Я не хочу копировать чьи-то модели. У меня есть мои собственные!
– Эти? – Он захлопнул альбом с набросками. – Но какие люди станут носить такое? Чудаки?
– Да! Чудаки вроде меня!
Он взглянул на ее узкую кожаную юбку и белые чулки в рубчик.
– Это не шутка! С моей точки зрения, ты одеваешься как чудачка!
Она рассмеялась.
– Вот и хорошо! Я и хочу, чтобы такие люди, как ты, думали, что я выгляжу как чудачка! А для меня чудачки – эти твои домохозяйки из Бронкса в их гавайских му-масах! Они не имеют ничего общего с модой!
– Мода – это то, что носят женщины! – закричал Эйб.
– Ух-ух! – ответила Маккензи. – Мода находится впереди всего этого!
– Впереди! – Эйб скорчил гримасу. – И ты думаешь, что сделаешь деньги на этой ерунде? Школа не учит тебя самому главному – как заработать на жизнь!
Маккензи тоже встала, стараясь сохранить спокойствие:
– Я заработаю на жизнь! Но я могу конструировать только ту ерунду, которую я считаю хорошей!
– С моей точки зрения, это просто упрямство! – выпалил он и выскочил из комнаты.
Реджи и Макс просунули свои головы в дверь.
– Почему ты всегда доводишь его до бешенства? – спросил Макс.
– Потому что я не лижу его задницу, как вы! – выкрикнула она в ответ.
– В твоей школе есть хорошенькие курочки, Мак?
– Конечно. Множество, но почему ты думаешь, что они только и мечтают, чтобы встретиться с вами?
Макс шлепнул себя ниже пояса.
– Потому что у нас есть то, что им нужно.
– Господи, вы оба такие еще неотесанные, вы понимаете это? – сказала она. – Думаете, мои подруги смирятся хотя бы с тем, как вы едите?
Она захлопнула перед ними дверь, опустилась на кровать и охватила голову руками. «О Господи, дай мне силы уйти отсюда!» – молила она.
Колин только что сделал рисунки моделей из новой коллекции Говарда Остина для шестистраничного материала в «Дивайн». Он пригласил Говарда в свою студию, чтобы выпить, показать предварительно ему рисунки, а еще потому, что хотел увидеть еще одного мужчину, влюбленного в Корал.
– Ты лучший друг Корал, – сказал ему Говард, – так утверждает журнал «Уименз Уэр».
– Я обожаю эту женщину, – согласился Колин. Говард взглянул на него:
– Я тоже ее обожаю, если бы она только позволила приблизиться к ней.
Колин завертелся на своем стуле.
– Что ты хочешь, чтобы я сказал тебе, Говард? – спросил он. – Как найти дорогу к сердцу Корал? Я не совсем уверен, что оно у нее есть. А может быть, оно целиком принадлежит индустрии моды? Я хочу сказать, что она предоставляет тебе место в журнале потому, что ей нравятся твои платья.
– Чепуха! – Говард отхлебнул из своего стакана. – Эти страницы – компенсация. Она мне сказала сразу после Саутхэмптона: «Ты получишь свой разворот!» Вот что она сказала. Словно я был нанятым сопровождающим.
– Ты просто расстроен.
– Да, она-таки достала меня. – Он допил свой стакан и нахмурился. – Не понимаю, почему я тебе рассказываю все это.
Колин улыбнулся. Многие люди говорили ему это в минуты откровенности.
– Кажется, мне нравятся женщины старше меня, – продолжал Говард, сам себе удивляясь, – никогда не представлял, что они могут быть такими сексуальными.
Колин вздрогнул. Ему было не слишком приятно слышать о том, насколько сексуальна Корал.
– Я обычно выстраиваю вокруг себя надежный барьер обороны, – продолжал Говард, – но в тот момент, когда появилась Корал, он опрокинулся мне на голову. Этот разворот должен был привести меня в восторг, но сейчас меня от всего этого просто тошнит. Я даже не знаю, хочется ли мне и дальше заниматься дизайном.
Колин покачал головой.
– Ты не можешь все бросить лишь потому, что испытываешь разочарование. Кроме того, что еще ты будешь делать на этом свете, если перестанешь заниматься дизайном?
Говард смущенно засмеялся:
– Я всегда прятал в себе тайное желание создать конкурента «Уименз Уэр». Я уже добился финансового обеспечения. Это будет еженедельник, содержащий, большей частью, сплетни и новости. Для людей мира моды и любителей посплетничать, ты понимаешь. Сейчас они получают свой ежедневный паек из колонки Евы в «Уименз Уэр», но этого недостаточно. Я им выдам пищу на всю неделю!
– «Фэшен Инквайер»? – предложил Колин.
– Нет, я назову его «Лейблз».
От этого названия Колин неожиданно вздрогнул – словно его осенило предчувствие того, какое бедствие может произвести такое издание, особенно когда его основывает мужчина, недоброжелательно настроенный к Корал Стэнтон.
