– Мне легче общаться с ним, когда я кайфую!
– Вот дерьмо!
Он подал ей последние номера «Лейблз» и других журналов.
Маккензи лениво полистала их. Она нашла страницу с репортажем об их бракосочетании.
– Эти фотографии можно поместить в наш семейный альбом, – заметила Маккензи. – Боже, какая я была огромная!
Она снова поднесла к зеркалу Джордана и начала ворковать с ним.
– Это был ты, моя малышка. Ты был таким огромным в животике своей мамочки! Посмотри, Элистер, он не открывает глаз. Он даже не знает, что уже дома!
Джордан захныкал, и она начала целовать его головку, покрытую мягким светлым пушком.
– Дай мне подержать моего сына! – попросил Элистер. Он уселся рядом с ней на диване и взял в руки маленький сверток. Она боялась давать ему младенца. Что, если он уронит его?
Она наблюдала, как он качает ребенка на руках и смотрит в его личико.
– Как ты думаешь, кто-нибудь станет называть его Аквариус?
Он посмотрел на Маккензи и захохотал.
Кокаин хорошо действовал на него – у него было прекрасное настроение, и ему хотелось вести бесконечные беседы. «Почему он не может быть всегда таким без наркотиков?» – подумала Маккензи.
– Ты гордишься мной, дорогой? – спросила она.
– Конечно! Ты такая храбрая. Но понимаешь, этот младенец… он не очень похож ни на меня, ни на тебя. Они не могли дать нам чужого малыша? Как ты думаешь?
Она захихикала и сказала:
– Мы скоро узнаем. Если он начнет нюхать кокаин, то можно быть уверенным, что он твой сын.
Элистер посмотрел на нее и положил младенца ей на колени.
– Эй, мне придется подходить к телефону. Может, нам звонят по важному делу. Мы теперь не можем терять деньги, разве я не прав?
Маккензи нахмурилась.
– Нет, лишние деньги нам не помешают, особенно, если ты будешь продолжать тратиться на наркотики.
Элистер засвистел и вышел из комнаты. Маккензи посмотрела на красивый букет от Эдди, и ей стало больно.
– Дорогой мой, у тебя все в жизни будет, – шепнула она сыну. – У тебя будет красота, вкус, культура, деньги… все, чего не было в моей жизни.
Она слышала, как Элистер говорит по телефону в соседней комнате. Лорд Брайерли, – подумала она. Она увидела в зеркале свое отражение. Леди Брайерли, женщина, у которой было все – деньги, титул, прекрасный ребенок. Почему же ей так грустно? Она все прекрасно понимала. Каждый раз, когда она вспоминала Эдди, все становилось ясным: она вышла замуж не за того мужчину. Она чувствовала это всем своим существом. Ей стало так одиноко: она разошлась со своими родителями, поссорилась с Майей, распрощалась с Эдди. Маккензи решила, что ей пора со всеми помириться. Она понимала, что ее брак долго не продлится, и ей понадобятся друзья. Теперь, когда Элистер дал ей свой титул, он считал, что может делать что угодно. А ему были нужны только наркотики! Малыш заплакал.
– Вот дерьмо! – сказала новая леди Брайерли.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Лорд и леди Брайерли все время были в центре внимания. Их фотографировали, следили за каждым их шагом, брали у них интервью. Этот прессинг не ослабевал.
Появилось новое определение – «их изнасиловали средства массовой информации!» Быть постоянным объектом пристального внимания становилось трудно. Какую газету ни возьми, в глаза бросалось: «модная парочка», «семья года», «титулованные современные молодожены». «Лейблз» придумал новый термин для отпрысков из родовых семей, которые заключали браки с теми, кто стоял гораздо ниже их в социальном плане – «Простократия!»
Все устроители выставок, показов моделей и вечеринок обязательно приглашали Брайерли. Если они приезжали на встречи и празднества, то были «обречены» на успех! Маккензи привнесла налет хиппи на самые модные курорты. На нее смотрели, разинув рты, когда она прилюдно начинала кормить Джордана грудью. Как только она расстегивала блузку, их столик окружали ширмами в самых шикарных ресторанах. В «Сан-Тропезе» ее попросили покинуть ресторан, когда она пожелала кормить сына грудью в общем зале.
Реклама еще раз утвердила за Маккензи имидж нарушительницы правил и революционерки, и это послужило тому, что в ее бутиках все прибавлялось покупателей. Самой большой проблемой «Голд!» было увеличение производства одежды для продажи. Было похоже, что подключение фабрик в Калифорнии станет единственным выходом из положения. Братья Голдштайн летали туда, чтобы прийти к окончательному решению. Они подписали соглашение с фабрикой, которая бралась выпускать для них всю новую серию одежды.
– Но никакого «рабского труда»! – предупредила их Маккензи перед тем, как подписать документы. – Теперь я – леди Брайерли: я все время на виду. И мне не нужно, чтобы на меня смотрели, как на эксплуататора, наживающегося бесчестным образом!
– Я не знаю, что значит наживаться бесчестным образом, – ответил Реджи. – Но если имеются в виду хорошие доходы, то я полностью за это!
– Но не за счет ограбления рабочих! – заорала Маккензи. – Я хочу, чтобы они работали в нормальных условиях и получали хорошую зарплату.
– Мы займемся этим, – ответил Реджи и ушел. Теперь Маккензи больше всего боялась, что ее братья сделают что-то скверное, перехитрят ее, и это плохо отразится на бизнесе и бросит тень на ее имя. Она подумала, что, имея дело с Эдди, она была бы в курсе всего и могла бы помешать махинациям родственников. Но ей потребуется еще некоторое время…
В течение трех недель после рождения сына Элистер изображал из себя любящего папашу. Ему нравилось позировать с ребенком и Маккензи для всех изданий, которые желали запечатлеть первых аристократов Америки, занимающихся дизайном и продажей одежды. Но как только шум стал стихать, он снова начал «свои обходы». И Маккензи по вечерам оставалась одна.
Однажды, как только Элистер ушел, она позвонила Майе.
– Ты можешь простить меня? – спросила она. – Я понимаю, что была страшной сукой, но я скучаю без тебя.
– Ты предала меня и мою веру в тебя, – ответила Майя. – Мне трудно простить тебя.
– Пожалуйста, постарайся, – умоляла ее Маккензи. – Ты же знаешь, что я не имела в виду все то, что наговорила тебе. Пойми, что женщины, когда они беременны, иногда ведут себя непредсказуемо! Ты должна сделать мне скидку на это!
Маккензи посмотрела на спящего сына, он лежал в своей великолепной кроватке.
– Ты хотя бы приди посмотреть на моего сыночка. Он такой милашка, и мне некому похвалиться им!
– Ты что, шутишь? Твои фотографии вместе с ним печатаются везде!
– Да, но моя мамаша держится в стороне… Майя, у меня нет настоящей семьи. Что ты делаешь сейчас? Я так одинока. Элистер снова начал гулять. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Он начинает с «Канзас-Сити Макс», там встречается со своими дружками, потом они отправляются в «Дом», или к «Артуру», или же в «Син»…
– Ты что, всего этого не знала, когда выходила за него замуж?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146