр, злой,— повторил Дементьев,— да, на
делал делов ваш Ухабов. Верно сказано, что легче
мертвого лечить, чем дурака учить.
В блиндаж вошел небольшого роста лейтенант с толстой, крепкой шеей и с курносым лицом.
— Ухабов? — спросил полковник.
— Так точно! Лейтенант Ухабов прибыл по вашему приказанию, товарищ полковник! — молодецки вытягиваясь, отрапортовал лейтенант.
Дементьев усмехнулся.
— Видишь? Посторонний человек может подумать, что ты дисциплинированный, сознательный командир. Послушай, Ухабов, кто тебе приказал поднять роту, выйти из окопов, перейти в контратаку?
— Фрицевская дерзость распалила меня, товарищ полковник, не выдержал.
— Не выдержал,— сказал Дементьев,— весь советский народ выдерживает, вся армия выдерживает, а вот Ухабов не выдержал, а? Сколько людей потерял, Ухабов?
— Трое убитых, пятеро раненых, а у фрицев тринадцать трупов осталось.
— Меня сейчас немецкие трупы не интересуют,
да никто их и не считал,— сердито сказал полковник.
Майор Атоян и подполковник Кобу ров втайне сочувствовали лейтенанту. Не сдержался парень, вот и наглупил сгоряча.
Дементьев заметил их сочувственное отношение к проштрафившемуся.
— Ты все хочешь пощеголять своим геройством, Ухабов, а от тебя никто этого не требует.
— Душа моя требует, сердце мое требует, товарищ полковник.
Лейтенант произнес эти слова с неподдельным волнением.
— Откуда ты родом?
— Из Ростова, товарищ полковник.
— Где ты работал до войны?
— Работал на трамвае, вожатым.
— На трамвае? — Полковник задумался.— Сколько людей задавил?
Лейтенант молчал.
— Могу поспорить, что изо всех трамвайщиков
Ростова больше всех аварий наделал он. Эх, Ухабов,
Ухабов,— силы у тебя много, а ума не хватает. Это
большая беда. С болью говорю, пойми. Мне трудно
тебя наказывать, но приходится, прощать не имею
права. Отдай оружие... Атоян, вызовите бойцов комендантского взвода — взять Ухабова под арест. Утром
отправите его под конвоем в трибунал.
Атоян принял от Ухабова пистолет и отправился за бойцами-конвоирами. Полковник по телефону сообщил прокурору дивизии о происшедшем.
С автоматами на груди вошли в блиндаж бойцы комендантского взвода Хачикян и Савин. Полковник подошел к ним.
— Здравствуйте, орлы, как воюете?
Савин и Хачикян обрадовались, увидев бывшего командира полка. Полковник их обнял.
— Долго мы будем тут сидеть, а, ребята, как вы думаете? — спросил Дементьев.
— Мы вас хотели спросить, товарищ полковник,— сказал Савин.
— О чем?
— Об этом самом.
— А вы, не спрашивая, сами начинайте наступать, чего стесняться?
— Как можно? — смутился Савин.
Дементьев посмотрел на снявшего ремень лейтенанта Ухабова.
— Не думай, Ухабов, что ты храбрее их,— сказал
Дементьев и приказал Атояну: — Увести арестованного.
Савин и Хачикян вывели лейтенанта. Несколько мгновений в блиндаже было тихо. Дементьев испытующе смотрел на своих бывших помощников.
— Как, по-вашему,— спросил он,— исправится
такой человек?
Не дав времени Кобурову и Атояну ответить, полковник проговорил:
— Каждого человека можно исправить. Но я во взгляде Ухабова прочитал плохое. Он словно хочет сказать: «Всех вас я презираю, все вы трусы, и именно потому, что вы трусы, вы хотите меня наказать».
— Он храбрый парень,— сказал Кобуров.
— Ты тоже так думаешь, Атоян?
— Бесстрашный,— ответил Атоян и торопливо добавил,— но неумный, как вы сказали, товарищ полковник.
— Да, да, да,— задумчиво сказал Дементьев, положив свои большие ладони на карту,— а немец, видно, собрался сегодня спокойно ночь провести. Почему? Прикажите, пусть Садыхов пожелает фрицам спокойной ночи.
Атоян позвонил Садыхову. Через несколько минут блиндаж задрожал от взрывов.
Дементьев долго молчал, прислушивался к орудийным раскатам.
— Не идет у меня из головы лицо этого Ухабова,—
проговорил он,— и зло берет, и жаль его. Пошли
к Малышеву, Атоян, хочу повидать старых друзей,
пошли.
XI
Зимний ветер обжигал лицо, кругом стоял густой мрак. Могло показаться, что прибрежные лощины пустынны и нет в них человеческого дыхания,— лишь ветер подвывает да стучит замерзший камыш. С немецкой стороны поднялась ракета, на миг осветила холмы, заснеженные кусты.
Ракета погасла, и мрак еще более сгустился, ночь стала еще таинственней, настороженней.
Но для полковника Дементьева и майора Атояна это была обычная будничная ночь. Они молча шагали за связным. Дементьев думал об Ухабове. Он понимал порыв лейтенанта и жалел его. Трибунал может отправить парня в штрафной батальон. Жалко, если этот буйный лейтенант погибнет, так и не дождется времени великого наступления.
Трассирующие пули проносились над их головами. Связной подвел Дементьева и Атояна к окопам на склоне холма.
Вот и блиндаж майора Малышева.
— Стой, кто идет? — крикнул часовой.
Связной показал ему пропуск. Приоткрылась дверь блиндажа, мелькнул тусклый свет.
Полковник, пригибаясь, забрался в блиндаж, с деланным недовольством пробормотал:
— Черти, берлогу устроили, ползти приходится.
Малышев говорил в это время по телефону, Ираклий Микаберидзе прислушивался к словам Малышева, Ивчук подкладывал в печку поленья, Бурденко писал за столом при свете коптилки, сделанной из гильзы снаряда, санитарный инструктор Аник Зулалян пришивала пуговицы к чьей-то шинели. Знакомые, родные лица! Все сразу встали, поправляя одежду, взволнованные и обрадованные внезапным ночным посещением.
Дементьев поздоровался со всеми находившимися в блиндаже.
— Вы тоже здесь, Зулалян? А я вспоминал сегодня
о вас. И знаете, почему? Сегодня к нам в медсанбат
прибыла жена Аршакяна.
Аник радостно вскрикнула.
Разговор был заглушён орудийными раскатами, с потолка посыпалась земля. Противник редко открывал артиллерийский огонь в ночное время. Несколько минут все прислушивались.
— Бьет по участку второго батальона,— сказал
Малышев.
Через несколько минут началась ответная стрельба.
— Это наши стопятимиллиметровки,— сказал Малышев,— сейчас заткнут немецкие глотки.
И в самом деле стрельба постепенно утихла.
— Товарищ полковник, какую хорошую новость
вы мне принесли! — проговорила Аник Зулалян.
— Сегодня прибыла,— сказал Дементьев.— Бедная
женщина: с мучениями добралась до места, попала
в самое пекло, и вот, оказывается, мужа нет, ранен;
брат пропал без вести. Может быть, пойдете к ней,
Зулалян, подбодрите ее?
В это время позвонил Кобуров, сообщил Дементьеву, что тяжело ранен подполковник Самвелян: он обходил окопы во время вражеского артобстрела.
Дементьев встал, нахмурился.
— Малышев, созови к себе командиров рот, расскажи им о проступке лейтенанта Ухабова;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210