Вскоре после этого Говард ушел, унеся с собой образцы одежды.
Колин привел в порядок краски и карандаши, смял листы бумаги с неудачными набросками, опрыскал закрепителем хорошие рисунки. Он слышал от модельеров множество исповедей, но никогда не ожидал, что красивый молодой дизайнер признается, что любил и потерял Корал. Говард мог быть одним из тех, кто сникает, не достигая чего-то. Не был ли он сам таким? Он был влюблен в Корал еще более отчаянно и безнадежно. Но по крайней мере он сделал Корал своим другом. Они обменивались поцелуем при встрече и прощании, и Корал была привязана к нему, испытывала потребность в нем. В своей жизни Колин часто шел на компромиссы такого рода. Его сердце заболело, когда он подумал об этом: чего бы он ни дал, чтобы обрести загорелое, здоровое, длинное тело Говарда Остина.
Колин оглядел студию, которую удосужился лишь кое-как обставить. Здесь были кушетка, на которой он спал, большой стол и высокое кресло, в котором он сидел, когда рисовал. А еще маленький портативный телевизор, радио, пара стульев – и все. Он просто не думал об этой стороне своей жизни. Он никого не приглашал сюда, а нескольких моделей, которые позировали ему, он принимал в свободных студиях фотографов, и, наверное, они думали, что у него есть студия где-то в другом месте.
Он сделал героическую попытку развеселить себя. Он по-прежнему может оставаться другом Корал – ее особым, самым близким другом. И если не произойдет чуда, то пусть так оно и будет.
Неделей позже Говард позвонил Корал.
– Выпьем шампанского в каком-нибудь модном баре? – предложил он.
Корал задумалась на мгновенье.
– Но ты никогда не видел мою квартиру. Приходи, посидим дома.
Она рассудила, что почувствует себя лучше, если снова увидит его. Заставляя себя усиленно работать после той субботы в Саутхэмптоне, Корал не имела возможности даже на минуту остановить свой взгляд на мужчине. Но она скучала по Говарду и его вниманию. Тот неправдоподобный день пробудил в ней целый сонм желаний.
Одна поп-звезда, которую она интервьюировала, между делом во время встречи дала ей джойнт. Сознавая, что она произведет впечатление непростительно старомодной, если не сделает нескольких затяжек, как делают все, она затянулась пару раз и даже произнесла какие-то слова сдавленным голосом, ощущая дым в легких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Эти? – Он захлопнул альбом с набросками. – Но какие люди станут носить такое? Чудаки?
– Да! Чудаки вроде меня!
Он взглянул на ее узкую кожаную юбку и белые чулки в рубчик.
– Это не шутка! С моей точки зрения, ты одеваешься как чудачка!
Она рассмеялась.
– Вот и хорошо! Я и хочу, чтобы такие люди, как ты, думали, что я выгляжу как чудачка! А для меня чудачки – эти твои домохозяйки из Бронкса в их гавайских му-масах! Они не имеют ничего общего с модой!
– Мода – это то, что носят женщины! – закричал Эйб.
– Ух-ух! – ответила Маккензи. – Мода находится впереди всего этого!
– Впереди! – Эйб скорчил гримасу. – И ты думаешь, что сделаешь деньги на этой ерунде? Школа не учит тебя самому главному – как заработать на жизнь!
Маккензи тоже встала, стараясь сохранить спокойствие:
– Я заработаю на жизнь! Но я могу конструировать только ту ерунду, которую я считаю хорошей!
– С моей точки зрения, это просто упрямство! – выпалил он и выскочил из комнаты.
Реджи и Макс просунули свои головы в дверь.
– Почему ты всегда доводишь его до бешенства? – спросил Макс.
– Потому что я не лижу его задницу, как вы! – выкрикнула она в ответ.
– В твоей школе есть хорошенькие курочки, Мак?
– Конечно. Множество, но почему ты думаешь, что они только и мечтают, чтобы встретиться с вами?
Макс шлепнул себя ниже пояса.
– Потому что у нас есть то, что им нужно.
– Господи, вы оба такие еще неотесанные, вы понимаете это? – сказала она. – Думаете, мои подруги смирятся хотя бы с тем, как вы едите?
Она захлопнула перед ними дверь, опустилась на кровать и охватила голову руками. «О Господи, дай мне силы уйти отсюда!» – молила она.
Колин только что сделал рисунки моделей из новой коллекции Говарда Остина для шестистраничного материала в «Дивайн». Он пригласил Говарда в свою студию, чтобы выпить, показать предварительно ему рисунки, а еще потому, что хотел увидеть еще одного мужчину, влюбленного в Корал.
– Ты лучший друг Корал, – сказал ему Говард, – так утверждает журнал «Уименз Уэр».
