– О, я был сплавлен в закрытый пансион, когда мне было всего восемь лет. Вот так высшие классы Англии решают свои проблемы по воспитанию детей.
– Так ты принадлежишь к высшему классу? У тебя поэтому такой шикарный британский акцент?
– Ну да, и поэтому у моего отца такой величественный дом. Он едва ли не обваливается, совершенно запущен, но числится в списке охраняемых зданий и принадлежит моей семье на протяжении столетий.
– О Элистер, мы можем там побывать?
– Не знаю. Я давно отдалился от семьи. И дом не слишком комфортабелен.
– Я устала извиняться за моих пузатых братцев, – сказала она ему, – я не нуждаюсь в них. Я не хочу ассоциироваться с ними.
– Да ладно, успокойся, это не так уж важно.
– Для меня важно.
Под кайфом от марихуаны он был для Маккензи раздражающе спокойным, отдаленным.
– Мак, тебя просто гложет недовольство – какая-то одержимость. Почему бы тебе не наплевать на все это?
Неожиданно она взорвалась:
– Черт бы тебя побрал, Элистер! Ты не расслышал ни одного слова из того, что я тебе сказала! Можешь ты сосредоточиться хоть на две минуты, пока я пытаюсь поговорить с тобой? Ты становишься наркоманом, ты это понимаешь?
Она выбежала в спальню и хлопнула за собой дверью. Чуть позже он тихо постучал.
– Ладно, Мак. Позволь мне войти.
Она понимала, что раньше или позже позволит ему войти. И они будут заниматься любовью. Это всегда бывало фантастически хорошо после того, как они ссорились.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
– Мы здесь, дорогая! – Живой голос Корал, раздавшийся из телефонной трубки, вызвал дрожь у Майи. Ей показалось, что она чувствует тяжелый запах свечей. – С тобой хотел поговорить Уэйленд, но я вырвала трубку из его рук. Я сказала: «Я хочу услышать голос своей дочери».
– Итак, я снова твоя дочь?
– Не глупи, Майя, ты всегда оставалась моей дочерью… – Наступило неловкое молчание.
Чтобы заполнить паузу, Майя, запинаясь, спросила:
– Как перелет?
– Всю дорогу джин и шампанское – мы вели себя весьма недостойно. Я выиграла у Уэйленда двадцать долларов! Сейчас! Когда ты присоединишься к нам? Сегодня нужно обязательно быть в «Куполе». Все там будут! Ах, Майя, нам нужно так много наверстать! Почему бы тебе не приехать сюда около восьми, а позже к нам присоединятся мальчики – Колин и Уэйленд.
Затаив дыхание Майя недоверчиво слушала:
– Мама, – сказала она в конце концов, – ты пытаешься притвориться, что ничего не случилось? Я должна забыть о том, что два года назад ты вышвырнула меня из дома?
– Ах, Майя, – нетерпеливо перебила Корал, – Если я могу забыть о прошлом, значит, ты тоже можешь! Давай заключим мир, дорогая! Давай простим, забудем и начнем все с начала, здесь, в Париже. Помнишь, как я говорила, что мы – маленькая семья из двух человек. Я скучаю по моей семье, Майя.
Майя застыла у телефона. Она с удивлением почувствовала, что по ее щекам текут слезы.
– Это правда? – прошептала она.
– Конечно! Проведи со мной немного времени. У тебя, должно быть, необыкновенный талант, если ты работаешь с Филиппом Ру? Он любит тебя за твой талант, не так ли?
– Что ты имеешь в виду?
Корал засмеялась своим сумасшедшим смехом.
– Мы поговорим о мужчинах позже, мы об этом никогда не беседовали.
– Мама, – вздохнула Майя, – мы еще даже не встретились, а ты уже высказываешь оскорбительные намеки. Филипп нанял меня за мой талант.
– Итак, у тебя с ним нет любовной связи?
Майя почувствовала, что покраснела, но ничего не ответила.
– Но у тебя есть кавалер? – настаивала Корал.
– Я влюблена, – ответила Майя. – И давай оставим это.
– В Филиппа Ру, конечно? Он необыкновенно привлекателен, не так ли?
Майя не могла перейти на шутливый тон в разговоре с матерью. Она прокашлялась.
– Послушай, мама, – начала она, – мы никогда особенно не ладили, правда? Я всегда страстно желала твоей поддержки – твоей любви, особенно она нужна была мне после смерти папы, но я не нашла ее у тебя. Почему должно быть по-другому?
– Потому что мы обе изменились, – просто ответила Корал. – Последние два года сильно повлияли на меня. Я больше прислушиваюсь к своим чувствам. Должна признать, что не все в моей жизни было правильным…
– Например?
– Наши отношения, – сказала Корал. – Неужели ты думаешь, я не хотела, чтобы они стали сказочными? Давай попробуем помириться…
Майя молчала. Она слышала, как Корал прикуривает сигарету и затягивается. Не верь ей, умоляла она себя. Не верь!
– Шестидесятые освобождают нас, – сказала Корал. – Я не собираюсь что-либо упускать. Это включает в себя и желание быть матерью, Майя. Твоей матерью. Ты не можешь отрицать, что ты моя дочь – это факт. А теперь скажи мне, Филипп Ру влюблен в тебя?
Что-то заставило Майю воздержаться от ответа. В словах Корал была доля правды. Может быть, если она откроется матери, они действительно смогут стать ближе, подружатся? Она ощутила привычную внутреннюю борьбу: с одной стороны, она желала близости с матерью, с другой – боялась боли и предательства.
– Филипп самый чудесный человек, которого я встречала, – ответила она в конце концов.
– Я знала это! – победным тоном воскликнула Корал, и Майя тут же пожалела о своей откровенности. – У тебя, конечно, сумасшедшая любовь?
– Это все совсем не на том уровне… – возразила Майя, – это просто чудесное взаимопонимание.
– Понятно, – разочарованно сказала Корал. – Не позволяй этому тянуться слишком долго. Говорят, за ним охотятся толпы женщин.
– Он не такого типа мужчина, – запротестовала Майя. – Он живет ради своей работы.
– Тогда я не могу дождаться встречи с ним! – воскликнула Корал. – Я тоже живу ради своей работы! Привези его сегодня вечером.
– Ты не понимаешь! – засмеялась Майя. – Мы работаем не отрываясь. Осталось лишь четыре дня до показа. Мы работаем в мастерской весь день, каждый день. Я как раз сейчас собиралась туда.
– В этой коллекции действительно есть и твоя работа? – спросила Корал.
Майя заколебалась, потом у нее вырвалось:
– Ах, мама! Вся коллекция основана на моих рисунках. Ты можешь этому поверить?
Корал коротко рассмеялась.
– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Коллекция Филиппа будет лучшей в Париже, – пообещала Майя.
Из трубки опять раздался серебристый смех Корал.
– Может быть, ты слегка необъективна, дорогая?
– Вот увидишь…
– Я не могу ждать. Приезжай ко мне, как только сможешь. Люблю и целую, дорогая.
Майя повесила трубку.
В выходные, предшествовавшие главной неделе показов коллекций, Париж был переполнен тысячами журналистов и покупателей со всего света, которые хотели прокомментировать или приобрести новые модели одежды. Последующие десять дней отели и рестораны были забиты. После особенно удачных показов возбужденные толпы выплескивались на улицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146