Переоборудуй ее кабинет. Ей и не надо знать, что ее вытесняют. О Ллойд, теперь моя очередь! – Она говорила слишком громко, и некоторые посетители посмотрели в их сторону. Она громко рассмеялась, чтобы успокоить их, и придвинулась ближе к Бруксу. – А если я еще упомяну о пятидесяти дополнительных страницах рекламы?
– От кого?
– От того, кто верит в меня и хочет это доказать. Четверть миллиона баксов одним красивым жестом! Пятьдесят страниц подряд в мартовском или сентябрьском номере!
Ллойд слегка присвистнул.
– Это цена за должность?
– Ты не будешь об этом сожалеть, Ллойд. Ты – проницательный бизнесмен, и ты знаешь, что я права.
Он пробормотал что-то, прижал ее колено и сказал:
– Только ты называешь меня проницательным бизнесменом, Корал. Для всех остальных я повеса. – Он нежно сжал ее бедро. – Как ты обходишься без мужчины? Разве тебе он не нужен?
– Все хорошие женаты, Ллойд. Ты должен об этом знать.
– Но у некоторых самых лучших есть все понимающие жены…
Она погасила свою сигарету и подумала о миссис Ллойд Брукс Второй, о ее сказочных драгоценностях, о ее работе в благотворительном обществе, о ее отдельной спальне.
– Мы вступаем в очень беспокойную эру, Ллойд, – сказала она ему. – Я от нее в восторге, хочу, чтобы и читатели чувствовали то же.
– А как насчет пятидесяти страниц? Она кивнула.
– Они побьют все рекорды, Ллойд.
– Мне нравится побивать рекорды. – Он проворчал что-то, выписывая чек, а Корал поправила свою просторную накидку и взъерошила волосы. О Боже, она смертельно устала! Адреналин после одержанной ею победы – а это была победа – еще не попал в мозг.
Войдя в кабинет, она чуть не вприпрыжку побежала к своему столу, чтобы позвонить Уэйленду.
– Я только что после ленча, – прошептала она. – Мои бедра покрыты черными и синими знаками внимания Ллойда. Ты не представляешь, как я близка к цели, Уэйленд! На него очень большое впечатление произвели обещанные пятьдесят страниц.
– Королева умерла, да здравствует Королева! – поздравил ее Уэйленд.
– Не умерла, дорогой! – поправила она. – Просто получила продвижение по службе! Мы сделаем вид, что это вовсе не одно и то же.
Наступил апрель и прошел, а известий все не было. Маккензи была уверена, что что-то не так. Она на метро доехала до Манхэттена и попыталась следить за домом, где жила Майя, в надежде, что та появится, но этим только вызвала подозрения швейцара. Она не могла спать и выглядела больной.
Как-то в пятницу вечером мать спросила ее:
– Что случилось, дорогая?
Маккензи взглянула на озабоченное лицо матери, что-то в ней надломилось, и она все рассказала родителям. А потом она расплакалась, как будто сердце ее разрывалось от боли. Она плакала, сидя у стола и уронив голову на согнутые руки. Ее братья посмотрели друг на друга и быстро вышли из комнаты.
Эстер положила руку на вздрагивавшие плечи дочери.
– Дорогая? Зачем ты это сделала? Очевидно, та девушка – преступница.
– Она мне обещала, что я буду победительницей конкурса! – Маккензи подняла лицо, но продолжала причитать. По ее щекам текли ручейки туши.
– Той девушке должно быть стыдно! – сказала Эстер, глядя на Эйба. – Девушку ждет впереди масса неприятностей.
– И меня тоже! – выкрикнула Маккензи. – Все шло так хорошо… Почему это должно было случиться?
Эйб Голдштайн раздраженно заворчал. Потом некоторое время они сидели б тишине, нарушаемой только всхлипываниями Маккензи. В комнате все еще пахло фрикадельками, которые они ели на обед. Теперь-то уж ей никогда не выбраться отсюда, подумала она.
– Ну вот, – она шмыгнула носом и приложила к глазам платок, – я все и рассказала. Теперь надо ждать, чем это кончится…
– Жди-жди, ничем это не кончится! – мрачно сказал Эйб. – Завтра я встречусь с матерью этой девчонки. Напиши ее имя и дай мне адрес журнала.
– О папа, – Маккензи льстиво засмеялась. – Она – редактор ведущего в стране модного журнала. Думаешь, так легко ее увидеть?
Эйб улыбнулся.
– Ты забываешь, что мы занимаемся одним делом! Может, от старого Эйба Голдштайна и ей будет какая-нибудь польза? Хотя бы та, что я не отправлю ее дочь в тюрьму.
Маккензи застонала.
– Этого ты не сделаешь. Одного взгляда на тебя достаточно… – Она осеклась.
– Ну? – спросил Эйб. – Одного взгляда и что дальше? Все еще стыдишься своего отца? Хочешь сделать вид, что ты не моя дочь? Позволь мне кое-что тебе сказать. Твой отец, который говорит слишком громко и которого ты стыдишься, собирается поберечь твою задницу. Я собираюсь отстаивать твои права. Кто еще может это сделать для тебя?