– Я обожаю эту женщину, – согласился Колин. Говард взглянул на него:
– Я тоже ее обожаю, если бы она только позволила приблизиться к ней.
Колин завертелся на своем стуле.
– Что ты хочешь, чтобы я сказал тебе, Говард? – спросил он. – Как найти дорогу к сердцу Корал? Я не совсем уверен, что оно у нее есть. А может быть, оно целиком принадлежит индустрии моды? Я хочу сказать, что она предоставляет тебе место в журнале потому, что ей нравятся твои платья.
– Чепуха! – Говард отхлебнул из своего стакана. – Эти страницы – компенсация. Она мне сказала сразу после Саутхэмптона: «Ты получишь свой разворот!» Вот что она сказала. Словно я был нанятым сопровождающим.
– Ты просто расстроен.
– Да, она-таки достала меня. – Он допил свой стакан и нахмурился. – Не понимаю, почему я тебе рассказываю все это.
Колин улыбнулся. Многие люди говорили ему это в минуты откровенности.
– Кажется, мне нравятся женщины старше меня, – продолжал Говард, сам себе удивляясь, – никогда не представлял, что они могут быть такими сексуальными.
Колин вздрогнул. Ему было не слишком приятно слышать о том, насколько сексуальна Корал.
– Я обычно выстраиваю вокруг себя надежный барьер обороны, – продолжал Говард, – но в тот момент, когда появилась Корал, он опрокинулся мне на голову. Этот разворот должен был привести меня в восторг, но сейчас меня от всего этого просто тошнит. Я даже не знаю, хочется ли мне и дальше заниматься дизайном.
Колин покачал головой.
– Ты не можешь все бросить лишь потому, что испытываешь разочарование. Кроме того, что еще ты будешь делать на этом свете, если перестанешь заниматься дизайном?
Говард смущенно засмеялся:
– Я всегда прятал в себе тайное желание создать конкурента «Уименз Уэр». Я уже добился финансового обеспечения. Это будет еженедельник, содержащий, большей частью, сплетни и новости. Для людей мира моды и любителей посплетничать, ты понимаешь. Сейчас они получают свой ежедневный паек из колонки Евы в «Уименз Уэр», но этого недостаточно. Я им выдам пищу на всю неделю!
– «Фэшен Инквайер»? – предложил Колин.
– Нет, я назову его «Лейблз».
От этого названия Колин неожиданно вздрогнул – словно его осенило предчувствие того, какое бедствие может произвести такое издание, особенно когда его основывает мужчина, недоброжелательно настроенный к Корал Стэнтон.
Вскоре после этого Говард ушел, унеся с собой образцы одежды.
Колин привел в порядок краски и карандаши, смял листы бумаги с неудачными набросками, опрыскал закрепителем хорошие рисунки. Он слышал от модельеров множество исповедей, но никогда не ожидал, что красивый молодой дизайнер признается, что любил и потерял Корал. Говард мог быть одним из тех, кто сникает, не достигая чего-то. Не был ли он сам таким? Он был влюблен в Корал еще более отчаянно и безнадежно. Но по крайней мере он сделал Корал своим другом. Они обменивались поцелуем при встрече и прощании, и Корал была привязана к нему, испытывала потребность в нем. В своей жизни Колин часто шел на компромиссы такого рода. Его сердце заболело, когда он подумал об этом: чего бы он ни дал, чтобы обрести загорелое, здоровое, длинное тело Говарда Остина.
Колин оглядел студию, которую удосужился лишь кое-как обставить. Здесь были кушетка, на которой он спал, большой стол и высокое кресло, в котором он сидел, когда рисовал. А еще маленький портативный телевизор, радио, пара стульев – и все. Он просто не думал об этой стороне своей жизни. Он никого не приглашал сюда, а нескольких моделей, которые позировали ему, он принимал в свободных студиях фотографов, и, наверное, они думали, что у него есть студия где-то в другом месте.
Он сделал героическую попытку развеселить себя. Он по-прежнему может оставаться другом Корал – ее особым, самым близким другом. И если не произойдет чуда, то пусть так оно и будет.
Неделей позже Говард позвонил Корал.
– Выпьем шампанского в каком-нибудь модном баре? – предложил он.
Корал задумалась на мгновенье.
– Но ты никогда не видел мою квартиру. Приходи, посидим дома.
Она рассудила, что почувствует себя лучше, если снова увидит его. Заставляя себя усиленно работать после той субботы в Саутхэмптоне, Корал не имела возможности даже на минуту остановить свой взгляд на мужчине. Но она скучала по Говарду и его вниманию. Тот неправдоподобный день пробудил в ней целый сонм желаний.
Одна поп-звезда, которую она интервьюировала, между делом во время встречи дала ей джойнт. Сознавая, что она произведет впечатление непростительно старомодной, если не сделает нескольких затяжек, как делают все, она затянулась пару раз и даже произнесла какие-то слова сдавленным голосом, ощущая дым в легких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146