Она почувствовала, как ее охватывает страстное возбуждение, желание слиться с ним.
Но они не стали заниматься любовью в мчавшейся в сторону Парижа машине, хотя и были очень близки к этому. Она вдыхала его запах, когда он целовал ее, и подолгу задерживала во рту его язык, всем телом прижимаясь к нему.
Когда они въехали в город, он слегка отстранился.
– Мне немного неловко за дом, в который мы сейчас едем, – признался он. – Мне посоветовали купить особняк. Так что я стал капиталистом, Майя…
Он с тем же успехом мог сказать ей, что стал мошенником или убийцей – это для нее не имело значения, ничто в мире не имело для нее значения, пока она чувствовала его губы на своих губах, его дыхание на своем лице, пока она знала, что теперь они будут вместе всегда.
– Дом такой огромный, – сказал он извиняющимся тоном, – и такой пустой. У меня не было времени его обставить. – Он засмеялся, нежно касаясь ее щеки.
– Мне он понравится. – Она поцеловала его в щеку. – Мне бы он понравился, даже если бы это была самая жалкая лачуга.
Когда они доехали до площади Звезды, он отпустил шофера, и они перебрались на передние места, Филипп сел за руль. Она всю дорогу держала руку на его крепком бедре, чтобы убедиться, что он действительно рядом.
Дом и все вокруг было необыкновенно романтичным. Вдоль улицы расположились хорошо сохранившиеся особняки девятнадцатого века, горделиво взирающие из-за темно-зеленых кустов. Особняк оказался самым шикарным из всех, которые Майе приходилось видеть – двор был вымощен брусчаткой, в каждом из двенадцати окон горела свеча, зажженная Филиппом в ее честь. Все эти окна смотрели на квадратный передний дворик, усаженный самшитом и кустами, подстриженными в форме пирамидок. В самом центре весело журчал небольшой фонтанчик. Полная луна, как по заказу, освещала всю эту сцену своим мягким светом.
Когда машина остановилась, их обступила тишина и темнота летней ночи. Филипп вышел и, схватив Майю в охапку, понес наверх по каменным ступеням. Она прильнула к нему, покрывая поцелуями его гладко выбритые щеки, не веря тому, что все это происходит наяву.
В холле он остановился.
– Ты не хочешь есть? – спросил он. – Может быть, сначала пойдем на кухню?
– Нет! Нет! – закричала она.
Филипп довольно засмеялся и стал подниматься по длинной изгибающейся лестнице. Установленные на подоконниках свечи бросали на стены фантастические тени. Наконец они оказались в большой комнате, в центре которой стояла огромная кровать под балдахином:
– Это наша комната, – сказал он, осторожно усаживая ее на кровать. И растянулся рядом с ней. – Я все время думал о тебе, Майя. Ты это чувствовала?
– Но ты ни разу не написал мне, – ответила она, дотрагиваясь до его висков, бровей. – Ты ни разу не позвонил…
– Это из-за моего идиотского представления о порядочности. – Он погладил ее светлые волосы. – Это из-за нее я пытался забыть тебя. Но так и не смог…
– А я думала о тебе каждую минуту, милый, каждую секунду.
Он прижался к ней губами, и она вся отдалась поцелую, отдалась своим ощущениям. Она провела руками по его спине, чувствуя ее теплоту и силу.
– Я изо всех сил старался угодить ей, но она была…
– Нет! – Она дотронулась пальцем до его полных губ. – Не надо сейчас говорить о ней, милый. Я хочу, чтобы мы навсегда запомнили этот вечер. Не надо портить его. Только ты и я, Филипп… только твои поцелуи.
Он покрывал поцелуями ее лицо, нежно покусывал ее губы.
– Но будет честно рассказать тебе, что она вовсе не собирается дать мне свободу, – предупредил он. – Я сбежал. Я заявил ей, что нашему браку пришел конец. Но для нее он не кончен. Она преследует меня. Она звонит мне по ночам, она является сюда…
– Но сегодня она, надеюсь, не явится? – с тревогой спросила Майя.
– Искренне надеюсь, что нет!
– Пока мы вместе.
Она поцеловала его гладкий лоб, поглаживая пальцами его черные шелковистые брови. Он засмеялся, целуя ее в ухо. Она чувствовала, что ее тело пробуждается, как после долгого-долгого сна. Ласковые, изучающие касания его пальцев вызывали в ее теле трепет желания, пробуждали какие-то токи. Вдруг ее затрясло так, что застучали зубы.
– Тебе холодно?
– Нет. Филипп… пожалуйста, не смейся надо мной, но у меня совсем нет опыта… я всегда так боялась любви… секса… того, что делают мужчины…
– Ничего… ничего… – успокаивал он, чуть покусывая ее нижнюю губу и поглаживая сквозь расстегнутую блузку ее грудь очень нежно: ей даже казалось, что грудь увеличивается, ее тело так жаждало его ласки. – Мы будем постепенно любить друг друга. Это как будто готовишь вкусное блюдо. Мы же не заглатываем компоненты. Мы будем действовать медленно, осторожно, с нежностью. Вот увидишь, я не похож на других мужчин…
– Я верю тебе, милый. Я понимаю, что это глупо, но я так боюсь.