– О папа! – Маккензи вскочила на ноги и обвила руками его шею. – Прости меня. Я знаю, у тебя хорошие намерения. Просто ты никогда не сможешь встретиться с ней. Это не так-то просто!
Эйб высвободился из объятий дочери. Лицо его покраснело от удовольствия.
– Посмотрим, – пробормотал он.
На следующее утро он предстал перед Маккензи у двери ее комнаты. Он натянул свой лучший, слегка лоснящийся, синий в полоску костюм, его щеки горели от чересчур тщательного бритья, его редеющие волосы были зачесаны назад и сильно напомажены.
Маккензи печально на него посмотрела.
– Ты прекрасно выглядишь. Но ты не сможешь встретиться с ней.
Она помахала ему рукой и пошла в свою комнату, чтобы молиться.
– О Боже, пусть на этот раз ему повезет…
Эйб Голдштайн стоял в центре кабинета Корал Стэнтон и переводил взгляд с Корал на ее секретаршу Вирджинию, а потом на длинноволосого фотографа.
– Мисс Стэнтон? – обращался он ко всем по очереди.
– Как вы сюда попали? – Корал быстро встала и от удивления выронила тоненький ломтик поджаренного хлеба, который упал рядом с чашечкой черного кофе. Здесь же лежали цветные слайды, их только что рассматривали.
– Вы договаривались о встрече с миссис Стэнтон? – Вирджиния тоже встала, взяла Эйба за руку и попыталась выпроводить его из комнаты.
– Вашего ребенка зовут Майя, правильно? – отстаивал Эйб завоеванные позиции. – Высокая светловолосая девушка. Живет на Пятьдесят седьмой улице.
– Что? – отрывисто спросила Корал. – Несчастный случай?
– Нет. – Эйб покачал головой. – Но ваш ребенок может попасть в беду, миссис Стэнтон. Поэтому я пришел к вам. Мой ребенок плачет, а я не люблю, когда он плачет…
Корал пристально посмотрела на него.
– И кто, позвольте вас спросить, ваш ребенок? Ваше дитя? Вы не отец одной из наших манекенщиц, не так ли?
Эйб с важным видом выпрямился.
– Я – отец победительницы вашего конкурса талантов, – заявил он.
– Но мы еще не назвали победительницу… – Корал вдруг осеклась. – Как, вы говорите, ваше имя?
– Эйб Голдштайн. – Он протянул свою большую руку и дружелюбно потряс руку Корал. – Вы можете не волноваться – мы работаем в одной отрасли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– От кого?
– От того, кто верит в меня и хочет это доказать. Четверть миллиона баксов одним красивым жестом! Пятьдесят страниц подряд в мартовском или сентябрьском номере!
Ллойд слегка присвистнул.
– Это цена за должность?
– Ты не будешь об этом сожалеть, Ллойд. Ты – проницательный бизнесмен, и ты знаешь, что я права.
Он пробормотал что-то, прижал ее колено и сказал:
– Только ты называешь меня проницательным бизнесменом, Корал. Для всех остальных я повеса. – Он нежно сжал ее бедро. – Как ты обходишься без мужчины? Разве тебе он не нужен?
– Все хорошие женаты, Ллойд. Ты должен об этом знать.
– Но у некоторых самых лучших есть все понимающие жены…
Она погасила свою сигарету и подумала о миссис Ллойд Брукс Второй, о ее сказочных драгоценностях, о ее работе в благотворительном обществе, о ее отдельной спальне.
– Мы вступаем в очень беспокойную эру, Ллойд, – сказала она ему. – Я от нее в восторге, хочу, чтобы и читатели чувствовали то же.
– А как насчет пятидесяти страниц? Она кивнула.
– Они побьют все рекорды, Ллойд.
– Мне нравится побивать рекорды. – Он проворчал что-то, выписывая чек, а Корал поправила свою просторную накидку и взъерошила волосы. О Боже, она смертельно устала! Адреналин после одержанной ею победы – а это была победа – еще не попал в мозг.
Войдя в кабинет, она чуть не вприпрыжку побежала к своему столу, чтобы позвонить Уэйленду.
– Я только что после ленча, – прошептала она. – Мои бедра покрыты черными и синими знаками внимания Ллойда. Ты не представляешь, как я близка к цели, Уэйленд! На него очень большое впечатление произвели обещанные пятьдесят страниц.
– Королева умерла, да здравствует Королева! – поздравил ее Уэйленд.
– Не умерла, дорогой! – поправила она. – Просто получила продвижение по службе! Мы сделаем вид, что это вовсе не одно и то же.
Наступил апрель и прошел, а известий все не было. Маккензи была уверена, что что-то не так. Она на метро доехала до Манхэттена и попыталась следить за домом, где жила Майя, в надежде, что та появится, но этим только вызвала подозрения швейцара. Она не могла спать и выглядела больной.
Как-то в пятницу вечером мать спросила ее:
– Что случилось, дорогая?
Маккензи взглянула на озабоченное лицо матери, что-то в ней надломилось, и она все рассказала родителям. А потом она расплакалась, как будто сердце ее разрывалось от боли. Она плакала, сидя у стола и уронив голову на согнутые руки. Ее братья посмотрели друг на друга и быстро вышли из комнаты.
Эстер положила руку на вздрагивавшие плечи дочери.
– Дорогая? Зачем ты это сделала? Очевидно, та девушка – преступница.
– Она мне обещала, что я буду победительницей конкурса! – Маккензи подняла лицо, но продолжала причитать. По ее щекам текли ручейки туши.
– Той девушке должно быть стыдно! – сказала Эстер, глядя на Эйба. – Девушку ждет впереди масса неприятностей.
– И меня тоже! – выкрикнула Маккензи. – Все шло так хорошо… Почему это должно было случиться?
Эйб Голдштайн раздраженно заворчал. Потом некоторое время они сидели б тишине, нарушаемой только всхлипываниями Маккензи. В комнате все еще пахло фрикадельками, которые они ели на обед. Теперь-то уж ей никогда не выбраться отсюда, подумала она.
– Ну вот, – она шмыгнула носом и приложила к глазам платок, – я все и рассказала. Теперь надо ждать, чем это кончится…
– Жди-жди, ничем это не кончится! – мрачно сказал Эйб. – Завтра я встречусь с матерью этой девчонки. Напиши ее имя и дай мне адрес журнала.
– О папа, – Маккензи льстиво засмеялась. – Она – редактор ведущего в стране модного журнала. Думаешь, так легко ее увидеть?
Эйб улыбнулся.
– Ты забываешь, что мы занимаемся одним делом! Может, от старого Эйба Голдштайна и ей будет какая-нибудь польза? Хотя бы та, что я не отправлю ее дочь в тюрьму.
Маккензи застонала.
– Этого ты не сделаешь. Одного взгляда на тебя достаточно… – Она осеклась.
– Ну? – спросил Эйб. – Одного взгляда и что дальше? Все еще стыдишься своего отца? Хочешь сделать вид, что ты не моя дочь? Позволь мне кое-что тебе сказать. Твой отец, который говорит слишком громко и которого ты стыдишься, собирается поберечь твою задницу. Я собираюсь отстаивать твои права. Кто еще может это сделать для тебя?
– О папа! – Маккензи вскочила на ноги и обвила руками его шею. – Прости меня. Я знаю, у тебя хорошие намерения. Просто ты никогда не сможешь встретиться с ней. Это не так-то просто!
Эйб высвободился из объятий дочери. Лицо его покраснело от удовольствия.
– Посмотрим, – пробормотал он.
На следующее утро он предстал перед Маккензи у двери ее комнаты. Он натянул свой лучший, слегка лоснящийся, синий в полоску костюм, его щеки горели от чересчур тщательного бритья, его редеющие волосы были зачесаны назад и сильно напомажены.
Маккензи печально на него посмотрела.
– Ты прекрасно выглядишь. Но ты не сможешь встретиться с ней.
Она помахала ему рукой и пошла в свою комнату, чтобы молиться.
– О Боже, пусть на этот раз ему повезет…
Эйб Голдштайн стоял в центре кабинета Корал Стэнтон и переводил взгляд с Корал на ее секретаршу Вирджинию, а потом на длинноволосого фотографа.
– Мисс Стэнтон? – обращался он ко всем по очереди.
– Как вы сюда попали? – Корал быстро встала и от удивления выронила тоненький ломтик поджаренного хлеба, который упал рядом с чашечкой черного кофе. Здесь же лежали цветные слайды, их только что рассматривали.
– Вы договаривались о встрече с миссис Стэнтон? – Вирджиния тоже встала, взяла Эйба за руку и попыталась выпроводить его из комнаты.
– Вашего ребенка зовут Майя, правильно? – отстаивал Эйб завоеванные позиции. – Высокая светловолосая девушка. Живет на Пятьдесят седьмой улице.
– Что? – отрывисто спросила Корал. – Несчастный случай?
– Нет. – Эйб покачал головой. – Но ваш ребенок может попасть в беду, миссис Стэнтон. Поэтому я пришел к вам. Мой ребенок плачет, а я не люблю, когда он плачет…
Корал пристально посмотрела на него.
– И кто, позвольте вас спросить, ваш ребенок? Ваше дитя? Вы не отец одной из наших манекенщиц, не так ли?
Эйб с важным видом выпрямился.
– Я – отец победительницы вашего конкурса талантов, – заявил он.
– Но мы еще не назвали победительницу… – Корал вдруг осеклась. – Как, вы говорите, ваше имя?
– Эйб Голдштайн. – Он протянул свою большую руку и дружелюбно потряс руку Корал. – Вы можете не волноваться – мы работаем в одной отрасли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146