Он перестал гладить ее грудь и начал покусывать соски, одновременно его рука скользнула ей под юбку и стала нежно ласкать ее лоно, зажигая внутри настоящий огонь.
Она испустила тихий стон, в котором были и желание, и страх.
Он взял ее руку и осторожно положил ее на свой напрягшийся член, ощутимый сквозь одежду.
– Ты чувствуешь? – спросил он. – Я очень хочу. Очень хочу слиться с тобой. Но я проявляю терпение… я сделаю это только тогда, когда ты будешь готова…
– Да. Подожди, пока я буду готова, – повторила она. – Спасибо милый…
Его рука стала настойчивей. Майя подавалась ей навстречу, чувствуя, как его пальцы проникают в нее, лаская, поглаживая, заставляя испытывать такое же наслаждение, как и в тот, первый, раз. Она не убирала руку с его твердого члена, стараясь побороть легкий страх, поднявшийся в ней при этом прикосновении. Он казался таким большим, таким твердым.
– Я хочу, чтобы мне было хорошо, милый, – прошептала она. Его трепещущие пальцы внутри нее вызывали в ней целый рой противоречивых чувств. Она отстранилась от него. – Пожалуйста… не торопись. Помедленнее, – попросила она.
Он сел и снял с себя всю одежду, затем раздел ее. Она смотрела на него при луне, заливающей их тела своим бледным светом. Он провел руками по ее гладкому телу, поглаживая бока, спину, груди. Он был похож на скульптора, изучающего кусок мрамора, чтобы решить, что с ним сделать. У него было загорелое, крепкое тело, похожее на египетскую скульптуру, с широкими плечами, плоской грудью и сужающимся к талии торсом. Она провела рукой по его груди – она была гладкая и твердая. Он застонал и зарылся лицом между ее ног. Она почувствовала, как его язык ласкает ее лоно, и закрыла глаза, чтобы полностью отдаться своим ощущениям, она слегка развела ноги, чтобы ему было удобнее. Ей было так хорошо! Зубы перестали стучать. Она почувствовала, как огонь желания все сильнее охватывает ее – да, все будет хорошо…
Он взял в руки свой член и слегка коснулся им ее лона, он легонько поглаживал ее, как будто пытаясь успокоить испуганного зверька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Но они не стали заниматься любовью в мчавшейся в сторону Парижа машине, хотя и были очень близки к этому. Она вдыхала его запах, когда он целовал ее, и подолгу задерживала во рту его язык, всем телом прижимаясь к нему.
Когда они въехали в город, он слегка отстранился.
– Мне немного неловко за дом, в который мы сейчас едем, – признался он. – Мне посоветовали купить особняк. Так что я стал капиталистом, Майя…
Он с тем же успехом мог сказать ей, что стал мошенником или убийцей – это для нее не имело значения, ничто в мире не имело для нее значения, пока она чувствовала его губы на своих губах, его дыхание на своем лице, пока она знала, что теперь они будут вместе всегда.
– Дом такой огромный, – сказал он извиняющимся тоном, – и такой пустой. У меня не было времени его обставить. – Он засмеялся, нежно касаясь ее щеки.
– Мне он понравится. – Она поцеловала его в щеку. – Мне бы он понравился, даже если бы это была самая жалкая лачуга.
Когда они доехали до площади Звезды, он отпустил шофера, и они перебрались на передние места, Филипп сел за руль. Она всю дорогу держала руку на его крепком бедре, чтобы убедиться, что он действительно рядом.
Дом и все вокруг было необыкновенно романтичным. Вдоль улицы расположились хорошо сохранившиеся особняки девятнадцатого века, горделиво взирающие из-за темно-зеленых кустов. Особняк оказался самым шикарным из всех, которые Майе приходилось видеть – двор был вымощен брусчаткой, в каждом из двенадцати окон горела свеча, зажженная Филиппом в ее честь. Все эти окна смотрели на квадратный передний дворик, усаженный самшитом и кустами, подстриженными в форме пирамидок. В самом центре весело журчал небольшой фонтанчик. Полная луна, как по заказу, освещала всю эту сцену своим мягким светом.
Когда машина остановилась, их обступила тишина и темнота летней ночи. Филипп вышел и, схватив Майю в охапку, понес наверх по каменным ступеням. Она прильнула к нему, покрывая поцелуями его гладко выбритые щеки, не веря тому, что все это происходит наяву.
В холле он остановился.
– Ты не хочешь есть? – спросил он. – Может быть, сначала пойдем на кухню?
– Нет! Нет! – закричала она.
Филипп довольно засмеялся и стал подниматься по длинной изгибающейся лестнице. Установленные на подоконниках свечи бросали на стены фантастические тени. Наконец они оказались в большой комнате, в центре которой стояла огромная кровать под балдахином:
– Это наша комната, – сказал он, осторожно усаживая ее на кровать. И растянулся рядом с ней. – Я все время думал о тебе, Майя. Ты это чувствовала?
– Но ты ни разу не написал мне, – ответила она, дотрагиваясь до его висков, бровей. – Ты ни разу не позвонил…
– Это из-за моего идиотского представления о порядочности. – Он погладил ее светлые волосы. – Это из-за нее я пытался забыть тебя. Но так и не смог…
– А я думала о тебе каждую минуту, милый, каждую секунду.
Он прижался к ней губами, и она вся отдалась поцелую, отдалась своим ощущениям. Она провела руками по его спине, чувствуя ее теплоту и силу.
– Я изо всех сил старался угодить ей, но она была…
– Нет! – Она дотронулась пальцем до его полных губ. – Не надо сейчас говорить о ней, милый. Я хочу, чтобы мы навсегда запомнили этот вечер. Не надо портить его. Только ты и я, Филипп… только твои поцелуи.
Он покрывал поцелуями ее лицо, нежно покусывал ее губы.
– Но будет честно рассказать тебе, что она вовсе не собирается дать мне свободу, – предупредил он. – Я сбежал. Я заявил ей, что нашему браку пришел конец. Но для нее он не кончен. Она преследует меня. Она звонит мне по ночам, она является сюда…
– Но сегодня она, надеюсь, не явится? – с тревогой спросила Майя.
– Искренне надеюсь, что нет!
– Пока мы вместе.
Она поцеловала его гладкий лоб, поглаживая пальцами его черные шелковистые брови. Он засмеялся, целуя ее в ухо. Она чувствовала, что ее тело пробуждается, как после долгого-долгого сна. Ласковые, изучающие касания его пальцев вызывали в ее теле трепет желания, пробуждали какие-то токи. Вдруг ее затрясло так, что застучали зубы.
– Тебе холодно?
– Нет. Филипп… пожалуйста, не смейся надо мной, но у меня совсем нет опыта… я всегда так боялась любви… секса… того, что делают мужчины…
– Ничего… ничего… – успокаивал он, чуть покусывая ее нижнюю губу и поглаживая сквозь расстегнутую блузку ее грудь очень нежно: ей даже казалось, что грудь увеличивается, ее тело так жаждало его ласки. – Мы будем постепенно любить друг друга. Это как будто готовишь вкусное блюдо. Мы же не заглатываем компоненты. Мы будем действовать медленно, осторожно, с нежностью. Вот увидишь, я не похож на других мужчин…
– Я верю тебе, милый. Я понимаю, что это глупо, но я так боюсь.
Он перестал гладить ее грудь и начал покусывать соски, одновременно его рука скользнула ей под юбку и стала нежно ласкать ее лоно, зажигая внутри настоящий огонь.
Она испустила тихий стон, в котором были и желание, и страх.
Он взял ее руку и осторожно положил ее на свой напрягшийся член, ощутимый сквозь одежду.
– Ты чувствуешь? – спросил он. – Я очень хочу. Очень хочу слиться с тобой. Но я проявляю терпение… я сделаю это только тогда, когда ты будешь готова…
– Да. Подожди, пока я буду готова, – повторила она. – Спасибо милый…
Его рука стала настойчивей. Майя подавалась ей навстречу, чувствуя, как его пальцы проникают в нее, лаская, поглаживая, заставляя испытывать такое же наслаждение, как и в тот, первый, раз. Она не убирала руку с его твердого члена, стараясь побороть легкий страх, поднявшийся в ней при этом прикосновении. Он казался таким большим, таким твердым.
– Я хочу, чтобы мне было хорошо, милый, – прошептала она. Его трепещущие пальцы внутри нее вызывали в ней целый рой противоречивых чувств. Она отстранилась от него. – Пожалуйста… не торопись. Помедленнее, – попросила она.
Он сел и снял с себя всю одежду, затем раздел ее. Она смотрела на него при луне, заливающей их тела своим бледным светом. Он провел руками по ее гладкому телу, поглаживая бока, спину, груди. Он был похож на скульптора, изучающего кусок мрамора, чтобы решить, что с ним сделать. У него было загорелое, крепкое тело, похожее на египетскую скульптуру, с широкими плечами, плоской грудью и сужающимся к талии торсом. Она провела рукой по его груди – она была гладкая и твердая. Он застонал и зарылся лицом между ее ног. Она почувствовала, как его язык ласкает ее лоно, и закрыла глаза, чтобы полностью отдаться своим ощущениям, она слегка развела ноги, чтобы ему было удобнее. Ей было так хорошо! Зубы перестали стучать. Она почувствовала, как огонь желания все сильнее охватывает ее – да, все будет хорошо…
Он взял в руки свой член и слегка коснулся им ее лона, он легонько поглаживал ее, как будто пытаясь успокоить испуганного зверька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146